Диалог смерти

Состоялась встреча министра иностранных дел России Сергея Лаврова с генеральным секретарем ОБСЕ Хельгой Шмид. Большая часть разговора была посвящена конфликту в Донбассе.

Так, Лавров подчеркнул: «Вновь заострили важность содействия со стороны ОБСЕ налаживанию прямого диалога сторон конфликта - Киева, Донецка и Луганска - в контактной группе. Но от диалога украинские власти пытаются увильнуть». Лавров назвал конфликт внутриукраинским и добавил, что минскому процессу нет альтернативы.

Действительно, прямого диалога между Киевом и ЛДНР нет все семь лет войны. Семь лет подряд Киев делает вид, что сражается с Россией, и обсуждать военные действия пытается только с ней, напрочь забыв, что в начале 2014 года Донбасс был украинским и жили там украинские граждане, которых не устроили внутриукраинские процессы.

Чего стоит хотя бы показательное заявление президента Украины Владимира Зеленского о том, что с Владимиром Путиным он готов встретиться в любой точке Донбасса. Путин, как и следовало ожидать, истерический выкрик Зеленского проигнорировал, однако на него отозвались главы республик - Леонид Пасечник и Денис Пушилин. Оба они выдвинули Зеленскому встречное аналогичное предложение - встретиться в Донбассе, однако на Банковой снова отказались от прямого диалога. А ведь он бы мог многое решить.

В Донбассе продолжают гибнуть люди. Весной погиб ребенок, затем старик и мужчина. Недавно пять человек погибли на боевом посту в ЛНР, 21 июня четверо - под Донецком. Разговаривать с ЛДНР Киев может только так - на языке силы. На языке крови, на языке смерти. Когда спецназовцы (не факт, что только украинские) убили пятерых солдат «Призрака», налицо был жест, высказывание, требование прогнуться. 21 июня - то же самое. Киев не строит диалог, Киев только требует. Стоит ли удивляться, что в ответ ему республики мрачно молчат, вцепившись зубами в свою землю?

На Банковой, конечно, не полные идиоты, и они давным-давно прекрасно поняли, что воюют не с Россией, а с обычными дончанами - отсюда и прекрасные высказывания в том духе, что, мол, Донецкая и Луганская области - раковая опухоль на теле Украины, что их надо зачищать и так далее. Действительно, какой диалог с раковой опухолью? Только смерть.

Разговаривать, конечно, надо. Разговаривать надо было в 2014-м, но тогда Киев предпочел бросить танки на пацанов с дрекольем, вилами, старыми автоматами. Предпочел разбомбить с самолетов Луганскую облгосадминистрацию. Разговора не получилось. То есть началась война - тоже своего рода разговор.

Проблема в том, что диалог смерти очень сложно прервать. Вот пять человек погибли в ЛНР, четыре - в ДНР. Неужели Киев полагает, что ответа не будет? В республиках стараются максимально не открывать огонь. Даже когда по бойцам стреляют, у них есть приказ - не давать ответку. Приказ, безусловно, страшный, тяжелее всего дающийся тем, кто воюет. Но на подобное высказывание обязательно будет ответ. Невозможно иначе, просто тогда некому воевать будет: не могут люди чувствовать себя мишенью в тире.

И для того чтобы хоть как-то выйти из заколдованного круга, нужно, чтобы в Киеве перестали твердить бессмысленную мантру: «Не ведем переговоров с террористами».

Давно уже всем все понятно: никакие в Донбассе не террористы, а обычные русские люди, которые в 2014 году не захотели быть вместе с государством, которое сжигает несогласных в Доме профсоюзов, весело хохоча.

Самые яростные националисты понимают, что в ЛДНР не террористы, что две республики - государственные образования. Кривенькие, косенькие, ну уж какие есть, какие сформировались в условиях непрекращающейся войны. Но на прямой диалог Киев до сих пор боится идти.

Сможет ли ОБСЕ заставить Киев поговорить напрямую с Денисом Пушилиным и Леонидом Пасечником? Сложный вопрос. На той же конференции Хельгу Шмид попросили прокомментировать факт закрытия властями Украины трех оппозиционных русскоязычных каналов за последние несколько месяцев. Но Шмид, похоже, была совершенно не в курсе. Внимание к Украине у Запада существует только на словах - так удобнее не замечать того, что творит Киев.