Расширение на запад. Почему Россия не возражает против китайских баз в Таджикистане

Центральную Азию часто называют одним из главных источников будущих противоречий между Россией и Китаем. Считается, что раньше в регионе действовало разделение труда, когда Китай отвечал за экономику, а Россия - за безопасность, но теперь оно уходит в прошлое, что приведет к неминуемому конфликту Москвы и Пекина. Недавние сообщения о появлении новой военной базы Китая в Таджикистане добавляют прогнозам убедительности.

Однако такой взгляд на регион не учитывает многих важных факторов. Например, он отказывает в субъектности самим странам Центральной Азии и исходит из того, что важные решения за них принимают крупные и влиятельные соседи. Хотя в реальности центральноазиатские государства никогда не были так самостоятельны, как сегодня, а их общества - так требовательны к своему руководству, в том числе в вопросах внешней политики.

Странам Центральной Азии, зажатым в глубине Евразийского континента без выхода к морю, невыгодно, чтобы один влиятельный сосед вытеснял другого. Поэтому они стремятся диверсифицировать связи с внешним миром, и тут для них важны и Россия, и Китай. Не нужен конфликт и самим Москве и Пекину, для которых их собственные двусторонние связи всегда будут иметь большее значение, чем интересы в Центральной Азии.

Реалии ставят под сомнение популярные предсказания о грядущем столкновении России и Китая в борьбе за Центральную Азию. Скорее ситуация в регионе в целом будет развиваться так, как происходит уже сейчас в Таджикистане, где Пекин дальше всего продвинулся в сфере безопасности, но конфликта с Россией не возникло.

Слабое звено

Представление о разделении труда между Россией и Китаем в Центральной Азии отчасти верно. Китайская активность в экономике региона всегда бросалась в глаза - особенно с тех пор, как председатель КНР Си Цзиньпин запустил инициативу «Пояса и Пути». Но нельзя сказать, что в сфере безопасности Пекин полагался на Россию.

С самого появления независимых стран Центральной Азии у своих границ Китай был заинтересован в стабилизации соседнего региона, потому что именно на то время пришелся подъем сепаратистского движения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. В середине 1990-х тогдашний председатель КНР Цзян Цзэминь совершил турне по всем странам Центральной Азии (кроме Таджикистана, где шла гражданская война) и везде говорил о важности борьбы против трех зол (三股势力) - терроризма, экстремизма, сепаратизма.

С тех пор для Пекина важно, чтобы граничащей с неспокойным Синьцзяном Центральной Азией управляли дружественные режимы, которые не станут помогать сепаратистскому подполью. Регион превратился в буфер между китайским западом и более опасным Афганистаном.

Так что Китай уже не первое десятилетие расширяет сотрудничество со странами Центральной Азии в области безопасности. То, что начиналось с простых поставок обмундирования, сегодня доросло до сложных форм взаимодействия типа совместных учений, патрулирования границ и военно-технического сотрудничества. Теснее всего Китай сотрудничает с Таджикистаном, где, по сообщениям СМИ, недавно появилась уже вторая китайская военная база.

Причина повышенного внимания в том, что Таджикистан для Китая выглядит слабым звеном в региональной безопасности. Таджикистан - единственная страна в Центральной Азии, которая граничит одновременно и с Афганистаном, и с Китаем. Вооруженные силы Таджикистана считаются самыми слабыми в регионе. В Таджикистане сравнительно высоки риски терроризма и местного радикализма, а через таджикско-афганскую границу проходит один из путей наркотрафика в Китай. И с уходом США из Афганистана проблемы усугубились.

Новая база

27 октября 2021 года первый заместитель министра внутренних дел Таджикистана Абдурахмон Аламшозода представил в парламенте план сотрудничества с Китаем, по которому Пекин за свой счет намерен строить в Таджикистане некий объект. Согласно ратифицированным в тот же день постановлениям №539 и №540, строящийся объект - полицейская академия для таджикского МВД. Известно, что он разместится в Ваханском коридоре, районе Ишкашим близ таджикско-афганской границы.

Судя по документам, по просьбе таджикского правительства Китай не только выделит на проект почти 9 млн долларов, но и предоставит необходимое для строительства оборудование и материалы. От Таджикистана требуется выделить землю с проведенными туда коммуникациями, а также освободить ввоз материалов из Китая от налогов и таможенных пошлин.

В то же время СМИ сообщали, что Пекин строит новую военную базу не совсем бесплатно - взамен Душанбе должен передать Китаю полный контроль над первой подобной базой, о которой стало известно в 2018 году. Ранее ею был советский аванпост, который, судя по спутниковым снимкам, Душанбе с помощью китайцев модернизировал и расширил. Там, по словам местных, даже служат китайцы.

Официально Китай отрицает сообщения о своем военном присутствии в Центральной Азии. Представитель МИД КНР Ван Вэньбинь (汪文斌) на регулярных пресс-конференциях несколько раз заявлял, что не в курсе ситуации в Таджикистане и что «у Китая нет военных баз в Центральной Азии».

Формально военного присутствия Китая в Центральной Азии действительно нет: объекты в Таджикистане строит не Народно-освободительная армия Китая (中国人民解放军), а Народная вооруженная полиция (武警部队) - внутренние полувоенные формирования (аналог Росгвардии), которые в мирное время занимаются охраной правопорядка.

Но полномочия китайской вооруженной полиции постепенно расширяются и все больше пересекаются с военными. По закону 2015 года она отвечает за борьбу с терроризмом, с 2018-го перестала подчиняться гражданским структурам, перейдя под полный контроль Центрального военного совета - высшего органа управления вооруженными силами, который возглавляет Си Цзиньпин. А по новому закону о сухопутных границах КНР, который вступит в силу 1 января 2022 года, за вооруженной полицией закрепляются функции пограничников.

