«Убить всех москалей». Александр Севастьянов о врожденной русофобии Феликса Дзержинского

Если бы я писал научную биографию Феликса Дзержинского, я дал бы ей заглавие «Враг народа. Русского». Потому что он был ярчайшим членом группировки русофобов, которую Ленин привел к власти в 1917 году и которая лиходействовала и лютовала над нашей страной до тех пор, пока власть не перехватили Сталин и молодые русские партократы, в основном от сохи, которых он исподволь собрал и расставил на руководящих постах к середине 1930-х.

Ничего страшнее тех двадцати лет, которые наступили для России после захвата большевиками власти в октябре 1917 года, наша история не знала, и худших супостатов, чем они, русский народ не имел. Скажу о том же словами большого писателя Александра Куприна, наблюдательного и вдумчивого свидетеля революционных событий. В статье 1919 года, посвященной Владимиру Ленину, Куприн написал: «В страшные времена Иоанна Грозного русскому народу легче жилось и дышалось, нежели в Советской России в неистовые времена Владимира Ленина» [1]. А позже, уже в эмиграции, он подвел итог: «Вот уже почти восемь лет, как большевики объявили себя правительством России, и в течение восьми лет они явили пропасть доказательств, что они - самые ядовитые враги России, злейшие, чем некогда половцы и татары» [2].

Добавить к свидетельству Куприна нечего. Разве что вспомнить слова Николая Бердяева о том, что большевики убили историческую Россию, или Зинаиды Гиппиус, что они вывернули всю Россию наизнанку, как перчатку. Коротко, образно, точно. Изнасилованная Россия сопротивлялась, как могла, но силы были слишком неравными.

Не так давно бывший первый мэр Москвы Гавриил Попов выдвинул вполне правомерный концепт Русского Холокоста. Сказано остроумно и точно. Потому что большевики устроили русским такой же геноцид, как и тот, что немцы позже устроили евреям. Правда, более страшный, ибо у евреев наиболее генетически ценные слои населения уцелели, а у русских, наоборот, были уничтожены все подряд. На русской грядке вместо сорняков были сознательно выполоты самые культурные растения, вместо сухих веток были срезаны самые цветущие и плодоносные. Результат сказывается в судьбе России до сих пор - и самым плачевным образом.

Самый страшный результат захвата власти большевиками состоит в двух вещах. Во-первых, как уже сказано, - истребление биосоциальной элиты русского народа, элиты, рощенной тысячу лет, всеми корнями связанной с русской историей и русской славой, с русской культурой, русским менталитетом. Ей на смену пришло поколение, взращенное на ненависти к исторической России (к проклятому прошлому), на ее отторжении. Даже мое поколение, рожденное в 1950-1960-е, училось в школе и вузе по программам, пропитанным той же идеей: как все было плохо до революции и как все стало хорошо при советской власти («Все мы родом из Октября», «Ленин всегда с тобой» и т.п.). Таким же манером теперь в Ельцин-центре детям объясняют, что до Ельцина все было ужасно, а вот пришел Ельцин - и все стало прекрасно, свет воссиял. Хотя на самом деле тот ужас, который принесли на нашу землю революции 1917-го и 1991 годов, был неизмеримо, тысячекратно хуже всех вместе взятых мерзостей сметенных ими режимов. Плачевный и постыдный результат трансформации русской элиты мы с болью ощущаем на себе до сих пор - и будем ощущать дальше.

Во-вторых, произошло чудовищное, неслыханное ограбление, разрушение и разорение России, ее тысячелетних сокровищ, как материальных, так и духовных. Страна рухнула в бездну нищеты и разрухи, в круговерть тотального воровства, бандитизма, детской безнадзорности и голода. Ее постигло сокрушительное поражение в почти уже было выигранной войне, сопровождавшееся вражеской оккупацией и хищническим разграблением сперва Германией, а потом Антантой, Америкой и Японией. Но подвиги зарубежных мародеров бледнеют перед тем расхищением российского достояния, которое учинили сами большевики - порой открыто (как было с ограблением церковных ценностей [3]), но чаще - скрыто, тайно, как было с царскими сокровищами и банковскими, музейными и усадебными ценностями. 

