Хант-лузер, или Здравствуй, Джонсон - No deal!

Британская политическая жизнь самым наглядным образом продемонстрировала верность знаменитой аксиомы Николая Лобачевского. Наглядность обеспечили кандидаты на пост лидера тори и премьера правительства Борис Джонсон и Джереми Хант. Нет, они не соревновались в том, чтобы явить публике свои глубокие познания в области неэвклидовой геометрии. Или математики вообще. Просто, ведя свои избирательные кампании параллельным курсом с 22 июня, Джонсон и Хант, наконец, сошлись в одной точке.

Сошлись они 9 июля на канале ITV. Причем в стилистике, отчасти напоминавшей антураж программы «Поединок» на телеканале «Россия-1». Только вместо Владимира Соловьева соперников опрашивала сама и с помощью зала Джули Этчингем (Julie Etchingham). И надо признать, опрашивала весьма профессионально, временами достаточно твердо и решительно пресекая разгоравшуюся перебранку двух в равной степени разговорчивых мужчин.

Впрочем, до перебранки в буквальном смысле, то есть с употреблением бранных слов, соперники, разумеется, не опускались. Зато не упускали ни единой возможности указать публике и телезрителям на слабые места своего оппонента. Так что получилось нечто среднее между спором соседей по коммуналке и рыцарским турниром с итогом, который каждый из соперников истолковал в свою пользу. И, надо сказать, имел на то основания.

В частности, Борис Джонсон напомнил публике, что в заключительном раунде голосований в парламентской фракции тори он набрал более половины - 160 голосов. В то время как Джереми Хант получил поддержку всего 77 коллег, обойдя лишь на два голоса Майкла Гоува, выход которого в финал считался почти предрешенным. Разумеется, 160 голосов автоматически не конвертируются в 80000 плюс один голос членов партии, чего будет достаточно для BoJo, чтобы, пользуясь старосоветской формулой, возглавить партию и правительство. Ему еще предстоит немало потрудиться до 17 июля, когда пройдет последняя встреча с однопартийцами.

Разумеется, Джонсона воодушевляют итоги опроса 1076 членов партии, проведенного 6 июля YouGov/«Times». Счет 74% - 26% в его пользу вроде бы свидетельствует о неизбежной и безоговорочной победе экс-министра иностранных дел над министром действующим. Более того, при более детальном опросе уже 1119 членов партии тори перевес Джонсона оказывается еще более значительным. Так, 45% против 22% убеждены, что Джонсон в большей степени, нежели Хант, способен выторговать у ЕС выгодный вариант Brexit`а. 90% считают, что Джонсон сможет лучше, чем Хант подготовить страну к Brexit`у без сделки, тогда как в Ханта верят лишь 27%. 72% полагают, что Хант затянет Brexit после даты 31 октября, а про Джонсона так думают лишь 13%. Однако по вопросу о том, кто в большей степени способен провести сделку по Brexit`у через парламент, разница существенно меньше: 36% полагаются на Джонсона и 23% - на Ханта.

А еще в одном опросе той же YouGov от 5 июля присутствуют и вовсе неудобные для Джонсона цифры. По итогам репрезентативного опроса 2528 граждан Соединенного Королевства оказалось, что Хант вызывает доверие у 29%, а Джонсон - лишь у 22%! При том что 49% с ответом вообще затруднились.

Так что до дебатов на канале ITV и, что называется, по их горячему следу можно было думать, что интрига развивается и чем ближе финальная дата объявления результатов - 22 июля, тем больше она похожа на почти хичкоковский саспенс. Ведь рядовые активисты тори, послушав обоих соперников, посмотрев их дебаты и узнав оценку телезрителей (а также результаты общенациональных опросов), вполне могли бы, перед тем как отправить по почте свой заполненный бюллетень, как минимум призадуматься. И вот почему.

Экспресс-опрос, в котором приняли участие 4200 телезрителей сразу после поединка, дал результат 64% в пользу Ханта и лишь 36% в пользу Джонсона. В опросе не уточняется, сторонниками какой партии являлись его участники, и, конечно, его репрезентативность не соответствует классическим стандартам. Но все же сами цифры впечатление производят. И уже не в первый раз. То есть ножницы между очевидным лидерством Джонсона в партийной среде и предпочтением, которое отдает Ханту британская публика в целом, могли бы в последний момент сказаться не в пользу нынешнего фаворита. После сюрпризов с референдумом и провальными для тори досрочными выборами 2017 года теперь можно было бы ожидать чего угодно.