Начиная с 2000-х служащих вооруженной полиции отправляют участвовать в миротворческих миссиях ООН. Они же проводят регулярные учения с зарубежными партнерами. В допандемийное время вооруженная полиция КНР запустила новый вид учений «Сотрудничество-2019» («合作-2019») с полувоенными формированиями стран Центральной Азии.

Получается, что в Таджикистане существует база китайских полувоенных сил - наличие некоего объекта, как бы его ни называли, и его связь с Китаем не отрицают даже таджикские официальные лица. Но как наличие базы возможно в Центральной Азии, где то тут, то там проходят антикитайские протесты?

Уникальный Таджикистан

В любой другой стране Центральной Азии даже слухи об открытии китайской базы вызвали бы волну общественного негодования. В некоторых из них и без подобных слухов люди регулярно выходят на антикитайские митинги: с 2018 года в Киргизии было 15 акций, а в Казахстане - более 140. В Узбекистане митинги в принципе проводить сложнее, но данные Gallup World Poll показывают, что за последнее десятилетие уровень одобрения действий Китая там упал ниже 25%.

Руководство Таджикистана, глядя на ситуацию в соседних странах, опасается аналогичных протестов у себя, а потому опровергает сообщения СМИ о китайской базе и заявляет: китайского военного или силового контингента на новом объекте не будет - после строительства его передадут специальному отряду быстрого реагирования управления по борьбе с организованной преступностью МВД Таджикистана.

И действительно, антикитайских протестов в Таджикистане, скорее всего, не возникнет. Наряду с Пакистаном Таджикистан - одна из самых дружественных Китаю стран в Центральной и Южной Азии, причем на уровне не только правительства, но и общества. Одобрение КНР в Таджикистане достигает 63%. Дело в том, что этнических таджиков в Синьцзян-Уйгурском автономном районе почти нет (всего 50 тысяч) - в отличие от тех же этнических казахов (полтора миллиона) или киргизов (180 тысяч).

И даже 50 тысяч - не единая общность людей, а разношерстная группа народностей, объединенная тем, что они говорят на восточноиранских языках. Китайские таджики, в отличие от тех, что живут в Таджикистане, - шииты исмаилиты, а не сунниты. Громких историй об этнических таджиках, оказавшихся в китайских лагерях перевоспитания, за последние годы не было. Поэтому таджикское общественное мнение, так остро реагирующее на происходящее в Афганистане, практически игнорирует новости из Синьцзяна.

Политические элиты в Таджикистане тоже настроены к КНР довольно лояльно, хотя и по своим причинам. Китай стал важным источником финансового благополучия для высокопоставленных таджикских чиновников, вплоть до семьи президента. К примеру, зятя президента Таджикистана Эмомали Рахмона Шамсулло Сохибова обвиняют в том, что он помог китайской компании China Nonferrous Gold Limited (中国有色黃金) получить лицензию на добычу в стране золота. Сегодня более 80% золота в Таджикистане добывается совместными предприятиями с китайским участием, в добыче серебра китайских компаний тоже большинство.

Россия не конкурент

Продвижение Китая в сфере безопасности в Центральной Азии, конечно, не может остаться незамеченным, но его масштабы несопоставимы с российскими. Тот же Таджикистан входит в Организацию договора о коллективной безопасности, а на его территории расположена 201 военная база - крупнейший зарубежный военный объект РФ с 7 тыс. военнослужащих.

Более того, Россию в таджикском обществе поддерживают куда больше - 88% по опросам. А рейтинг Владимира Путина там даже выше, чем в России, - 75%. Огромная зависимость таджикской экономики (а значит, и таджикского правящего режима) от миграционных потоков в Россию дает Москве мощный рычаг давления на Душанбе.

Но для России важнее, что действия Китая в Центральной Азии не направлены на выдавливание российского присутствия из региона. Учения, которые китайцы проводят без российского участия, строительство полувоенных объектов, двусторонние соглашения, визиты высокопоставленных военных и т.д. направлены на обеспечение собственно китайских интересов.

Даже если рассматривать происходящее в Центральной Азии как симптом растущих великодержавных амбиций КНР, то они сильно отличаются от американских. Пекину не хочется брать на себя функцию мирового военного и идеологического жандарма. Китай стремится сохранить свою репутацию ответственного и миролюбивого государства, которое не вмешивается во внутренние дела других стран.

Россия не может запретить Китаю ни защищать национальные интересы, расширяя зонтик безопасности на Центральную Азию, ни реализовывать глобальные амбиции. «Китай - полуторамиллиардная страна. <…> Наверное, он имеет право выстраивать свою оборонную политику таким образом, чтобы обеспечивать безопасность», - признает Путин.

Конечно, в Центральной Азии нетрудно найти причины для конкуренции между Россией и Китаем, но причин для их сотрудничества там не меньше. Путин называет работу в третьих странах важным направлением взаимодействия с Китаем не просто так. С приходом к власти в Кабуле талибов лидеры двух стран регулярно обсуждают региональную безопасность и ситуацию на границе Афганистана.

Крупнейшие двусторонние военные учения Москвы и Пекина «Сибу/Взаимодействие-2021» были посвящены борьбе с терроризмом. Военные двух стран прорабатывали среди прочего сценарии взаимодействия на случай возможного прорыва афганской границы с Центральной Азией.

Иными словами, опасность конфликта между двумя державами в Центральной Азии преувеличена, а потенциал для сотрудничества недооценивается. И даже если у Китая с Россией найдется за что конкурировать в Центральной Азии, сейчас для них куда важнее дружеские двусторонние отношения, особенно на фоне углубляющихся противоречий обеих стран с Западом.