Патриарх русского национализма Александр Севастьянов: Совершенно непонятно, зачем России давать передышку Украине

Услышав про перемирие, я насторожился и встревожился.

Экзистенциальный выбор

Дело в том, что однажды Россия из-за перемирия уже проиграла великую войну. Ливонскую. Последствия были для нас крайне тяжёлыми. Проигранная война послужила среди прочего прологом к Смуте. А Смута унесла не то треть, не то половину народа.

Война началась в 1558 году, как только Россия развязала себе руки на юго-восточном, татарском направлении, разгромив, покорив и присоединив Казань и Астрахань, Башкирию, Кабарду и Большую Ногайскую Орду, подчинив казаков. 

Реализовав проект, царь Иван Грозный посчитал татарский вопрос решённым и закрытым, поскольку в южном и восточном направлениях России больше претендовать было не на что. Дальнейшая экспансия представлялась невозможной. 

Крым уже находился под эгидой Турции, а осложнять русско-турецкие отношения Иван IV не мог и не желал. Русь могла сосредоточить усилия в направлении Запада.

О том, что выбор западного вектора для новой пробы русского могущества зависел исключительно от воли 28-летнего царя, от его решения и понимания русских целей и задач, свидетельствует судьба Избранной Рады. Но прежде всего - попа Сильвестра, братьев Адашевых и князя Курбского. Из личных, в том числе корыстных, соображений они настаивали на приоритетности восточного направления. 

Их неуместная, супротивная царю навязчивость плохо кончилась для каждого. Есть основания полагать, что учреждение опричнины отчасти было мотивировано изменением внешнеполитического курса, сменой вектора противостояния с Востока на Запад, что противоречило интересам значительной части правящего класса и военного сословия России. 

Влиятельные люди не могли смириться с новыми приоритетами. Однако политика Ивана Грозного в отношении Востока и Запада - яркая демонстрация экзистенциального русского выбора. Он уходит корнями в эпоху Александра Невского. Но максимальное выражение нашёл в политике и выборе Петра Великого, завершившего в ходе Северной войны дело, начатое Иваном Грозным.

Князь Серебряный

Ввязываясь в Ливонскую войну, Иван Грозный ничем не рисковал. Избыток русской силы настоятельно требовал применения. Противник был слаб, и первые годы наших блистательных военных успехов подтвердили его уязвимости.

Литва, устав вести счёт потерям в русско-литовских войнах за 60 лет, воевать с Россией боялась. Польша не граничила с зоной конфликта. А Швеция стремления вступить в войну не обнаруживала. 

Благоприятных для русских условий в ближайшей перспективе было много, а противных - никаких.

Уже в 1558-м были взяты Нарва и Дерпт; всего с мая по октябрь первого года войны русские получили под контроль 20 городов-крепостей, включая добровольно сдавшиеся. 

В январе 1559-го воевода князь Серебряный разгромил немцев при Тирзене (пало 400 рыцарей во главе с командующим). Не встречая серьёзного сопротивления, он прошёл с войском по Ливонии, захватив 11 городов и дойдя до Риги, где спалил на Дюнамюндском рейде рижский флот. Затем точно так же прошёл через Курляндию вплоть до прусской границы и в феврале вернулся в Россию с огромной добычей и большим числом пленных.

По сути, в тот момент война была нами с блеском выиграна. Следовало быстро и надёжно закрепить её результат. Но…

Резкими успешными действиями в защиту законных русских прав и интересов царь Иван разворошил осиный улей. Что же произошло? Локальный конфликт, начинавшийся как русская карательная экспедиция против злостных неплательщиков дани - ливонцев, стал постепенно превращаться в большую региональную Северо-Европейскую (Балтийскую) «войну за ливонское наследство» (историк В.В. Пенской). 

Практически все заинтересованные стороны кроме теряющей значение Дании были объединены одной задачей - загнать Россию обратно, туда, откуда она неожиданно вылезла, наказать её за успехи, за тот страх, который она нагнала на близлежащие народы.