И Джереми Хант, уже успевший однажды пошутить на тему о том, что он, в отличие от Корбина, тот самый Джереми, который Британии нужен, именно с таким настроем на дебаты и выходил. С самого начала во вступительной речи он напомнил аудитории: «Каждый проведенный до сих пор опрос показывает, что я тот, кого предпочитает широкая публика в роли премьер-министра. Потому что я обращаюсь не только к тем, кто уже голосует за консерваторов, но и к тем, чьи голоса нам необходимо завоевать. Я обращаюсь ко всем вам, кто нас сейчас смотрит: я буду вашим премьер-министром потому, что я объединю нашу замечательную страну!»

Готовность сражаться не просто на равных, а с уверенностью в победе Хант продемонстрировал уже на первом вопросе из публики. Мужчина средних лет сообщил, что всю жизнь голосовал за консерваторов, но теперь предпочитает видеть на Даунинг-стрит, 10, Найджела Фараджа. И спросил, могут ли оба претендента на премьерство гарантировать Brexit до 31 октября? Хант пообещал гарантировать, поскольку он - лучший переговорщик с ЕС, и напомнил, что у него есть конкретный план. А когда на тот же вопрос начал отвечать Джонсон, Хант атаковал его прямым и предельно неудобным вопросом: уйдет ли Джонсон в отставку, если не осуществит Brexit к 31 октября? Да или нет?

Четырежды Джонсон пытался увернуться от прямого ответа, но в конечном счете - по требованию Джули Этчингем - заявил следующее: «Я думаю, что крайне важно не закладываться на такую ситуацию, при которой у нас не получится выйти из ЕС до 31 октября. Я не хочу, чтобы Евросоюз получил нечто, что может его подтолкнуть к тому, чтобы добиваться моей отставки посредством отказа заключать сделку. И я считаю, что здесь экстраординарная ситуация, в которой мы на полном серьезе должны сказать британским избирателям, что мы можем продолжать тянуть резину, откладывая Brexit на неопределенное время после 31 октября, так же, как мы сделали 29 марта».

Надо признать, что Джонсон, затягивая с ответом, не просто ловко вывернулся из явно заранее приготовленной Хантом ловушки, но и сумел нанести ответный удар. Как бы мимоходом он спросил: «Я бы хотел узнать, на какое конкретно количество дней мой оппонент хочет отложить Brexit?» Токсичность вопроса Хант почувствовал сразу и, в свою очередь, попытался уйти от прямого ответа (при том что Джонсон успел - под хохот аудитории - добавить ядовитое: «Как насчет Рождества?»). Но Джули Этчингем была неумолима. В итоге Хант не нашел ничего лучшего, чем заявить: «Я беспокоюсь вот о чем. Устанавливая фейк-дедлайн, мы получим выборы до того, как осуществим Brexit».

Что именно имел Хант в виду, в общем, понять не сложно. Если, конечно, вдуматься. А именно - он намекал на то, что у Джонсона не получится обеспечить Brexit к 31 октября, поскольку ни Евросоюз не пойдет ему навстречу, ни парламент не отступит от своего неприятия Brexit`а в формате «No deal». Следовательно, итогом премьерства Джонсона окажется вотум недоверия правительству и - досрочные выборы. Исход которых, подразумевал Хант, непредсказуем. И перспектива прихода к власти лейбористов во главе премьером Джереми Корбиным вполне реальна.

Однако средний британский обыватель, смотревший дебаты по телевизору, как и публика, собравшаяся в студии, вряд ли разматывали логическую цепочку предположений Ханта. Скорее достаточно многие зрители, а консерваторы в особенности, почувствовали в оговорке действующего министра иностранных дел что-то неладное. И соответствующий момент дебатов, похоже, оказался для Ханта фатальным.

Прижимая Джонсона к стенке прямым вопросом об отставке, то есть, ловя его на слогане «Do or die!», Хант рассчитывал выставить Джонсона безответственным болтуном, который, естественно, никоим образом на роль премьера не годится. Но, получив в качестве ответа не менее коварный вопрос, он не нашел ничего лучшего, чем дать понять, что в качестве премьера может пойти на очередную отсрочку Brexit`а. Ради того, конечно, чтобы Brexit все-таки осуществить. Безусловно, упорядоченный, выгодный для всех, но в первую очередь - для Соединенного Королевства. А не учел Хант, что такой подход находится в явном противоречии с его вроде бы однозначным заявлением о том, что он готов и на Brexit в варианте «No deal». И более того, своим допущением отсрочки Хант наступил на ту самую больную мозоль коллективного британского избирателя, которая дала о себе знать на майских выборах в Европарламент.

Дело в том, что стремление позиционировать себя в качестве рационального, взвешенного и ответственного политика, трезво оценивающего шансы на исход столь запутанного дела, как Brexit, уже однажды обернулось провальной стратегией. Я напомню, что Джереми Хант в июне 2016 года голосовал (как, кстати, и Тереза Мэй) за то, чтобы Британия оставалась в составе Евросоюза. И кампания в пользу Remain была построена (как замечательно показано в фильме «Brexit. Uncivil war» с Бенедиктом Камбербетчэм в главной роли) как раз на апелляции к разуму. А кампания в пользу Leave - на апелляции к чувству национального достоинства.

