Присоединение Крыма: итоги и выводы

Присоединение Крыма стало первым и единственным позитивным опытом интеграции ранее утраченной территории в истории современной России - стихийным, во многом вынужденным и прецедентным. С тех пор как полуостров вернулся в родную гавань, прошло достаточно много времени. А значит есть возможность взвешенно оценить промежуточные итоги интеграции.

Севастополь и Россия до 2014 года

Анализируя предысторию интеграции России с Крымом, нельзя не отдать должное Севастополю - крупнейшему городу и центру русского сопротивления Крымского полуострова. На протяжении всего периода временной оккупации после 1991 года Севастополь являлся подобием осажденной крепости. Он демонстративно и яростно выступал против навязываемых из Киева идей незалежности. Сейчас нам сложно понять и представить положение города, но Севастополь буквально каждый день отвоевывал себе право называться русским. Рутиной общественной жизни севастопольцев были манифестации против визитов кораблей ВМС США, драки (именно так!) с военнослужащими НАТО, изгнания из города регулярных поездов дружбы, защита Черноморского флота от провокаций. 

Киев, с одной стороны, пытался маргинализировать русское движение, с другой - купить, но в целом ничего поделать не мог. Севастополь силой и красотой своих идеалов, а также твердой гражданской позицией его жителей превращал попытки продвижения украинской незалежности в нечто блеклое и неубедительное.

А теперь немного о России.

Российская Федерация 90-х годов представляла собой государство разделенного великого русского народа, управляемое бюрократией, исповедовавшей тупиковые идеи легизма. Отрицание собственной роли и места привело к разбалансировке политического пространства по периметру границ. Дело было не в какой-то ошеломляющей эффективности технологий цветных революций. Просто Россия не могла (или не хотела) предложить своим соседям набор эффективных интеграционных моделей.

Все первое десятилетие XXI века мы наблюдали удивительный феномен - отказ России от собственной лидерской роли на фоне интеграционных процессов, насаждаемых ЕС и НАТО. Множество постсоветских республик имели в составе своих правительств интеграционные евроатлантические министерства и соответствующую правовую базу.

К 2014 году РФ приобрела не вполне успешный, но ценный опыт по работе с зависимыми от Москвы, однако не входившими в состав России территориями (Абхазия, Осетия, Приднестровье), демонстрирующий, что массированная экономическая помощь без эффективной политической модели интеграции неэффективна. Она приводит к стагнации и социальному упадку.

С таким багажом Россия подошла к событиям Русской весны, с ним же она приступила к интеграции полуострова.

Полуостров с поражением в правах

Промежуточные итоги интеграции можно разделить на три аспекта: инфраструктурный, политический и информационный.

В инфраструктурный блок входят вопросы экономической, транспортной, административной интеграции, синхронизации законодательства, а также иных норм и условий хозяйственной жизни.

Политический блок представляет собой условный интеграционный договор, включающий в себя набор интеграционных моделей.

И, наконец, в информационный блок входит набор коммуникационных и общественных проектов, задачей которых является идеологическое включение региона в общую систему субъектов со своей уникальной нишей, создание прочной и непрерывной коммуникации.

Пожалуй, единственный из перечисленных выше блоков, который в Крыму правительство РФ старалось реализовать в полном объеме, был инфраструктурный. Однако отсутствие политического центра интеграции привело к деструктивной конкуренции ведомств, конфликту интересов и замещению в ряде случаев позиции государства интересами капитала.

В первый год после воссоединения полуострова с РФ было создано министерство по делам Крыма, которое потенциально могло стать центром притяжения, реализующим интеграцию как проект. Но ничего подобного не случилось. Изначально министерство выступило как филиал Минэкономразвития (одного из самых слабых ведомств) в общей конкурентной борьбе за финансовые потоки. В сложившейся конфигурации министерство по делам Крыма аппаратно проиграло Минфину и полпредству РФ.

Самым успешным направлением развития полуострова, как было сказано выше, стала инфраструктурная интеграция. К марту 2021 года Крым получил ряд масштабных инвестиционных вливаний. Понятно, что та же политика будет продолжаться, в первую очередь - в адрес крупных инфраструктурных проектов. За отчетный период собственные доходы бюджета Крыма увеличились более чем в 2,5 раза. Несмотря на очевидные коррупционные проблемы, Крым остается привилегированным субъектом федеральных программ.

В то же время Крым выступает единственным регионом России, чьи жители поражены в гражданских правах (право на безопасность, перемещение и т.д.), а также выступают объектом международных санкций и репрессий. Российский капитал, используя полуостров как инструмент получения прибыли, отказывает его жителям в общих и равных правах по широчайшему спектру услуг. Граждане Крыма стали объектом незаконных репрессий со стороны Киева. Десятки крымчан - граждан РФ незаконно удерживаются на Украине. Жителям Крыма отказывают в визах, их в любой момент могут экстрадировать на Украину по малейшему поводу. Иными словами, здесь государство самоустранилось от выполнения своей базовой функции - гарантии безопасности.