О том, какой ущерб понесла русская культура и наука, я и не говорю, но об ущербе уже многое известно, а со временем станет известно больше. Кстати, примерно половина тонюсенького слоя интеллигенции эмигрировала, оставшиеся попали под жесточайший социально-политический и идейный пресс, а потом и под репрессии. Невозможно подсчитать потери и убытки нашей Родины от форменного этноцида.

Выхваляя Феликса Дзержинского и требуя увековечить его память, нам говорят о его героических усилиях в борьбе с разрухой и детской безнадзорностью. Большевики и их ходатаи по-прежнему верны себе. Столкнуть Россию в пропасть, ввергнуть в пучину бедствий, разруху, хаос, голод и нужду, вражескую оккупацию [4], в торжество дикости и варварства, в мамаево разорение и новое рабство, лишить ее тысячелетнего достояния и достоинства, перебить и изгнать цвет нации, а потом похваляться и гордиться теми заплатками, которые кое-как удалось наложить на зияющие дыры. Выдавать за героизм попытку как-то исправить то зло, весь тот ужас, который сами же и сотворили, выставлять себя народными заступниками. Какой гнусный цинизм, какое лицемерие, какое безумие! И ведь находятся же наивные люди, которые ведутся на пропаганду! Слепцы!

Один только пример. Как известно, Дзержинский был не только обер-чекистом, но и председателем комиссии по улучшению жизни детей (то есть по борьбе с детской беспризорностью). Во главе комиссии он организовал систему детских учреждений - приемников-распределителей (временного пребывания), детских домов, коммун и детских городков. На тот момент, по официальным данным, около 5 млн детей являлись беспризорными. Несомненно, их надо было спасать, лечить, кормить, дать им крышу над головой и нормальную профессию, путевку в жизнь. Дзержинский деятельно вопросом занялся. Спасибо ему?

Но спрашивается: откуда же в чадолюбивой патриархальной и православной России внезапно взялось 5 млн детей, потерявших кров и родительскую заботу? Да все оттуда же: из той бездны, в которую Россию столкнули большевики - подельники Дзержинского. Речь идет о детях, чьих родителей унес вихрь революции и гражданской войны, дети убитых, расстрелянных, замученных, ограбленных, умерших от голода, холода, тифа и других болезней, вынужденных бежать из отчих домов куда глаза глядят, побросав все. А сколько детей просто погибло таким же манером - от голода и холода, от болезней? 

И последний вариант, замечу, не самый худший, поскольку, скажем, на Русском Севере кровавый маньяк чекист Михаил Кедров со своей безумной супругой Ревеккой Майзель загубили в пытках и расстрелах тысячи людей, в том числе ими расстреливались дети 12-16 лет. Одной рукой большевики отнимали у детей родителей, сиротили их, лишали их нормального детства, а другой - собирали потом по углам и подвалам, сдавали чужим дядям и тетям в детские дома и колонии, чтобы выковать из них сознательных строителей коммунизма. Как благородно!

Дзержинский - один из самых активных и целеустремленных участников безобразия, преступления большевиков перед Россией и русским народом - как перед детьми, так и перед взрослыми. Он в полной мере разделяет за него ответственность.

Но кто же были люди, вставшие у истоков Русского Холокоста, - ленинская гвардия, в жилах которых не было ни капли русской крови, как в самом Ленине, Свердлове, Троцком, Зиновьеве, Каменеве, Дзержинском, державшие в руках управление всем советским государством, Москвой и Петроградом, армией и флотом, политической полицией? Впрочем, не стоит, наверное, все объяснять одним только кровным происхождением: Бухарин, руководивший у большевиков идеологией и пропагандой, был русским по крови (хотя и жил при царизме на нелегальном положении по фиктивному паспорту под именем иудея Мойши Долголевского, а последние два брака из трех прожил с еврейками). Но дело не только в том, что все они были связаны с еврейством, а прежде всего в том, что всех их объединяла и сжигала неугасимая русофобия.

«Не мог щадить он нашей славы! Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал!» - сказал Лермонтов о таких, как они. Хотя я, вообще-то, думаю, что они отлично понимали, на что поднимают руку. И именно поэтому шли до конца в своей разрушающей ненависти и злобе, уничтожая отборный русский генофонд, русскую биосоциальную элиту - дворянство, духовенство, офицерство, купечество, промышленников, интеллигенцию, казачество, крепкое крестьянство. А также русскую историю, русскую культуру, русскую религию, русский язык.

