Конституционный консерватизм Владимира Путина

Всероссийское голосование по поправкам в Конституцию РФ, предложенным президентом Владимиром Путиным, - событие неординарное. Наверное, даже эпохальное. Мое утверждение может показаться сильным преувеличением, но 1 июля действительно маркирует наступление новой эпохи в постсоветской истории России.

Парадокс, однако, заключается в том, что эпохальный характер всероссийского конституционного голосования наиболее остро ощущают не сторонники, а противники поправок. При общем критическом пафосе и либеральном скепсисе в отношении таких категорий, как суверенитет, государствообразующий народ, историческая традиция, Бог и т.д., главная причина неприятия поправок - сама возможность участия Владимира Путина в президентской кампании-2024.

Столь гипертрофированная персонификация конституционной реформы лишний раз подчеркивает особую роль Владимира Путина как президента, который «является гарантом Конституции Российской Федерации» (ст. 80, ч. 2). Причем такое подчеркивание нередко сводится к явно или неявно подразумеваемому вопросу: каким образом столь серьезное изменение Конституции совмещается с обязанностью быть ее гарантом? Иначе говоря: что именно обязан гарантировать по отношению к Конституции любой гражданин России, избранный на пост главы государства?

Напрашивается ответ - неприкосновенность текста. И в нем есть свой резон. Действительно, избранный глава государства приносит клятву верности, кладя руку на экземпляр Конституции. Российский ритуал является светским эквивалентом клятвы на Библии, которую дают новоизбранные президенты США. Но аналогия имеет свои пределы: текст Библии неизменен по определению, а текст Конституции может (и даже иногда должен) меняться. В Конституции тех же США содержится 27 поправок к первоначальному тексту, и не исключено появление в будущем новых корректировок.

Противники поправок могут воспользоваться американской аналогией и напомнить, что в США 27 поправок были приняты за 230 лет, а в России всего за 27 лет были уже приняты 32 поправки и на всероссийское голосование вынесены новые 46! Несколько странный способ гарантии - не так ли? Не так. Потому что на самом деле смысл президентского гарантирования Конституции РФ заключается не в том, чтобы стоять на страже неизменности буквы. И даже не в том, чтобы следить за адекватностью конституционного духа - в соответствующей роли обязан выступать Конституционный суд РФ.

Президент обязан гарантировать дееспособность Конституции как Основного закона прямого действия (ст. 15, ч. 1). То есть следить за тем, чтобы кардинальные перемены во всех сферах жизни общества, в умонастроениях огромного большинства сограждан, перемены на, так сказать, внешнем контуре страны находили свое своевременное и аутентичное отражение в Основном законе. Чтобы формулировки Конституции не превращались в прокрустово ложе, не вмещающее живую жизнь. А чтобы, наоборот, Основной закон отражал наличное состояние наших умов и реальное положение наших дел.

Конституция ни в коем случае не должна превращаться в кривое зеркало, глядя в которое ничего иного - кроме как непочтения к закону - мы бы не испытывали. Она должна воспитывать у граждан добровольный легализм, а не порождать когнитивный диссонанс и, как неизбежное следствие, правовой нигилизм. В поддержании непростого баланса между древнеримской формулой dura lex… и древнерусской «Закон что дышло…» и состоит задача президента как гаранта Конституции. Поэтому пакет конституционных поправок, вынесенный Владимиром Путиным на всероссийское голосование, представляет собой безупречно точное решение задачи.

Россия-1993 и Россия-2020 - фактически две разные Вселенные. Первая - обломок империи, продукт крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века, находящийся в процессе полураспада. Конституция принимается после тяжелейшего политического кризиса (фактически - локальной гражданской войны) сентября-октября 1993 года. Принимается в тот же день, когда проходят выборы в обе палаты российского Федерального Собрания, только-только обозначенного в конституционном тексте.

Многие статьи (скажем, статья 7 о социальном государстве) читаются как чистые декларации о намерениях. Национальный суверенитет делегируется неопределенным международным инстанциям. Местное самоуправление - отсутствующее как факт хотя бы за неимением реального бюджета - объявляется отдельным видом власти. В отношении количества допустимых президентских сроков вносится оговорка - «не более двух сроков подряд», ставшая одной из причин политического кризиса зимы 2011-2012-х.

