Является ли Россия Владимира Путина фашистским государством

Российский экономист, социолог и политический деятель Владислав Иноземцев выступил в американском журнале «American Interest» со статьей «Россия и мир». Но название, конечно, дает слабое представление о сути публикации, в отличие от ее подзаголовка: «Путинская Россия - умеренное фашистское государство». В материале Иноземцев - с весьма спокойной, почти профессорской интонацией - рассуждает о том, что нынешнюю Россию не следует считать какой-то там нелиберальной демократией, но следует называть ее собственным именем - фашистским государством.

Статья Иноземцева при ее внимательном чтении отнюдь не выглядит тем, чем она может с первого взгляда показаться - а именно очередным доносом представителя креативно-либерального меньшинства на Россию Владимира Путина, требованием к новому американскому или старому германскому руководству быть с Россией пожестче, ни в коем случае не идти с ней на политический контакт, врубить санкции пострашнее и не затевать новый Мюнхен с агрессором.

Конечно, в обоснование своего головокружительного тезиса Иноземцев приводит и доктрину Русского мира, и какие-то образцы телепропаганды, и много чего другого, но вообще его тон для употребления коллективным Маккейном слишком мягок. Уверен, Лилия Шевцова или, скажем, Андрей Пионтковский написали бы текст пожестче.

Однако и сказанного хватит на трибунал. Да, в России де-факто фашистский режим, утверждает Иноземцев, здесь травят и преследуют пятую колонну, здесь карманный парламент принимает бесчеловечные законы, здесь тем же парламентом жестко ограничивается личное пространство человека, здесь спикер парламента отождествляет страну и ее вождя, но, в принципе, Путин - не Гитлер, он скорее Муссолини, а, точнее, даже генерал Франко, а еще ближе - Салазар. И, в общем, нет никакой нужды Западу свергать Путина, искать пути уничтожить его режим, нужно просто ждать, когда лидер по тем или иным причинам уйдет от власти. Западу нужно просто пережить Путина и вот на такой задаче следует сосредоточиться, поскольку, как можно догадаться из общего контекста, сегодняшний успешный путинизм имеет шанс проявиться и на самом Западе, слишком увлеченном борьбой с ним.

Но рано или поздно путинистский фашизм перестанет существовать, как любой режим личной власти, и тогда западная либеральная демократия снова объявит о своей безальтернативности.

Прежде чем пытаться понять, зачем написан текст, посмотрим, что в представленной картине соответствует, а что совсем не соответствует действительности. Было бы глупостью отрицать то очевидное обстоятельство, которое, собственно, и было засвидетельствовано Вячеславом Володиным в его известном высказывании, что весь российский порядок, вся наша государственность держится фактически на личной харизме одного человека. Действительно, не будет Путина - не будет России. То есть не то чтобы не будет страны, народа, культуры, цивилизации, не будет стабильной государственности. Проще говоря, сегодня альтернатива такая: Путин или новая Смута. В какой-то мере ситуация действительно отвечает российскому абсолютистскому сознанию. Точно так же сторонники Бориса Ельцина рассуждали в 1996 году - или Борис Николаевич, или новый красный передел и бежим из страны. Но сейчас и вправду положение именно такое, и отчасти причина состоит в том, что российский режим - вопреки Иноземцеву - и не фашистский, и даже не диктаторский.

Если бы режим был бы и вправду фашистским, если бы он на самом деле представлял собой идеократию в евразийском смысле, оппозиционное меньшинство, те, кто душой и сердцем с растленным - в кавычках - Западом, но, как говорил один философ, лишь животом своим соединены с презираемым Отечеством, было бы лишено всякой отечественной трибуны для выражения своих мыслей, своих чувств и своих переживаний.

Между тем представителей меньшинства мы ежедневно созерцаем по телевизору, мы их слышим по радио, мы их читаем в самых влиятельных столичных газетах. Представители меньшинства в избытке представлены в российской политической элите, они экспертно окормляют работу правительства, они в значительной степени держат под контролем академические и культурные среды. Совокупная их сила настолько велика, что в их среде наверняка созреет какой-нибудь хитроумный план, как пройти на вершину власти, когда место там опустеет.

Проблема меньшинства заключается в том, что его экономическая и культурная сила уравновешивается электоральной слабостью: провести даже маленькую собственную партию в нижнюю палату парламента они не в состоянии. Отсюда их неприязнь к парламенту и парламентаризму. Самому Иноземцеву нужно доказать две мало совместимые вещи: что в России парламент и ручной, а плохо управляемый, так сказать, отвязанный в своем реакционерстве. Если бы режим был фашистским, вообще тоталитарным, мы бы просто не знали бы о таком конфликте: на парламент просто никто бы не обращал никакого внимания, поскольку никакой политической роли он бы не играл. Если у нас реакционный парламент, то вне зависимости от того, хорошо такое или плохо само по себе, ситуация явно далека от идеально-типического фашизма, где парламент не столько реакционный, сколько безгласный.

