Климатические боеголовки. Как опыт контроля над вооружениями может помочь России в борьбе с изменением климата

Главные темы в новостях нынешней осени - энергетический кризис в Европе, в котором рефлекторно обвиняют Россию, и ответная реакция Москвы, указывающей Евросоюзу на его собственные ошибки. Однако за рамками обсуждения остается один действительно важный аспект - российское руководство пересмотрело свою позицию по энергетике и борьбе с изменением климата. За несколько недель до Климатической конференции ООН в Глазго министр экономического развития России заявил, что страна должна достичь углеродной нейтральности к 2060 году.

Заявление Максима Орешкина - не какая-то вылазка системных либералов, пытающихся по-тихому приблизить климатическую политику России к западным образцам. Нет, налицо полный пересмотр позиции российского руководства, к чему Кремль шел последние несколько лет. В итоге президент Владимир Путин, выступая в октябре на Российской энергетической неделе, объявил, что Россия будет стремиться к углеродной нейтральности.

Заявление главы государства означает, что с отрицанием изменения климата покончено, а споры о том, что к нему привело, признаны политически неактуальными. Значение имеют лишь существующие реалии и тенденции, которые заставляют крупнейшие экономики мира снижать зависимость от ископаемого топлива. Теперь международная координация усилий по борьбе с изменением климата, осуществление энергетического перехода и его геополитические последствия перемещаются на первый план российской политики.

Разумеется, новая позиция российского руководства касается не только и не столько политики внешней. Основной вопрос тут - собственно сам энергетический переход, который затронет не только нефтегазовый сектор, обеспечивший в 2020 году 15% российского ВВП, но и весь экономический уклад и финансовую систему страны, а также политическое влияние различных групп интересов. Мало того, в России энергетический переход совпадает с неизбежным транзитом власти, и переплетение процессов, вероятно, определит будущее страны на годы и десятилетия вперед.

Тем не менее внешнеполитический аспект перемен тоже немаловажен. Обязательство достичь углеродной нейтральности, которое уже взяли на себя основные экономические партнеры России - ЕС, Китай, США, Япония и другие страны, - и грядущая климатическая конференция ООН в Глазго заставляют Москву как можно скорее выработать собственную зеленую стратегию. Ее целью будет сохранить за Россией статус энергетической державы, но на совершенно иных основаниях.

Объединить в рамках одной стратегии энергетику, исследования климата и геополитику - непростая задача. В чем-то она напоминает ту, что стояла перед Советским Союзом с конца 1960-х по 1980-е годы, когда Москве пришлось согласовать между собой достижения ядерной физики, развитие атомного оружия и ВПК, проецирование военной мощи и оборонную стратегию, а также более широкие внешнеполитические цели. Результатом стал переход от бесплодной риторики о всеобщем и полном разоружении к сложной дипломатии контроля над вооружениями, на основе которой затем сложилась стратегическая стабильность в отношениях между СССР и США.

Теперь различным российским государственным институтам нужно объединять усилия, но уже в другой области - не менее важной, чем стратегическая стабильность. Возможностей специального представителя президента по климату и специального представителя по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития явно недостаточно. Министерства иностранных дел, экономического развития и финансов, РАН и Совет безопасности РФ работают по зеленой теме и располагают необходимым опытом, но одно из ведомств не может заниматься климатической проблематикой в одиночку.

Решением могло бы стать создание специального органа под руководством высокопоставленного чиновника, подотчетного непосредственно главе государства. Он координировал бы действия всех связанных с зеленой темой министерств и ведомств. Из советского опыта контроля над вооружениями можно позаимствовать и создание постоянного механизма, в рамках которого руководители различных ведомств обсуждали бы климатические вопросы и готовили по ним решения.

Такой механизм стал бы аналогом большой пятерки по переговорам о стратегических вооружениях (ЦК КПСС, министерство обороны, КГБ, комиссия Совета министров по военно-промышленным вопросам и МИД). Сейчас, понятно, представительство было бы иным, но важен сам принцип. Причем не менее важно, чтобы межведомственный координатор имел прямой выход на президента и пользовался уважением со стороны зарубежных партнеров. Он должен стать достойным собеседником для политиков масштаба бывшего госсекретаря Джона Керри, который занимает подобную должность в США.

Нынешний взлет цен на газ в Европе заставил многих в России заговорить о том, что на самом деле традиционным источникам энергии ничто не угрожает, а зеленую энергетику можно не воспринимать всерьез. Конечно, жизнь никогда не течет линейно. И действительно, мировая экономика очень не скоро сможет полностью отказаться от ископаемого топлива. Однако последний тезис не отменяет того, что баланс энергопотребления у некоторых крупнейших покупателей российских углеводородов довольно заметно изменится уже в обозримом будущем.

Быстрые изменения означают, что промедление ограничит возможности России смягчить ущерб от грядущего падения мирового спроса на нефть и газ. К тому же Москва не сможет принять участие в выработке новых глобальных норм и воспользоваться широкими возможностями, которые открываются перед ней в таких сферах, как водородная энергетика. Принципиальные решения по проблемам климата и энергетики в нашей стране уже приняты, сделан важный шаг в правильном направлении. Теперь важно создать механизм для практической реализации решений и внутри страны, и во внешней политике.