В ту ли дверь зашёл Макрон, поговорив по телефону с Путиным

Телефонные переговоры Владимира Путина и Эммануэля Макрона, на которых затрагивался широкий круг проблем, признанных ими содержательными, вышли и ожидаемыми, и неожиданными сразу.

Ожидаемыми потому, что уже как минимум с поздней весны 2025 года, когда стало понятно, что план Дональда Трампа по Украине не работает, популярность в европейских политических кругах завоевала мантра о возобновлении контактов с Москвой.

В отличие от американцев, европейцы с началом специальной военной операции почти полностью разорвали отношения с РФ. Они возлагали надежды на крах российской экономики, которую под ударами и гнётом санкций разорвёт в клочья, и раскол-фрагментацию элиты, которая даст слабину под тяжестью мобилизационного режима, не справится с управлением, а в конечном счёте - не вывезет длительной войны с Украиной и всячески поддерживающим Киев Западом. 

Но с момента, когда Израиль с засадным полком в составе Трампа и армии США развязал на Ближнем Востоке войну против Ирана, мантра о восстановлении диалога с Москвой повысила класс. Она выскочила из коротких штанишек политико-экспертных пробросов и вышла на высокий политический уровень. 

Достаточно кейса нашумевшего интервью президента Словакии Петера Пеллегрини, прямо заявившего о необходимости разговора с Москвой. Он даже высказал предположение о том, кто мог бы выйти на контакт с Кремлём от лица ЕС.

Неожиданность в том, что первым контактёром от Европы оказался президент Франции Эммануэль Макрон, много сделавший для нагнетания русофобской истерии. Конечно, Владимир Путин неоднократно подчёркивал, что готов общаться с любыми представителями Запада с учётом заявленных целей СВО и принятия ими базовых позиций Москвы. Но для Макрона вступление в диалог с президентом России, безусловно, - значимый вызов. 

Почему же он решил нарушить заговор изоляции, введённый европейскими государствами и евробюрократией, которая явно не в восторге от случившегося?

Телефонный разговор лидеров РФ и Франции нельзя не приветствовать. Но нужно понимать, какие причины Макрона к нему подтолкнули.

На макроуровне стремление европейцев восстановить контакты с Москвой проистекает из двух аспектов. С одной стороны, из понимания, что в отношении России не сработали не только план А (быстрый обвал российской экономики), но и план Б (постепенное удушение России через нагнетание внутренних социально-экономических противоречий). 

Их фиаско не значит, что европейцы смирились с реальностью, в которой Россия - крупнейший геополитический игрок. Но они, совершенно очевидно (за исключением наиболее оголтелых вроде Фридриха Мерца, Урсулы фон дер Ляйен и элит прибалтийских лимитрофов), ищут варианты не для мирного сосуществования с Россией, а для примораживания конфронтации. Во всяком случае до того момента, пока Европа не выйдет на следующую волну конфронтации с Москвой на новом уровне военно-экономического потенциала. Сроки уже обозначены: 2028-2030 годы.

С другой стороны, наиболее цинично-здравомыслящим из европейского политикума ясно, что оставаться один на один с Трампом - значит, априори лишаться возможности влиять на какие-либо процессы, в которых президент США объявляет себя главным. Речь идёт не только о мирном урегулировании, но и об оперативной обстановке на Ближнем Востоке. А там европейцы, за исключением, естественно, Лондона, выступившего поджигателем войны, - за бортом переговоров. 

В ту же копилку отправляется широкий спектр ситуаций, затрагивающих важнейшие геоэкономические интересы Европы - от присутствия на рынках Средиземноморья до отношений с Китаем.

Разумный вариант - включение Москвы в некое геополитическое уравнение или уравнения, дающие возможность усилить позиции в переговорных процессах и с США, и с Китаем, и по Ближнему Востоку, и по Украине, и даже по Балканам.

Но, не открыв дверь для контактов с Москвой на высшем, а не на техническом уровне, сделать так просто невозможно.

Рискнём предположить, что центральными темами разговора Путина и Макрона всё же была проблематика ближневосточного урегулирования и контроля над ядерной программой Ирана, а также предотвращение возобновления конфликта Тель-Авива с Тегераном.

Франция, традиционно политически и экономически присутствовавшая в Восточном Средиземноморье (и даже, по различным экспертным оценкам, помогавшая Израилю создавать якобы не существующее у него ядерное оружие), способна потерять остатки влияния.

Особенно если дестабилизация пойдёт по сценарию, естественный элемент которого - развал Ирана по национально-религиозному признаку. Он не устраивает ни Францию, ни Европу в целом, длительное время пытавшихся выстраивать партнёрские экономические отношения с Ираном.

Впрочем, в реальности наиболее горящий вопрос для ЕС - тема Украины. Для Макрона, что бы он публично не заявлял, обстановка на фронтах и политическое состояние киевского режима - не секрет. Европа в целом, и Франция в частности, стратегически поставила на сохранение Украины как инструмента - торпеды против России. Но здесь и сейчас выживание геополитического актива становится более проблематичным. И для европейцев в условиях, когда Трамп открыто демонстрирует желание переформатировать войну в чисто европейскую, важна мирная передышка. 

Поэтому во многом разговор Путина с Макроном - побочный результат саммита НАТО в Гааге. Проблема в том, что едва ли у французского лидера есть предложения Москве именно по Украине кроме политических деклараций.

Но у Макрона добавляется личностный момент. В качестве одного из потенциальных контактёров с Москвой Пеллегрини назвал премьер-министра Италии Джорджу Мелони, а её главным конкурентным преимуществом - хорошие отношения с Трампом. 

Оставляя в стороне вопрос, насколько Мелони в принципе подходит в контактёры, заметим: слова Пеллегрини унизительны для европейских грандов и могли сыграть роль катализатора политического решения о возобновлении контактов. И здесь Макрон как первый контактёр с Москвой выглядит уместно. В конце концов в числе руководителей коалиции желающих, но не могущих - Франции, Германии, Великобритании и Польши - он  объективно зашёл за грань русофобии меньше коллег. К тому же занимается фрондёрством в отношении Трампа.

Канцлер ФРГ Фридрих Мерц, в отличие от Макрона, выбрал амплуа злого человека Европы, и он усугубляет ситуацию. Кир Стармер возглавляет правительство наиболее агрессивно настроенной против России страны - Великобритании, фактически контролирующей режим наркофюрера Зеленского. 

Анджей Дуда - уходящая политическая натура как формально (он вскоре покидает пост президента Польши), так и содержательно. Настолько патологическая политическая русофобия, как у Дуды, вышла из моды. И на его фоне, чтобы сыграть в доброго полицейского, Макрон сойдёт.

Остаётся два вопроса, которые нельзя не задать. Во-первых, Макрон вышел на контакт с Москвой по собственной инициативе или за ним стоит кто-то из серьёзных европейских игроков? А во-вторых, способен ли Макрон в силу личных качеств предложить нечто содержательное, не скатившись в самопиар и самолюбование? Или открыл двери для контактов - и точка?