Разумеется, не нужно быть большим политологом, чтобы не понимать простого обстоятельства: в России есть, конечно, элиты, крайне недовольные силой, условно говоря, либерального субъекта и готовые оказать ему системное противодействие.

И тоже - не надо быть Иноземцевым, чтобы не догадаться, что нынешний режим - в общем-то, либерально-государственнический режим, позволяющий осуществлять равновесие между двумя по большому счету равно авторитарными силами.

Итак, что еще, по мнению Иноземцева, свидетельствует о том, что российский режим является фашистским? С 2000 года в России примерно в два раза увеличились государственные расходы на оборону. Между тем Россия тратит в восемь раз меньше на оборону, чем США, и где-то в три раза меньше, чем Китай. В России, говорит Иноземцев, действует Российская гвардия, однако Национальная гвардия существует и в США, а в июле прошлого года президент Франции Франсуа Олланд сообщил, что соответствующие подразделения будут созданы и в его стране. В России царствует дух героического прошлого, отсюда - культ 9 мая и прочие государственные памятные даты - но аналогичные праздники существуют и в других, стопроцентно демократических странах. Наконец, в России бизнес поставлен под контроль государственной власти и лишен политического влияния: доля правды в обвинении Иноземцева есть, бешеные олигархические деньги, брошенные в разгоряченные массы для их мобилизации в нужную сторону, подобно тому, что мы видели в 2014 году на Украине и теперь видим в США, для России действительно не очень характерны. Но мы, наверное, очень расширим понятие «фашизм», если будем включать в его объем режимы, в которых крупному финансовому капиталу не удается шантажировать власть угрозой массовых уличных беспорядков с помощью субтильных студентов и представительниц прекрасного пола.

Что еще в нынешней России фашистского? Ирредентизм и Русский мир? Русский иррендентизм ни в коей мере не является внешнеполитической идеологией государства, что касается допущения российской сферы влияния, давайте спросим американских политиков всех мастей, стали бы они терпеть присутствие российских или китайских войск в Мексике или на Кубе? Да и вообще - доктрина Монро была придумана, кажется, не Путиным. Наконец, почему иррендентизм, как бы к нему ни относиться, - обязательно нацизм, должны ли мы на таком основании считать нацистами Гарибальди, Бисмарка, Пилсудского?

Почему Иноземцев избегает сложных вопросов? Путин, по его мнению, все-таки не похож на Гитлера, но похож на Муссолини и на Франко. Является ли Франко фашистом в том самом научном смысле слова? Является ли в таком случае фашистом Шарль де Голль, который тоже создал во Франции в общем персоналистский режим, основанный на его личной харизме? Можно ли назвать фашистом обоих Рузвельтов, один из которых резко ограничил влияние крупных монополий на политику, а другой вообще поставил экономику под контроль государства?

Слово «фашизм», однако, не просто обзывалка в устах Иноземцева, а внятное утверждение, что именно такой явление, как фашизм, сложившееся в Италии в 20-30-е годы XX века, - единственно допустимая альтернатива всевластию ориентированного на внешние центры глобального капитализма гражданского общества, единственный реальный оппонент либеральному компрадорству.

Более мягким является режим или более жестким - уже неважно. Важно, что он не укладывается в логику «Внешнее выше внутреннего». И если он в нее не укладывается, он автоматически маркируется как фашистский, пускай и умеренно-фашистский. Между тем для Путина, хочет сказать Иноземцев, не все потеряно - ведь он же пока умеренный и все же не Гитлер. Ему стоит освободиться от неприятных людей и - еще в большей мере - от неприятных идей, и из Муссолини он сможет окончательно стать Салазаром, а там, глядишь, дорастет и до Шарля де Голля.

В чем же цель Иноземцева и кому предназначена его статья? Похоже, она рассчитана не столько на зарубежного, сколько на отечественного читателя. Причем читателя высокопоставленного. Проще говоря, налицо донос исполнительной власти на консервативный сегмент российского общества: типа, мы еще готовы мириться с вами, но вот, скажем, с Государственной Думой мириться не собираемся. Консерваторы компрометируют ваш режим в глазах мировой общественности, а глазами мы блестяще умеем управлять.

Остается надеяться, что для российской власти международный пиар все-таки не главное, поскольку, уверен, единственное будущее, которое есть у страны, связано с отнюдь не усыпанной розами дорогой консервативной демократии. Альтернативой которой будет то ли Смута, то ли Потоп, а его не хотелось бы оставлять после нас в качестве наследства нашим детям.

Чего хотел Адольф Гитлер