Станислав Смагин: Россия для Ивана

Уголовное дело журналиста «Медузы» Ивана Голунова, расследовавшего скандальные и горячие дела, от будней кладбищенской мафии до финансово-имущественных махинаций родственников московских чиновников, и в итоге арестованного по обвинению практически в создании наркокартеля, беспрецедентно даже на общем печальном фоне российской действительности.

И потому, что социологически портрет журналиста как наркобарона и самоличного наркопроизводителя выглядит не очень убедительно.

И потому, что социологию к делу напрямую не пришьешь, но и в том, что пришьешь, полиция умудрилась допустить ряд грубейших процедурных, экспертных и информационных ляпов - вплоть до публикаций фотографий нарколаборатории якобы в квартире Голунова, которые, как вскоре выяснилось, были сделаны совсем в другом месте.

И потому, что такого рода подследственным способен оказаться любой из нас, далеко не только журналист и не только либерального СМИ. Более того, то же самое может случиться и уже начало случаться со всей страной в целом.

Я, к сожалению или к счастью, не вполне согласен с принципом «Не разделяю ваших убеждений, но готов умереть за ваше право их высказывать». Я не готов умирать за право какого-нибудь «Charlie Hebdo» неистово богохульничать и за возможность каких-нибудь русофобов-нигилистов радоваться погибшим самкам колорада в Донбассе и шашлыкам по-одесски.

Я вполне равнодушно взираю на преследование подобных взглядов государством и обществом. Хотя нет - в случае с обществом я неравнодушен и сам всегда готов участвовать в преследовании и создании дискомфорта. Что греха таить, пару лет назад, встретив на улице одного либерального активиста и публициста, писавшего на своей странице в Facebook гнусности в день гибели Моторолы, я выписал ему леща с пояснением, за что именно.

Но на клавиатуре Голунова нет ни капли крови мучеников Донбасса и Одессы. Его расследования не задевали чьи-то национальные и религиозные чувства, если, конечно, не считать российское чиновничество отдельной нацией (впрочем, само себя оно именно так и видит).

Ему, видел в социальных сетях, некоторые ставят в упрек репортаж четырехлетней давности о структуре российской помощи ДНР и ЛНР, но там нет ничего обидного для республик и даже ватническое слово «Новороссия» употреблено в нейтральном ключе.

В самом начале, правда, описывается анекдотическая сцена, иллюстрирующая управленческий хаос в Донецке и нравы тамошних верхов. С высоты прошедшего времени могу сказать: жаль, что о хаосе и нравах не писали или редко писали консервативно-патриотические сторонники Донбасса. Причина-то понятна - желали не навредить. Но в итоге прошлой осенью, после гибели Александра Захарченко, для российской публики стало шокирующей новостью наличие в ДНР феодально-криминальной системы власти, одиозных министров-миллиардеров, чьи имена стали нарицательными, и молодых генералов с десятками доказанных тяжких преступлений, включая убийства.

Поэтому Иван вполне достоин поддержки не только от либерального лагеря, но и от консервативно-государственнического.

Отрадно, что поддержка активно проявлена и ее выказывают многие известные персоны. И не менее отрадно, чем подписи, которые ранее под открытым письмом российских журналистов к Владимиру Зеленскому с просьбой освободить их коллегу Кирилла Вышинского поставили, в свою очередь, представители либеральных СМИ: РБК, «Росбалта», «Коммерсанта», той же «Медузы».

Радует, что к объективному расследованию дела Голунова призвала Маргарита Симоньян. А ведь буквально накануне руководительницу «Russia Today» торжественно сделали знаменем борьбы с либералами после того, как ее в коридорах «Эха Москвы» с попыткой блиц-интервью атаковала соратница Алексея Навального Любовь Соболь.

У наиболее здравомыслящих государственников, как мне кажется, тревогу в связи с историей Голунова вызывает даже не судьба самого Ивана, хотя и она тоже, а симптомы явной болезни системы, проявившиеся в его уголовном деле.

Поясню.

Далеко не только у меня эстетическое отторжение, как ни цинично звучит, вызывают случаи, когда система репрессирует людей (пусть и не самых приятных) за деяния, которые членам самой системы прощаются легко и непринужденно.