Игнорирование очевидных проблем, а значит и условий интеграции, связанных с отдельным статусом Крыма, привело к тому, что жителей полуострова российская бюрократия воспринимает как источник дополнительных проблем. Перед российской бюрократией задачи интеграции Крымского полуострова в состав России не ставилась. Поэтому даже сейчас Крым для отечественных чиновников представляет собой некий инородный субъект.

Политически Крым не стал субъектным, что очевидно из состава депутатов Госдумы от полуострова. Фамилии большинства депутатов-крымчан неизвестны ни в Крыму, ни за его пределами. Скандальную известность получила только Наталья Поклонская, которая занималась чем угодно кроме защиты прав жителей Крыма. Депутаты от полуострова очень быстро стали очередными тенями Госдумы, без инициативы, воли и желания хоть что-то сделать. Показательно, что так произошло на фоне резкой инфляции, скачкообразного роста преступности, а также энергетического и водного кризиса в Крыму.

Политические коммуникации на местах также не сложились. Местные политики не знали и не понимали политических правил в России, исторически действуя в логике политики украинской. Москва автоматически воспринимала местный истеблишмент как российский, игнорируя совершенно иные исторические условия его развития.

Первоначально наблюдалась острая дискоммуникация, когда каждая из сторон не знала и не воспринимала особенности друг друга. Чиновники на местах (бывшие украинские) не прошли ни аттестацию, ни какую-либо подготовку, которые могли бы эффективно подготовить их к российской действительности. Российские чиновники, десантируемые на полуостров, в свою очередь, не имели никакого представления о жизни Крыма.

Практически весь пророссийский общественный актив, силами которого Крым вернулся в Россию, оказался за бортом политической жизни как не нужный российской бюрократии. Именно поэтому Крым до сих пор не имеет эффективного общественного представительства. Общественная повестка полуострова изолирована от центра и копит свой разрушительный, но не созидательный потенциал.

Необходима карта будущего

Из-за отсутствия отдельной, интеграционной повестки в адрес жителей Крыма информационный блок оказался одним из самых неразвитых. Образовавшийся вакуум Киев тут же заполнил совершенно разрушительными и отталкивающими образами Крыма, его жителей и России. Постмайданное правительство незалежной постаралось навязать деструктивную для жителей России (и Крыма) идеологическую картину, чем не без успеха занимается до сих пор.

Говоря о коммуникациях, нужно выделить две фундаментальные проблемы.

Первая. Жители Крыма очень уязвимы к информационному воздействию в силу полученных психологических травм. Территориальный размен, произошедший в 1991-м и 2014 годах, породил у крымчан глубокое чувство неуверенности в будущем и множество фобий. Вплоть до текущего момента в ходе интервьюирования жителей полуострова, да и просто в бытовом общении с ними, регулярно обнаруживается скрытый страх, что Крым сдадут Украине. Глубокая травма местного населения требует постоянной информационной терапии.

Вторая. Жители Крыма не получили понятной и убедительной картины новой жизни - современного политического мифа, объясняющего роль и место полуострова в России. Позитивная повестка Крыма в составе России отсутствует как в федеральных СМИ, так и в медиа полуострова, что порождает среди крымчан глубокое чувство неуверенности в будущем и виктимные настроения. Последствия особенно разрушительны в молодежном сегменте жителей Крыма, где информационный вакуум заполняет радикальная украинская пропаганда.

Негатив усиливается общественной изоляцией полуострова, отсутствием эффективных политических и общественных коммуникаций. Крым из символа сопротивления в глазах его жителей превращается в отверженную и никому не ненужную (в первую очередь - России) землю.

Перейдем к выводам.

Интеграция Крыма в состав России - сложный и долгий процесс, который целесообразно облечь в проектные формы, с политическим центром, участниками, исполнителями, постановкой четких задач и сроков исполнения. Можно допустить, что государство вынужденно обрекло жителей Крыма на столь тяжелые обременения. Однако тогда должны присутствовать сроки действия и компенсационная часть. Необходимы четкие правила для всех участников процесса, включая бюрократию, государственный и частный капитал.

Во многом Крым остается островом, связанным с Россией экономическими нитями, гарантиями военной безопасности и искренней ностальгией по российской государственности - ценностями прошлой эпохи, которым жители Крыма и Севастополя беззаветно верны.

Интеграционный проект громко и бескомпромиссно требует создать карту будущего под редакцией России. Место и роль Крыма на ней в значительной мере определит будущее самой России.