Дзержинский даже в банде законченных, присяжных русофобов стоит особняком по своей исключительной ненависти к исторической России и русскому народу. Рядом с ним можно поставить разве что Льва Троцкого и Якова Свердлова.

Ненависть к России и русским была впитана Феликсом буквально с молоком матери, урожденной Хелены Янушевской, которая рано овдовела и воспитала сына по-своему. Хотя и сами Дзержинские тоже отличались москвофобией, русофобией. Их далекий предок Николай Дзержинский в рядах польского войска участвовал в войне с русскими в 1554-1561 годах. В результате участия в польском восстании 1863-1864-х «один из представителей рода Дзержинских, дворянин Минской губернии Герасим Дзержинский был лишен прав на жительство и сослан в Сибирь... Были сосланы среди прочих представители рода Озембловских и представители других близких семей роду Дзержинских» [5]. И т.д. Но Янушевские были особенно активны и непримиримы.

Отец Хелены, дед Феликса, - Игнаций Янушевский - в годы обучения в Виленском университете состоял в студенческом тайном обществе филаретов, которое ставило польские национально-освободительные и просветительские цели. Организация была раскрыта, и 108 ее участников в 1824 году оказались преданы суду. 20 из них были приговорены либо к различным срокам тюремного заключения с последующей ссылкой, либо высланы вглубь России, как, например, национальный польский поэт Адам Мицкевич. Однако лично Янушевскому удалось избежать судебного процесса, поступив в Петербургский железнодорожный институт. Женился он на Казимире Забельской; кстати, Забельские, как и Янушевские, числились среди участников восстания 1830-1831 годов.

Игнаций Янушевский передал свои политические взгляды и настроения по наследству детям. Так, его дочь Мария вышла замуж за Юлиана Гразевича, в семье которого были участники польского восстания 1863 года. А в семье дочери Хелены царил культ национальной польской борьбы против России и царизма, культ польских повстанцев, сосланных в Сибирь за участие в восстаниях 1830-1831-х и 1863-1864-х, здесь в детях взращивалась ненависть к царским сатрапам - военачальникам и администраторам, подавлявшим бунты и расправлявшихся с бунтовщиками, как делал, скажем, генерал-губернатор Литвы Михаил Муравьев-Виленский. И к русской монархии как таковой.

Юный Феликс рос и воспитывался в семейной атмосфере ненависти и фронды по отношению к царской России и ко всем русским - великодержавным шовинистам и держимордам, как любил выражаться его кумир Владимир Ленин. Его позднейший биограф С. Кредов пишет: «Ребенком в беседах со старшими он получает обычный для маленького поляка набор знаний... Пани Хелена рассказывает своему сыну о жестокостях Муравьева-вешателя, подавлявшего мятеж в 1863 году. О том, что в костелах тогда молитвы заставляли петь по-русски... Он воспринимает ее рассказы слишком остро. Сам Дзержинский вспоминал: «Каждое насилие, о котором я узнавал, было как бы насилием надо мной лично». О насилиях польских панов над русскими, украинскими и белорусскими крестьянами, о зверствах, творимых польскими повстанцами, мама ему не рассказывала.

Таким был его жизненный старт. Впрочем, не лучше ли начать тему Феликса Дзержинского с его собственного характерного признания?

В 1922 году в газете «Гудок» был опубликован очерк литовского революционера Винцаса Мицкявичуса-​Капсукаса, который сопровождал наркома путей сообщения Дзержинского в служебной поездке на Кавказ. На обратной дороге он уговорил наркома продиктовать воспоминания, которые и вошли в опубликованный текст. Среди прочего Дзержинский признался: «В детстве я мечтал надеть шапку-невидимку, прокрасться в Москву и убить всех москалей». То есть уже тогда в нем ярким пламенем горела ненависть к русским и мечта убивать их, причем убивать безнаказанно, под покровом волшебной эгиды. Такой эгидой со временем станет для него ВЧК.

