Путин и мамкины монархисты. Кто займет в России место Алексея Навального и Михаила Ходорковского

Вечером 6 мая 1987 года по Тверской улице в Москве двигалась длинная вереница людей с флагами и транспарантами. На тротуарах сразу же столпились прохожие, чтобы поглазеть на диковинное зрелище - первую в Советском Союзе несанкционированную демонстрацию, которую не стала разгонять милиция.

Митингующие шли с Манежной площади (тогда - площади 50-летия Октября) в сторону Моссовета, красного особняка с колоннами, где теперь располагается мэрия. Там их принял Борис Ельцин, первый секретарь горкома КПСС и восходящая звезда перестройки. Формальным поводом для митинга стал протест против строительства мемориального комплекса на Поклонной горе - культ победы тогда не вошел в горячечную фазу, и груда бетона в его честь не нашла понимания у тех, кто выступал за сохранение исторического облика города.

Но главными застрельщиками митинга были не градозащитники-воопиковцы, а национал-патриоты из общества «Память». Именно их лидер Дмитрий Васильев шел во главе колонны и выступал от имени протестующих во время двухчасовой встречи с Ельциным в Мраморном зале Моссовета, которая затем освещалась во всех советских газетах. Зачем будущему российскому президенту понадобилось привечать общество «Память»? Чтобы продемонстрировать свой демократизм и готовность к диалогу со всеми политическими силами? Или, может быть, Ельцин пытался наладить контакты с почвенническими кругами в пику официальному коммунизму общесоюзных властей? Как бы то ни было, обществу «Память» встреча явно пошла на пользу - оно быстро превратилось в одно из самых узнаваемых политических движений перестройки.

Несмотря на прекрасные стартовые возможности, «Память» не смогла воспользоваться волной перемен. С приходом демократии перестроечные национал-патриоты оказались у обочины политической жизни, погружаясь в безвестность и предаваясь алкоголизму. От грозного общества «Память», активисты которого, облачившись в черные рубашки, срывали собрания русофобов и громили редакции неугодных газет, осталась лишь одноименная песня лидера «Гражданской обороны» Егора Летова. Во многом виной тому стал не только радикальный имидж движения, неприемлемый для обывателя, но и его монархическая идеология. В то время как советские люди, уставшие от авторитаризма, жаждали демократии и гласности, «Память» проповедовала возврат к сословному обществу и самодержавию. Стоит ли удивляться, что инициативу у движения быстро перехватили «ДемРоссия» и «ДемСоюз», которые вместо того, чтобы предаваться мечтам о царе-батюшке, выступали за свободные выборы и рыночную экономику.

Пока либералы занимались партийным строительством и активно участвовали в выборном процессе, национал-патриоты косплеили униформу итальянских фашистов и вышагивали под транспарантом «Бог - Царь - Нация». Действительно, если демократия в аду, а на небе - царство, то зачем играть в гнилой парламентаризм? Пусть его развивают другие, а мы будем наблюдать со стороны, ностальгируя по утраченному раю, воплощенному в допетровской Руси или Российской империи. Неожиданный триумф ЛДПР на первых думских выборах в 1993 году показал, что даже в исполнении Владимира Жириновского русский патриотизм пользуется немалым спросом - главное, чтобы он говорил на языке современности, а не архаичной утопии. В посткоммунистической Восточной Европе национализм вообще сплошь и рядом шел рука об руку с демократией. Но отечественные национал-патриоты с упорством цеплялись за свой монархический мирок, выпадая из реальной политической жизни.

Мне казалось, что русские националисты давно извлекли урок из печальной истории 1990-х годов. Надо ставить вопрос не о демонтаже демократических институтов, а о том, как заставить их служить русским интересам: соответствующий консенсус в национальном движении сложился уже на момент проведения первых Русских маршей. К тому времени ряженые поклонники православного царя, в 1990-е раздававшие на митингах газету «Опричник», превратились в вымирающий вид. С тем большим удивлением я наблюдаю, что сейчас монархическая идея вдруг восстала из могилы, чтобы своей костлявой рукой хватать новое поколение русских националистов. А для ее популяризации немало сделал небезызвестный публицист Егор Просвирнин, который стал проповедовать царизм - надеюсь, хотя бы по зову сердца, а не по чьему-либо заданию. С его подачи многие активисты на полном серьезе принялись обсуждать преимущества и недостатки самодержавия по сравнению с западной демократией.