Вспомним дело «Кировлеса». Очевидно, что обвинения, выдвинутые тогда против Алексея Навального, можно предъявить подавляющему большинству российских чиновников. Помню, я тогда полушутя-полусерьезно говорил: «Ввели бы уж честно уголовную статью «Покушение на устои» и по ней бы судили». Примерно такие же чувства были во время недавней шумной травли молодого хакасского губернатора-коммуниста Валентина Коновалова за якобы необоснованно крупное премирование подчиненных.

Но нельзя не признать, что эстетически и этически отталкивающий принцип «Друзьям - все, врагам - закон» обладает немалым парализующим эффектом.

Все понимают, что на самом деле судят или травят совсем за другое, а то, за что судят формально, сами судьи совершают ежечасно в куда большем масштабе. И тем не менее - не подкопаешься.

Однако у всякого эффекта есть предел.

Когда обвинение по целому ряду важнейших признаков выглядит ладно бы лицемерным - откровенно сфабрикованным. Когда случаются былинные провалы, как с фотографией якобы голуновской нарколаборатории. Когда телеканал «Россия 24» выпускает сюжет, в котором утверждается, что Иван Голунов при задержании находился в состоянии опьянения - при том что в справке, которую показали в эфире, говорится о трезвости журналиста.

Тут паралич сменяется гадливостью, нервным смехом и навязчивой мыслью: «Они там что, совсем ополоумели?» И уже лыком, прекрасно ложащимся в строку, оказывается социологическая неправдоподобность обвинения, сама по себе к делу пришиваемая плохо. Процитирую остроумное и меткое замечание из моей ленты Facebook: «В советское время КГБ по крайней мере не додумалось инкриминировать Иосифу Бродскому самоличное создание атомной бомбы в домашних условиях».

Есть версия, что таким образом одна из группировок внутри правящего класса подставляет и дискредитирует своих конкурентов, а все происходит в рамках набирающего обороты процесса трансфера власти, пик которого придется на начало 2020-х.

Версия, которая на нее накладывается, но ей не противоречит, - война между разными силовыми ведомствами.

Плохо, если она действительно идет, поскольку при столь высоких отношениях небожителей между собой несложно представить, какую (ответ - практически нулевую) ценность для них представляет расходный материал междоусобиц, то есть мы, простые смертные. Но вполне вероятно, что налицо не отдельные фракции правящего класса, а он же - взятый целиком - перешел от последнего инструмента в лице создания замещающей реальности к самому последнему, финальному - открытым и безумным репрессиям.

А безумные они в самом прямом смысле слова. В них остались элементы той самой замещающей реальности и информационных дымовых завес, но вывернутые наизнанку. Теперь система не отвлекает внимание от своих сомнительных деяний, а наоборот, привлекает, фокусирует на них внимание, причем деяния показываются в максимально нелепом, карикатурном и отталкивающем свете. Можно и безумие, конечно, считать очередным хитрым планом, вот только больше похоже на тяжелую и стремительно прогрессирующую хворь.

Хворает система, но по-настоящему больно будет стране.

Некоторые издания запустили акцию в поддержку Голунова - «Я/мы Иван Голунов». Никак не могу сказать, что я Иван Голунов. Вообще персонально никто не Иван Голунов кроме него самого. Но вот мы все вместе и вправду в некотором смысле сейчас совокупный Иван. Поэтому-то сейчас так важны и значимы дело конкретного Ивана и то, чем оно закончится.

P.S. Глава МВД Владимир Колокольцев объявил во всех федеральных СМИ о прекращении уголовного преследования Голунова за недоказанностью участия в преступлении. Он освобожден из-под домашнего ареста, все обвинения сняты. Дознавателями занимается следком, министр ходатайствует перед президентом об увольнении окружного главы УМВД и его коллеги из управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

Остается только порадоваться за Ивана и задаться вопросом: окончательный ли мы видим итог его дела, а также еще одним, риторическим: сколько в таком исходе процентов общественного резонанса, а сколько малопонятных нам закулисных процессов?

Константин Крылов: Дело Ивана Голунова