Что написано пером - не вырубишь топором. Попытки представить приведенные слова как некое мальчишество, заслуживающее снисходительной иронии, не находят обоснования. Напротив, есть самое убедительное свидетельство того, насколько ненавистно молодому Дзержинскому было все русское. То есть настолько ненавистно, что ради публичной демонстрации ненависти он не остановился перед тем, что не только его самого, но и двух его младших братьев Владислава и Игнация лишили возможности получить образование в виленской гимназии. А именно: в 1896-м, учась в седьмом классе, Дзержинский срывает со стены объявление, обязывающее гимназистов изъясняться на русском, врывается с ним в учительскую и в грубой, оскорбительной форме выражает свое возмущение и честит педагогов, обзывая их сволочами и мерзавцами. Видимо, в его душе русофоба оказалась задета слишком чувствительная струна.

Нет никаких свидетельств тому, что с годами Дзержинский расстался с русофобией и полюбил русских. Вообще для коммунистов, для большевиков была достаточно типична иная трансформация: из польских, латышских, еврейских и т.д. националистов некоторые из них перековывались (или делали) в интернационалистов, поклонников соединенных пролетариев всех стран, независимо от их этничности. Возможно, аналогичную метаморфозу претерпел сам Дзержинский, расставшись с польским национализмом и перейдя под знамена Интернационала. Но к русским он лучше относиться не стал, русофилом не заделался. И русский народ очень почувствовал его отношение на себе. Я не могу в небольшой статье пересказывать все подробности Русского Холокоста, учиненного большевиками и лично Дзержинским. Интересующихся отсылаю к источникам: «Красный террор в годы Гражданской войны» (М., Терра, 204); Стецовский Ю.И. История советских репрессий. Тт. 1-2 (М., Знак-СП, 1997). Но некоторые знаковые детали представлю читателю.

В частности, в первые послереволюционные годы по России развернулась настоящая охота на участников русского национального движения царского времени. Точно так же после Второй мировой войны евреи, поддержанные местными спецслужбами, по всему миру охотились на бывших эсесовцев, а найдя - стремились уничтожить. Но первый, более ранний опыт тотального истребления своего национального противника евреи предприняли именно в России, поскольку держали в своих руках карательные органы и последовательно, целеустремленно мстили былым защитникам русского строя жизни. Таким, как великий русский идеолог Михаил Меньшиков, за которым чекисты еврейского происхождения специально приехали на Валдай, чтобы расстрелять его на берегу озера на глазах у детей.

Писатель и историк-эмигрант, участник Ледяного похода Роман Гуль писал в брошюре «Дзержинский», изданной в 1935 году в Париже: «Шапка-невидимка одевалась Дзержинским, вероятно, тогда, когда он, например, 25 сентября 1919 года, бледный как полотно, с трясущимися руками и прерывающимся голосом, приехал на автомобиле в тюрьму московской чеки и отдал приказ по всем тюрьмам и местам заключения Москвы расстреливать людей прямо по спискам».

Что за списки имел в виду Роман Гуль? Дело в том, что в первые же дни Февральской революции были запрещены все монархические организации, а в числе первых - Союз русского народа, печатные органы которого были закрыты. Временное правительство начало против Союза и его лидеров судебное преследование, многие видные деятели Союза были арестованы или допрашивались в качестве свидетелей Чрезвычайной следственной комиссией. Председатель СРН Н.Е. Марков, вынужденный первое время скрываться, признавал: «Мы фактически разгромлены, отделы наши сожжены».

Последовавшая затем Октябрьская революция и красный террор привели к гибели большинства лидеров Союза русского народа. Лишь некоторым из них удалось бежать из России. Судьба охранителей старого режима при советской власти сложилась трагически: все, кто не уехал, были по спискам разысканы и расстреляны, замучены (отец А.С. Вераксин, граждане А.И. Коновницын, С.А. Володимеров, И.В. Ревенко, Л.Н. Бобров и многие другие). Самым первым политическим заключенным нового, большевистского строя показательно стал Владимир Пуришкевич. На открытом процессе в декабре 1917-го - январе 1918 годов он был приговорен к четырем годам тюрьмы. Пуришкевичу повезло: ему удалось покинуть тюрьму и бежать на Юг, чтобы умереть там от тифа. Другим участникам СРН повезло куда меньше. С начала красного террора (благо списки сохранились и были известны большевикам) их целенаправленно и планомерно отлавливали одного за другим и убивали, пока в конце концов не убили всех.

