Политическая экономия английского футбола

То, что прекрасный лозунг «Спорт вне политики!» превратился в прекраснодушную маниловщину, стало ясно не сегодня. И не вчера. И даже - не позавчера. А в 20-е годы ХХ века, наглядно подтвердившись в 30-е. И затем многократно подтвердившись в послевоенный период. Вспомним первую серию хоккейных матчей сборной СССР с канадцами. Вспомним бойкот Олимпиады-80 в Москве. Да много чего можно вспомнить. Поэтому спорт - почти по Клаузевицу - продолжение политики иными средствами.

Вы скажете, что тогда была холодная война между коммунизмом и демократией, а потому спортивные победы или поражения воспринимались обеими сторонами именно в соответствии с правилом Клаузевица. Спорт был одним из фронтов в войне идеологий и рассматривался руководством СССР (в первую очередь и в обязательном порядке) как важный инструмент внешней политики. В наше время, похоже, разворачивается холодная война 2.0, и не исключено, что спорт снова окажется одним из ее фронтов. Тем более что некоторые симптомы уже просматриваются вполне рельефно - взять хотя бы допинговую истерию вокруг результатов сочинской Олимпиады 2014 года.

Но одновременно намечается другая тенденция. Спорт оказывается втянут во внутреннюю политику. Причем в тех странах, которые традиционно считаются защитниками автономии спорта и яростными противниками вмешательства государства в спортивные дела.

Как, например, в случае с шестью грандами АПЛ (Английская премьер-лига), которые поначалу составили половину дюжины европейских футбольных клубов, решивших учредить Европейскую суперлигу, а затем дружно отказались от своей же затеи. А отказались по той простой причине, что она вдруг встретила яростное сопротивление как в чисто профессиональной (со стороны УЕФА и ФИФА), так и в политической среде.  

Сопротивление возглавили высшие представители не только английского, но британского политического класса, в частности, премьер-министр Борис Джонсон и герцог Кембриджский, он же - принц Уильям. Даже несмотря на траур по недавно усопшему собственному дедушке.

А чего бы вдруг британская политическая элита так заволновалась по поводу чисто спортивного и при том коммерческого проекта? Неужели потому, что проект общеевропейский, а Британия только что вышла из состава Евросоюза и наслаждается обретенной свободой? Ничего подобного! Ни слова, ни намека про Brexit никто из британского правящего класса не высказал. 

Так почему же они решили вмешаться в футбольные и коммерческие дела, явно нарушая собственные принципы, утверждающие свободу профессиональных (спортивных) ассоциаций и тем более рыночную свободу?! Ведь дело, заметим, происходит в стране, которая первая провозгласила и создала свободную рыночную экономику, а также изобрела игру, ставшую единственной (как можно иронически сказать) общечеловеческой ценностью.

Напомню на всякий случай, что Борис Джонсон - отнюдь не радикальный левак и прежний лидер оппозиционной партии лейбористов Джереми Корбин. И не нынешний умеренный, но все же вождь той же оппозиционной партии сэр Кир Стармер. Джонсон - лидер консервативной партии и премьер правительства тори. И для него все, что связано со свободами рынка и свободами гражданских ассоциаций, - священные коровы, посягательство на которые если и не равно самоубийству в прямом смысле (как, например, в Индии), то равно самоубийству политическому. Потому как не поймет консервативный избиратель. И - однако.

Но реакция герцога Кембриджского вызывает не меньшее удивление. При том, что принц является почетным президентом Футбольной Ассоциации Англии, за ним настолько решительных действий - а выражение своей отрицательной позиции через Twitter (вспомним покойный Twitter Дональда Трампа!) - никогда не замечалось. Так вот, именно на следующий день после твиттера от принца все шесть английских клубов дружно отозвали свое согласие на участие в Европейской суперлиге.

А в чем, собственно, проблема - можно и давно уже нужно задать вопрос? Ведь ни «Манчестер Сити», ни «Манчестер Юнайтед», ни «Ливерпуль», ни «Тоттенхэм», ни «Челси», ни «Арсенал» играть в нынешней премьер-лиге не отказывались. Мы, говорили они, вступая в суперлигу, будем играть в АПЛ по воскресеньям, а по средам у себя - в суперлиге. Двадцать сильнейших команд европейского футбола - шесть английских + «ПариСенЖермен, «Реал Мадрид, «Атлетико Мадрид, итальянские «Интер» и «Ювентус» + «Бавария» + восемь добровольцев из топовых европейских клубов получали финансирование в 4 млрд долларов. При том, что на Лигу европейских чемпионов и Лигу Европы приходится финансирования в 1 миллиард!

То есть - по деньгам разница колоссальная, а значит бизнес-составляющая никаких сомнений не вызывает. Проект - не афера, не пирамида, а мощный инвестиционный движ, нацеленный на то, чтобы избавить топ-клубы Европы от полукатастрофического финансового положения, в котором они находятся. Ведь коронавирус убивает не только в биологическом, но и в экономическом смысле. Большая часть нынешнего футбольного сезона в Европе прошла без зрителей, а клубам с очень дорогими игроками надо как-то возмещать финансовые потери.