Точка бифуркации

Исторический эпизод начала Ливонской войны имел характер алгоритма, по которому не раз развивались сюжеты в русской истории. Сказанное касается как хронически повторяющейся ситуации, когда наши военные победы обесценивались нашими дипломатами (в результате Отечественной, 1812, русско-турецкой, 1877-1878, и русско-японской войн), так и стремления объединённого Запада наказать русских за выдающиеся военные достижения (Крымская война, Берлинский конгресс, холодная война).

Главной допущенной Россией роковой ошибкой, точкой бифуркации, после которой ситуация развивалась чем дальше, тем больше не в нашу пользу, было перемирие, милостиво дарованное царём ливонцам по их мольбам с 1 мая (а фактически с марта) по 1 ноября 1559 года. Но за столь короткое время недобитая Ливония успела политически переиграть Россию.

Увы, перемирие было дано не только по молениям ливонцев и под давлением иных держав (с последним Иван IV, вероятно, справился бы), но и в результате расхождения взглядов в русском руководстве. Там были сильны позиции Избранной Рады, а самодержавная тенденция к тому моменту окончательно не победила. 

Историки однозначно называют окольничего Алексея Адашева главным инициатором перемирия 1559 года, возлагая на него главную ответственность за будущий проигрыш войны со всеми его негативными последствиями. Адашев выразил интересы тех многих дворян, которые в ходе целого десятилетия приобрели состояния за счёт побед на Востоке, а также тех, что имели интерес в отлаженных торговых отношениях с Западом. 

Дворяне хотели прежнего курса: 1. воевать с мусульманами и налагать на них дани; 2. мирно торговать с европейцами.

Упорное нежелание влиятельных кругов понимать и принимать новые задачи, вставшие перед Россией в новых обстоятельствах, привело к трагическим последствиям. Не добив поверженного врага, Россия обусловила своё будущее поражение. 

Верно, но слишком мягко суть дела сформулировал В.В. Пенской: «Одержав убедительную военную победу, Иван Грозный потерпел дипломатическую неудачу - новая успешная военная демонстрация не достигла своей главной политической цели. Война продолжалась, и по мере её затягивания ситуация будет всё более и более осложняться». На деле именно в перемирии 1559 года была заложена первая и главная предпосылка конечного проигрыша войны.

Необратимый жребий

Главную опасность на нашем пути воздвигла ливонская дипломатия: новый и молодой магистр Ливонского ордена - Готхард Кетлер - умно воспользовался перемирием и принял неожиданное и нестандартное политическое решение. Часть ливонских земель и владения рижского архиепископа он передал по соглашению с королем Сигизмундом Августом под клиентелу и протекцию Великого княжества Литовского, а другая часть - Ревель и земли Эстляндии - оказались под властью Швеции.

В мгновение ока ситуация принципиально изменилась. Русским приходилось воевать за свои интересы в Прибалтике уже не с жалким, разложившимся и неспособным на серьёзное сопротивление Ливонским орденом, а с сильнейшим противником, Литвой и Швецией.

Уверенная в безнаказанности Ливонская конфедерация возобновила войну за месяц до окончания перемирия, вероломно напав на русские войска в окрестностях Юрьева и перебив больше тысячи человек. В ответ в 1560 году русские одержали ряд важных побед. Но внешнеполитический расклад поменялся, и Москве пришлось столкнуться с Варшавой и Стокгольмом, потребовавшими, чтобы русские войска удалились с их территории. 

Иван Грозный предсказуемо ответил отказом, и Россия, таким образом, автоматически оказалась в состоянии войны с коалицией Литвы и Швеции.

Как уже говорилось выше, направив экспансию русской мощи на запад вместо востока и юга, царь Иван вошёл в противоречие со значительной частью боярства и дворянства, чьи интересы требовали обратного. В результате он начал репрессии, вызванные обоснованными подозрениями в измене.

Поп Сильвестр, который вёл вместе с сыном обширную торговлю с Западом через Новгород, в 1560 году был сослан в Кирилло-Белозёрский, а затем в Соловецкий монастырь. 