О том, что Дзержинский лично с особой непримиримостью относился к так называемым черносотенцам (попросту русским национал-патриотам), жестоко расправляясь с ними, свидетельствует его собственное признание в газете «Червонный Штандарт»: «В квартиру по Тамке вошло по парадному входу шесть человек и четыре от кухни с требованиями не трогаться с места. Встретили их стрельбой; некоторые из банды пытались спасаться бегством. Не было возможности поступить иначе, как решительно рассчитаться с преступниками: время не ждало, опасность грозила нашим товарищам. В квартире на Тамке пало шесть или семь предводителей черной сотни» (Российский центр хранения исторических документов новейшей истории, фонд 76 «Дзержинский Ф.Э.»).

Впрочем, уничтожение русского политического авангарда - лишь эпизод в ходе русско-еврейской войны, выросшей до размеров Гражданской, а потом и переросшей ее и продолжившейся в политике чекистских репрессий. Дзержинский не просто участвовал в войне - он вел, направлял ее, стремясь уничтожить всех защитников исторической России, адептов ее духовных, культурных и политических устоев. Точно неизвестно, сколько в период 1918-1922-х было уничтожено москалей под его непосредственным чутким руководством. 1 августа 1922 года лондонская газета «The Times» опубликовала предоставленную большевиками статистику, согласно которой ВЧК отправила на смерть по своему приговору 1766118 человек до февраля 1922 года. Из них: 915 тыс. крестьян, 198 тыс. рабочих, 260 тыс. солдат, 150 тыс. полицейских, 48 тыс. жандармов, 54,85 тыс. офицеров армии и флота, 12,08 тыс. чиновников, 355,25 тыс. представителей интеллигенции, в том числе 8,8 тыс. врачей, 6,57 тыс. учителей, 6,77 тыс. священников и 28 епископов и архиепископов.

Приведенные цифры, конечно же, не включают убитых помимо ВЧК, а также умерших от эпидемий и голода в результате революционных преобразований. Историки называют цифру общих человеческих потерь России в Гражданской войне от 10 до 17 млн человек, а конкретно жертв красного террора от 1 до 2 миллионов (уточнить их невозможно, поскольку многие архивные документы до сих пор засекречены).

В любом случае - достаточно, чтобы признать в железном Феликсе людоеда.

Есть сведения, идущие от уцелевших к 1980-м году ветеранов, первых чекистов, разжалованных за прегрешения в милиционеры, о том, как лихо расстреливали и конфисковывали имущество без долгих разбирательств при Дзержинском: «Вот же ж была работа! А что Дзержинский? Он и сам расстреливал».

На ВЧК под руководством Феликса Дзержинского была возложена также ответственность за позорную высылку из России отборных кадров кадров русской интеллигенции, преимущественно гуманитарной, осуществленная по указанию Ленина. Не потому, что она не хотела работать на Советскую власть, обслуживать ее, но потому, что Ленин и большевики опасались ее острой и сильной критической мысли. И вместо приглашения интеллигенции из эмиграции в Россию была, напротив, произведена высылка ее из России в принудительную эмиграцию.

За постыдным актом Советской власти стоят лично Ленин и Дзержинский. Подготовка к нему началась 19 мая 1922 года письмом Ленина: «Т. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо все подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим. Прошу обсудить такие меры подготовки. Собрать совещание Мессинга, Манцева и еще кое-кого в Москве. Обязать членов Политбюро уделять два-три часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг, проверяя исполнение, требуя письменных отзывов и добиваясь присылки в Москву без проволочки всех некоммунистических изданий. Добавить отзывы ряда литераторов-коммунистов (Стеклова, Ольминского, Скворцова, Бухарина и т.д.). Собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей. Поручить все толковому, образованному и аккуратному человеку в ГПУ». Ленин указал, что питерский журнал «Экономист» - «явный центр белогвардейцев… Они, я думаю, почти все - законнейшие кандидаты на высылку за границу. Явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы военных шпионов изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу».