Лозунг «Vote Leave. Take back control!» четко сработал на подсознание достаточного количества средних (не в смысле среднего класса) британцев, чтобы получился сенсационный результат. Последствия которого завели вестминстерскую систему и британскую политику в целом в нынешний тупик. А потому для большинства консервативного электората, более чувствительного к таким темам, как национальная идентичность, чувство гордости, национальное унижение, любые колебания лидера в вопросе о выходе из ЕС до 31 октября - равносильны свидетельству о его профнепригодности.

Джонсон прекрасно прочувствовал ситуацию и в ответ на, казалось бы, убийственную формулу Ханта - «Fake dead-line» - тут же парировал, обозначив позицию оппонента как «Papier-Mâshé dead-line». Опять же, для среднего тори на подсознательном уровне формула Джонсона должна восприниматься как диагноз: Хант готов играть в бумажные дедлайны до скончания века. И Brexit`а с ним не дождешься.

Хант, кстати, совершил еще одну непростительную для политического полемиста ошибку, процитировав формулу оппонента по отношению к Brexit`у: «Сделай или умри!» Расчет был на то, что, публика, консервативная в том числе, воспримет ее как проявление безответственного фанфаронства. Но, опять же, если не сразу, то по некотором размышлении до публики, особенно того большинства, которое сохранилось со времен референдума, дойдет противоположный смысл. А именно: раз Джонсон клянется умереть, если Brexit не случится до 31 октября, значит, верит в себя, верит в возможность сделать то, что другим оказалось не под силу. И даже если у него не получится, то лучше идти с тем, кто смело идет в бой, отбрасывая мысль о неудаче, а не с тем, кто рассуждает о ее возможности.

И, наконец, последняя оплошность Ханта, которую не мог не заметить именно консервативный электорат. Соперник Джонсона выказал озабоченность в связи с тем, что выборы могут случиться до Brexit`а. И слова Ханта были прочитаны как сигнал о том, что у него нет веры в собственную партию. В отличие от Джонсона, который регулярно напоминает публике о своей двукратной победе на выборах мэра Лондона над харизматичным лейбористом Кеном Ливингстоном. При том, что сами тори проигрывали в Лондоне лейбористам с разрывом в 17%.

Так что, несмотря на вроде бы разгромную (по оценкам телезрителей) победу Ханта на теледебатах, на самом деле именно его следует признать проигравшим. В той среде, которая решает судьбы конкурентов. Специальный опрос YouGov от 11 июля, в котором участвовали 1119 членов партии тори, показал подтверждающую такой вывод закономерность. Во-первых, количество членов партии выросло до 180000. А, во-вторых, чем позже срок вступления в партию, тем больше разрыв между теми, кто голосует за Джонсона и сторонниками Ханта.

Так, если среди тех, кто вступил в партию до 2015 года, за Джонсона голосуют 63%, а за Ханта - 37%, то у вступивших между 2015-м и выборами в мае 2017-го цифры уже другие: 77% против 23%. А дальше еще прискорбнее - для Ханта, разумеется. Доля новобранцев партии тори, вступивших в нее после выборов 2017 года без специальной цели участвовать в выборах лидера и голосующих за Джонсона, составила 80%. А у тех, кто вступал в те же сроки, но именно с целью участия в выборах лидера, она возросла до 85%.

Тренд красноречив и понятен. Джонсон - та фигура, которая притягивает людей в партию и к партии, и с ситуацией ничего не могут поделать его коллеги вроде Анны Субри (которая перебежала в оппозицию) или вроде Доминика Грива, который заявил о своем выходе из партии, если премьером будет избран Джонсон. Не исключен аналогичный исход и еще для нескольких членов фракции тори. Иными словами, Джонсону не удастся сформировать правительство большинства даже при поддержке североирландских демократических юнионистов. И по факту выйдет то, по поводу чего волнуется Хант: вотум недоверия и досрочные выборы. Если только Джонсон не отправит Палату Общин в долгосрочный отпуск, чтобы провести Brexit хоть тушкой, хоть чучелкой.

То есть - либо со сделкой, либо без сделки. В последнем варианте - скорее всего, поскольку со стороны нового руководства ЕС уже последовали заявления о том, что сделка, под которой подписалась Тереза Мэй, пересмотрена не будет. И хотя автор заявления Урсула фон дер Ляйен формально свой пост главы Еврокомиссии от Европарламента еще не получила, особых сомнений в том, что получит, нет. А немки, особенно в ранге министра обороны, свое слово держат.

Так что: здравствуй, Джонсон - No deal! Во всех смыслах слова.

Игра на третьего, или При чем тут Джереми Корбин?