Казалось бы - вот оно, возмещение. Да не просто, а и прибыль. Одна продажа телевизионных прав на игры суперклубов в регулярном турнире будет приносить огромные барыши - и к гадалке не ходи. Но вот тут-то и выяснилось, что прибыль - хорошая штука, но только если она идет в свой карман. А именно тот карман, в который она раньше и попадала - конкретно УЕФА (а заодно с ним и ФИФА), - испугался вполне конкретно.

Потому что нынешний розыгрыш в рамках турниров европейских чемпионов и Лиги Европы включает в себя такое количество малосодержательных и малопривлекательных матчей, что их трансляция - скорее вопрос благотворительности, нежели бизнеса. Или же - политика демократизации и политической корректности: пусть играют на равных все со всеми. Кто как умеет: «Спорт - вне политики!»

Ну да. При появлении суперлиги зрительский интерес, несомненно, перетечет именно туда. «Есть на что приятно посмотреть» - как говорил старшина из бессмертного советского фильма «А зори здесь тихие…» по поводу пышных форм героини, которую играла нынешняя депутат Госдумы Елена Драпеко. А что делать? Современный футбол прежде всего - бизнес, и игра клуба - вполне себе рыночный продукт. А рынок предполагает конкуренцию и, следовательно, суверенитет потребителя. В данном случае - зрителя. На свой потраченный рубль, или фунт, или даже гривну, он хочет видеть игру в исполнении Месси, Салаха, Левандовского, Мбаппе и далее везде. И ему (то есть нам всем - потенциальным потребителям) такую возможность попытались предоставить. Ан - нет.

Ответ УЕФА и примкнувшей к ней ФИФА был жестким и категоричным. Всех участников проекта суперлиги лишаем права выступать за свои сборные во всех международных соревнованиях (чемпионат Европы, чемпионат мира и прочее). А под удар соответственно попадают национальные федерации клубов: из кого формировать, к примеру, сборную Англии, если все (но 90% уж точно) лучшие английские футболисты играют в шести клубах? Значит и Футбольная Ассоциация Англии автоматически становится против. Тем более что против сам принц Уильям. И правительство - как в лице премьера, так и в лице министра культуры. Да, именно министра культуры, который пригрозил шестерке бунтарей принятием новых законов, ограничивающих их возможности приглашать на работу (то есть покупать) лучших игроков-иностранцев и отказать в предоставлении полицейских услуг во время проведения матчей на их стадионах.

Но за всей английской междусобойней просматривается одна проблема или, точнее, некий парадокс. Англичане в большинстве своем голосовали за выход из Евросоюза, то есть за Brexit, прежде всего потому, что им хотелось реальной независимости от диктата брюссельского обкома. Унизительный статус вассального государства возмущал не только свободолюбивые аристократические умы в партии тори (например, Джейкоба Рис-Могга), но и вполне себе заурядные умы коммонеров из регулярного английского паба. Ведь сказано и многократно спето теми же коммонерами и в тех же пабах: «Brittons never will be slaves!»

Но ведь свободолюбивые британцы находятся в фактически рабской зависимости от таких наднациональных надстроек, как Европейская Футбольная Ассоциация и аналогичная всемирная. Им пригрозили санкциями против национальной сборной и - тишина. Точнее - бегом исполнять! И все, кто только мог: принц Уильям, премьер Борис Джонсон, министр культуры и Английская Футбольная Ассоциация! Да к тому же, как ни парадоксально, - часть болельщиков. Которых обозлило то обстоятельство, что, например, трое из владельцев шести топ-клубов - американцы.

Но не все так однозначно. В консервативном лагере уже поднимается волна недоумения. В частности, в старейшем консервативном журнале «The Spectator» начинают появляться статьи... альтернативного, скажем так, содержания. В частности, Роберт Пестон (Robert Peston) задается вопросом: «Почему британские политики взялись за суперлигу?» И ставит его ребром. Борис Джонсон со товарищи должен честно сказать, что футбол - не частный бизнес, а что-то вроде общественного предприятия, которым владеют болельщики и местные сообщества. И потому правительство должно особым образом помогать предприятию и его защищать.

«Но если Джонсон, - завершает свою статью Пестон, - к чему-то подобному не готов, то он должен отойти в сторонку и признать, что в футболе, как и любой другой области коммерческой жизни, решения диктуют именно деньги и рынок, а не политики».

А другой автор того же журнала Род Лидл (Rod Liddle) уверен в том, что «Футбольные миллиардеры в конечном счете победят». А вот концовка его статьи: «Капитализм работает. Жадность «Манчестер Юнайтед» и других обернулась пользой для всех. Но идея суперлиги рано или поздно вернется и будет реализована».

Посмотрим. Может быть, даже по телевизору. Или в Интернете. Кто где. Некоторые, может быть, даже непосредственно на стадионе. В том же Манчестере на Олд Траффорд. Или в Питере. Или в Москве. Рано или поздно.