Алексей Адашев отправился на Ливонскую войну. Но вскоре был арестован и умер в дерптской тюрьме в том же 1560 году. А его брата военачальника Данилу Адашева в 1561-м обезглавили вместе с сыном. 

Бегство в 1564 году в Ливонию и Литву фактического военачальника западной группы войск Андрея Курбского, последнего видного участника Избранной Рады, утвердило Ивана Грозного в его худших подозрениях насчёт крамолы. Царь нашёл радикальное решение проблемы: учреждение опричнины и террор. Он правильно распознал измену в действиях ближнего круга и правильно взялся её выкорчевывать. Но было уже поздно. Жребий выпал необратимо.

Судьбу Ливонской войны решили не бедность ресурсов (которые в XV-XVI столетиях как раз неимоверно выросли) и не техническая отсталость России (стоявшей в военно-техническом отношении уж никак не ниже громимых ею соседей), а главным образом - субъективные факторы, относящиеся к личности царя и других заметных акторов русской (и не только) истории.

Два роковых дипломатических промаха с нашей стороны определили исход войны: перемирие 1569 года, сочинённое Алексеем Адашевым, и отказ от заключения почётного и выгодного мира в 1566-м. Из них самые тяжёлые последствия возымело именно перемирие, пролоббированное ориентированными на Запад главными приближенными царя.

Минская ловушка

История учит нас жизни с помощью примеров. Рассказ о войне, проигранной из-за некстати случившегося перемирия, помогает сориентироваться в современности.

Нужно ли нам перемирие с Украиной в принципе? Чем оно чревато?

Понятно, зачем перемирие Украине, терпящей тяжёлые поражения на фронте. Украинцам нужна передышка, чтобы прийти в себя, домобилизоваться, перестроиться, довооружиться, достроить оборонительные укрепления. Даже если Запад на месяц приостановит поставки оружия, на самой Украине продолжат работу оружейные заводы. Одних только дронов наверняка заготовят целую армаду, которая сметёт всё на своём пути в первый же день по окончании перемирия. И т.д.

Понятно, зачем инициатива с перемирием американцам. Дональд Трамп и его команда хотят продемонстрировать, что контролируют процесс, рулят и манипулируют как Киевом, так и Москвой. Имея политические дивиденды. Трамп к тому же мечтает о нобелевской премии мира.

Но совершенно непонятно, зачем России перемирие с Украиной. К чему ей прерывать победоносное наступление, выпускать из рук военную инициативу, терять перспективу, давать передышку врагу - вместо того чтобы раздавить, наконец, укронацистскую, бандеровскую гадину? 

Интересно: если бы в 1945 году - в виду скорого падения Берлина - Гитлер запросил бы у Сталина месячное перемирие, пошёл бы тот ему навстречу? 

Ясно, что, предложив России заключить перемирие, Америка с Украиной попросту приготовили нам ловушку по типу минских соглашений.

Между тем канал «Царьград» распространил любопытную информацию. Якобы Владимир Путин провёл совещание о перемирии, и там прозвучали две противоположные позиции. Есть позиция партии войны; но есть и позиция партии мира. Педалируя тему жертв и расходов, которые несёт Россия в войне, вторая подталкивает главу государства к скорейшему заключению мира, а для начала - к перемирию.

Позиция, на мой взгляд, откровенно капитулянтская. Именно она заставила меня вспомнить печальный опыт Ливонской войны. 

Какая из позиций возьмет верх? 

Вопрос далеко не праздный, от ответа на него зависит наша судьба. Потому что проигрыш в войне способен обернуться новой Смутой, которую Россия, возможно, уже не переживёт.

С расстояния в 450 лет хорошо видно: перемирие с Ливонским орденом, плохо закончившееся для России, - следствие измены политических верхов. Царь Иван Грозный сразу её не раскусил, а потом было поздно. Изменников наказали. Но проигрыш в войне они России обеспечили.

Поэтому я задаюсь вопросом: ждать ли нам измены в верхах, как при царе Иване? Или Владимир Путин вовремя разглядит и осознает угрозы американо-украинской инициативы с перемирием?