16 июля Ленин написал письмо ЦК с предложением арестовать и выслать без объяснения причин уже несколько сот представителей интеллигенции. Сохранился документ: «Всех их вон из России. Делать так надо сразу. К концу процесса эсеров, не позже. Арестовать несколько сот и без объявления мотивов - выезжайте господа!.. Чистить надо быстро не позже конца процесса эсеров. Обратить внимание на литераторов в Питере... С к<оммунистическим>. прив<етом> Ленин верно Г. Ягода». А в архиве Ф.Э. Дзержинского содержится написанный его рукой аналогичный документ (по-видимому, запись телефонограммы или устного распоряжения вождя): «Директивы В.И. 4/ IX С. секретно. Продолжить неуклонно высылку активной антисоветской интеллигенции… заграницу. Тщательно составлять списки, проверяя их и обязуя наших литераторов давать отзывы... Составлять списки враждебных нам кооператоров... Верно Ф.Дзержинский».

Впрочем, как известно, русская элита была не только и не столько изгнана, сколько уничтожена: около 200 тыс. дворянских семей, около 500 тыс. русских священнослужителей с домочадцами, примерно половина всей интеллигенции и практически вся русская буржуазия и зажиточное крестьянство в России перестали существовать. Были уничтожены именно цвет русской нации и основы русской культуры, была произведена умышленная генетическая катастрофа - антиселекция, этноцид и геноцид. От геноцида наш народ не оправился до сих пор.

О характерном отношении самого Дзержинского именно к верхнему, в том числе интеллектуальному, слою русского общества выразительно говорит его приказ о карательной политике органов ЧК от 8 января 1921 года. Приказ предписывал всем ЧК разгрузить тюрьмы от рабочих и крестьян (то есть от простых уголовников) и «зорко смотреть, чтобы в них попадали только те, кто действительно опасен Советской власти». Политический смысл приказа ясен.

Впрочем, есть документ и покруче. В приказе ВЧК «Об учете специалистов и лиц, могущих являться заложниками» Дзержинский откровенно подчеркивал, что заложниками должны браться лица, «кем они (белогвардейцы) дорожат», и уточнял: «Выдающиеся работники, ученые, родственники находящихся при власти у них лиц. Вот из какой среды следует забирать заложников. Второй вопрос - спецы. Наши спецы - люди буржуазного круга и уклада мысли. Лиц подобной категории мы по обыкновению подвергаем аресту как заложников или помещаем в концентрационные лагеря на общественные работы». Круг соответствующих профессий будущих жертв прямо указывался в инструкциях местным органам советской власти по взятию заложников для последующего расстрела.

Революционное насилие, ликвидация русской биосоциальной элиты по плану большевистских руководителей затянулись надолго. В основном его планировали и проводили высокопоставленные евреи (Свердлов, Троцкий, Ягода и многие другие) от лица Советской власти в течение почти двадцати лет после революции. Исполнителем же, неутомимым и усердным, был до конца своих дней пресловутый рыцарь революции Феликс Эдмундович. Русский Холокост не только стартовал, но и в значительной степени совершился уже при Дзержинском.

Каков в колыбельку - таков и в могилку, говорят в подобных случаях. Русофобом Дзержинский родился, русофобом и помер.

1 Александр Куприн. Хроника событий глазами белого офицера, писателя, журналиста. 1919-1934. - М., Собрание, 2006. - с. 113.

2 Александр Куприн. Хроника событий... - с. 517.

3 В наши дни опубликована ленинская директива от 19.03.1922. - «Товарищу Молотову для членов Политбюро. Строго секретно. Просьба ни в коем случае копии не снимать... Ленин. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны ) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления... Все соображения указывают на то, что позже сделать то же самое нам не удастся, ибо никакой иной момент кроме отчаянного голода не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие масс, либо по крайней мере обеспечил бы нам нейтрализование  масс... Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать... Ленин». К 29.04.1922 в целом из ограбленных чекистами Санкт-Петербургских храмов на склады губфинотдела поступило более четырех пудов золотых и 1024 пудов серебряных изделий, 3690 бриллиантов. В фонд Гохрана из них передано три пуда золота, 665 пудов серебра, 1028 бриллиантов и 367 других драгоценных камней.

4 Большевики годами разлагали армию, пропагандировали братание, поражение своего правительства в империалистической войне и прочее. Но когда они захватили власть, разложение обернулось против них: ведь Германская армия продолжала наступать. Тогда они заволновались и приступили к драконовским мерам по удержанию фронта.

5 Ратьковский И.С. Корни железного Феликса: к вопросу о происхождении Ф. Э. Дзержинского // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств №3 (24) сентябрь 2015, с. 16.