Но одно дело - постить мемы с Николаем II, относиться с уважением к наследию дореволюционной России и осуждать преступления большевиков. Совсем другое - поднимать на щит заведомо непопулярные идеи. Даже в Белом движении монархисты были в меньшинстве. То же относится, впрочем, не только к монархистам, но и к национал-социалистам, идентаристам и сторонникам прочих экзотических политических систем. Ну давайте вдобавок займемся возрождением каст, цехов, гильдий, сословий, рыцарских орденов, крестьянской общины. Как и у абсолютной монархии, у социальных институтов прошлого, наверное, было немало достоинств, но современный горожанин с айфоном вряд ли проголосует за тех, кто попытается втюхать ему старье вместо нормальной политической программы. И уж тем более монархизм не выглядит привлекательной альтернативой в современной России, где он и так сложился.

К чему агитировать за мифического монарха, если у нас он имеется в лице Владимира Путина? Путин находится у власти 21 год - больше, чем многие российские самодержцы, и, как доказывает обнуление президентских сроков, он не собирается уходить и дальше. Оппозиционная молодежь на уличных протестах скандирует «Долой царя!» Да и сам Владимир Путин, который с завидной регулярностью открывает памятники Александру III, тоже явно присматривается к незабвенным временам царского самовластья. 

Вся система властных отношений в России уже давно завязана на первое лицо, его слово и его взгляд жадно ловят чиновники всех уровней. Прямо как при царях, у нас можно критиковать кого угодно - Думу, министров, губернаторов - но не августейшую особу. Под конец жизни Путин явно рассчитывает передать власть преемнику, как делали римские и византийские императоры. Эй, монархисты, ну что же вам нужно для полного счастья? Чтобы Путин в тронном зале Московского Кремля надел на себя корону и вообще отменил выборы? Но зачем, если абсолютная монархия, как доказывает история, может прекрасно сочетаться с элементами народного представительства?

В недавнем интервью Владислав Сурков заявил, что Путин «не отменял демократию, а совместил ее с монархическим архетипом российского правления». В том же интервью он проницательно сравнил Путина с Октавианом Августом, который, формально оставаясь в рамках республиканского устройства, сосредоточил всю власть в своих руках. При Октавиане продолжали функционировать комиции (народные собрания), а сам он регулярно избирался консулом, отчитывался перед сенатом, клялся в верности республике и римскому народу. Но параллельно под оболочкой республики вызрела императорская власть, как личинка паразитической осы в гусенице. Очень часто перерождение демократии в монархию происходит именно так - без шума и пыли. И здесь уместно вспомнить Наполеона III, который начал как избранный президент и закончил как император. Он тоже любил прикрываться фиговым листком плебисцитарных процедур - выборы и референдумы в период Второй империи проходили регулярно, существовала и оппозиция, которой время от времени удавалось пробиться в парламент. Поэтому, как представляется, гибридный метод эффективнее, чем прямолинейный царизм.

Так что Путин усидит на троне и без помощи мамкиных монархистов. Но в оппозиционном лагере им тоже делать нечего. Допустим, Путин - плохой царь, который больше думает о своих карманных вексельбергах, чем о русской нации. Но где найти кандидата на престол получше? И даже если удастся его найти, где гарантия, что следующий царь тоже будет национально мыслящим? Дело не в персоналиях - порочна сама система, при которой наше общее будущее зависит от тараканов в чьей-то отдельно взятой голове. Но демократия и придумана для того, чтобы решить проблему. Нация должна самостоятельно определять свою судьбу, а не пожизненно вверять ее в чьи-то руки. Поэтому русским националистам необходимо включиться в борьбу за сменяемость власти, если они не хотят наступить на грабли 30-летней давности.

Как и во времена перестройки, наиболее активная часть российского общества недовольна монополией партии власти, произволом силовиков и засильем бюрократии. В ситуации, когда наши сограждане по горло сыты закручиванием гаек, проповедовать им любые формы авторитаризма было бы равносильно самоубийству. Зачем лить воду на мельницу Кремля, критикуя демократическую модель? Наоборот, русский национализм должен предложить свое видение демократических перемен, иначе он будет неконкурентоспособен даже на фоне Максима Каца. Чтобы в период транзита победа вновь не оказалась за антинациональными силами, прикрывающимися лозунгами свободы, русское движение само должно возглавить борьбу за свободную Россию. 

Два года назад подобный призыв прозвучал бы совсем нереалистично - куда там националистам тягаться со структурами Алексея Навального и Михаила Ходорковского? Но сейчас, когда власть разгромила леволиберальную оппозицию, поляна освободилась. Пришел черед русских националистов выступить вперед и воскликнуть «Долой царя!»