Но соответствуют ли поправки реалиям России и глобального мира июня 2020 года? Ответ очевиден. Должен ли был президент Владимир Путин привести конституционный текст в, так сказать, служебное соответствие? Разумеется, если он - гарант. А, кроме того, имеет ли он какое-либо особое право на столь серьезную конституционную реформу? По моему мнению - имеет. И вот почему.

Глубина и серьезность модернизации Основного закона РФ органично сочетаются с принципом сохранения определенных констант национального самосознания. В данном случае Владимир Путин является прямым наследником великого Эдмунда Бёрка - одного из родоначальников европейского консерватизма, речи которого в британской Палате Общин слушал родоначальник отечественного консерватизма, русской исторической науки и русского литературного языка Николай Михайлович Карамзин. Давая свой консервативный рецепт против революций, Бёрк писал: «Государство, у которого нет средств для некоторых изменений, лишено и средств к самосохранению. Без таких средств оно рисковало бы потерять даже те части Конституции, которые желало бы с поистине религиозным рвением сохранить».

Что именно сохраняет Владимир Путин благодаря внесенным конституционным поправкам? За ответом нужно вернуться - как ни странно - на двадцать лет назад и внимательно прочитать статью премьер-министра Владимира Путина «Россия на рубеже тысячелетий», опубликованную в «Независимой газете» 30 декабря 1999 года. Там впрямую поставлен вопрос о необходимости найти и обозначить то, что автор называет российской идеей и что, по сути дела, должно стать не государственной (что Конституция, кстати, запрещает - ст. 13), но национальной идеологией. Ее, утверждал тогда Путин, необходимо строить на четырех фундаментальных ценностях, своего рода константах российской цивилизации: патриотизме, державничестве, государственничестве и социальной солидарности.

Достаточно перечисления констант, чтобы увидеть четкую преемственную связь между мировоззренческой позицией Владимира Путина тогда и концептуальным дизайном его нынешних конституционных поправок. А если ее увидеть, то сами по себе отпадают всякие спекуляции на тему: «Путин придумал поправки исключительно для того, чтобы вечно оставаться во власти». На деле Путин шел к корректировке Конституции двадцать лет, постепенно меняя страну таким образом, что многие реалии 1999 года уже кажутся заимствованными из какой-то апокалиптической антиутопии. И те, кто выступают против принятия путинских конституционных поправок, оказываются в роли своеобразных староверов - противников реформы патриарха Никона по исправлению богослужебных книг и соответствующих обрядов.

Однако ирония истории остается той же: то, что в первый раз случилось как трагедия (а церковный раскол - неизжитая национальная трагедия), второй раз является в виде фарса. Наши нынешние последователи протопопа Аввакума и боярыни Морозовой, призывающие соблюсти в неизменности букву и дух как бы древлего православия - в смысле Конституции-1993, - являют собой странного гермафродита. С одной стороны - радикальные либералы-западники, с другой - национал-большевики в инкарнации КПРФ.

Их ситуативный мезальянс, отчасти напоминающий протестную коалицию зимы-весны 2011-2012 годов (за вычетом русских националистов), призывающий не то к бойкоту, не то к голосованию против, в очередной раз демонстрирует верность политического правила: крайности сходятся. Но одновременно здесь и симптом - верный признак того, что мы - как страна, народ, Россия - находимся на решающем рубеже, на переломе двух эпох.

Результат голосования 1 июля скажется не только на нашей судьбе, но и на судьбе наших потомков. Одно дело, если поправки будут поддержаны большинством, и заработает статья о социальном государстве, начнет действовать единая система публичной власти, укрепятся ценностный консенсус и национальный суверенитет. А Владимир Путин получит от нас разрешение участвовать в президентских выборах через четыре года.

И совершенно другое, если ничего подобного не произойдет. В последнем случае можно будет гарантировать только одно: социально-политическую дестабилизацию, экономический упадок, территориальный распад и геополитическую маргинализацию страны.

Дорога в будущее не определена, и мы стоим перед выбором: в ситуации глобального системного кризиса Россия либо снова станет великой, либо нас ждут очередные (и, скорее всего, последние) великие потрясения. Владимир Путин доверил выбор нам. Каждому из нас. Лично.