Егор Холмогоров: Кто убил Никиту Белянкина?

Громкое и жестокое убийство группой граждан независимой Армении русского спецназовца из ГРУ Никиты Белянкина, прошедшего Сирию и павшего, защищая людей от гибели в Подмосковье, началось задолго до ночи с 2 на 3 июня 2019 года.

Оно началось тогда, когда мы сперва дали превратить нашу Империю, живущую по единому закону, в СССР с правом выхода, а затем, когда от нас вышли, - заботливо распахнули свои границы для всякого желающего. Кроме, разумеется, изгоняемых из независимых государств русских беженцев, которым места в нашем доме десятилетиями не находилось.

Даже сейчас, когда значительная часть убийц скрылась на территории суверенной Армении, нет никакой уверенности в том, что она выдаст их для суда в Россию. Многие вспомнили слова, сказанные в 2016 году заместителем начальника армянской полиции Унаном Погосяном: «Мы не выдаем их ни при каких обстоятельствах, существует конституционный запрет. Еще не было такого случая, чтобы мы выдали нашего гражданина, разыскиваемого на территории СНГ». В том же интервью полицейский отчитывался, что Армения добивается возврата к себе на отсидку всех осужденных армян в других странах.

Убийство началось тогда, когда в условиях захлестывавшего страну этнокриминала, создававшего банды, делившего нашу территорию на зоны контроля, превращавшего целые районы и поселения в гетто, где русскому аборигену опасно было пройти даже днем, власть заботилась исключительно неразжиганием, а секира пресловутой 282-й статьи УК РФ обрушивалась на головы исключительно тех, кто смел протестовать. В любом межнациональном конфликте, в любом убийстве русского обвиняли как жертву - не так стоял, не так посмотрел, посмел идти по земле своей страны с недостаточно низко опущенной головой. Когда скрывать проблему этнокриминала стало невозможно, был принят закон о запрете называть в СМИ национальность преступников: «Ничего не вижу. Ничего не слышу. А ты - не смей говорить».

До сих пор сваливать вину на русских фашистов является первым рефлексом пропагандистов по тушению межнациональных конфликтов. Уже и про убийство в Путилково начали гулять вбросы, что драку спровоцировали сами пострадавшие, якобы сказавшие что-то про чурок. Не буду уточнять, что самые оскорбительные слова являются поводом в лучшем случае сказать оскорбительные слова в ответ, а не бить толпой и не выпустить кишки, - и так понятно. Но перед нами очевидная ложь. Вбросы подаются со слов персонала и посетителей заведения - то есть подчиненных виновников драки и их соплеменников-собутыльников. Не говоря уж о том, что столь ценная - в кавычках - информация не имеет никакого отношения к убийству Никиты Белянкина. Он вмешался тогда, когда двух русских мужчин уже били толпой, причем один лежал на земле с распоротым животом - то есть, по сути, Никита ценой своей жизни предотвратил убийство, поступив как настоящий герой и воин.

Обвинять жертву - универсальная стратегия русофобской пропаганды в современной России. Причем применяют ее как официозные, так и либеральные СМИ, действуя по рецепту «Лепи горбатого - все равно никто не помнит, что было». Мне на глаза попалась лекция заслуженного учителя РФ Евгения Ямбурга - знаменитого либерального демагога и борца с православными военруками в школе. Он между делом упоминает «Бирюлево, где резали гастарбайтеров».

Напомню, что события октября 2013 года в Бирюлево начались с убийства гражданином Азербайджана Орханом Зейналовым русского москвича Егора Щербакова - именно он был единственным зарезанным. Никто из протестовавшей против убийства молодежи никого не резал и не бил. Поменять местами жертву и убийцу - фирменный ход. Уверен, не пройдет и нескольких месяцев, как нам будут без всякого стыда рассказывать о том, что в Путилково русский спецназ резал армян.

Убийство Никиты Белянкина началось тогда, когда насквозь коррумпированные и думающие только о прибылях и откатах власти и застройщики начали строительство многоэтажного гетто в Путилково - практически отрезанного от внешнего мира, не имеющего ни отдела полиции, ни подстанции скорой помощи. Как раковая опухоль разрастаются на окраинах наших мегаполисов многоэтажные стотысячные районы на месте недавних деревень, а увеличить штаты внезапно оказавшихся столичными деревенских отделов полиции никому даже не приходит в голову.

О том, что многоэтажные районы с неразвитой общественной инфраструктурой, транспортно изолированные, собирающие вместе случайных людей, - зло, писали не раз и не два. На Западе существует целая школа социологов-урбанистов, последователей Джейн Джекобс, постоянно говорящих о том, что кварталы-монстры убивают людей, что они обречены попадать под контроль криминальных, а зачастую - этнокриминальных банд, что налицо готовые гетто. Между тем основная часть современной застройки Москвы, Петербурга, других крупных городов - именно будущие гетто, жители которых попросту беззащитны перед оккупировавшей район бандой.

Криминальную обстановку в Путилково трудно назвать нормальной: угоны автомобилей, драки, стрельба - постоянный фон. А до полиции не дозвониться. Государственной власти в поселении, по сути, нет - все дни после убийства Белянкина она блистает своим отсутствием. Одна из банд и засела в том «Бир хаусе», в котором и началась разборка, перетекшая в поножовщину и убийство. Жители не раз жаловались и возмущались, но никто не захотел ничего сделать. Рискну предположить, что на вызов в ту роковую ночь полиция не торопилась, так как сама не хотела сталкиваться с опять шумящими этнобандитами.

Мы можем сколько угодно (и вполне справедливо) издеваться над Европой, которую накрывают волны миграционных нашествий. Но в той же Германии полиция при первом же намеке на применение оружия появляется молниеносно и пощады не дает.

Убийство Никиты Белянкина началось тогда, когда практически официальной позицией стало «Русским больше трех не собираться». Наше общество атомизировано до предела - и социальной аномией, принесенной модерном, и большевистским террором, и либеральной пропагандой «Каждый сам за себя».

Русская самоорганизация у нас ассоциируется в официальном дискурсе не с православными братствами, не с домовыми и квартальными сообществами (будь такое в Путилково, через десять минут бандитам противостоял бы не один Никита, а несколько десятков мужчин), а исключительно с толпой, бунтующей на Манежке, и главный рефлекс тут - не услышать возмущение, а не допустить и покарать. Пока у нас не будет адекватной и не подавляемой сверху самоорганизации русского общества, один Никита никогда не превратится в десять Никит на пути бандитов и так и останется жертвой.

Мы то и дело читаем новости из серии «Толпа кавказцев напала» или «Толпы мигрантов из Средней Азии подрались за контроль над кладбищем». Но кто-то где-то читал новости из серии «Толпа русских»? Даже агрессивные толпы того вида, которые мы видели в Екатеринбурге в противостоянии строительству храма, собраны были именно по принципу отрицания русской идентичности, включающей в себя Православие.

Сообщества, построенные на более примитивных формах социальной солидарности, где ходят толпой и нападают стаей, всегда будут выигрывать у общества и его граждан, если те так и остаются индивидуалистами, а, с другой стороны, никак не карают за принадлежность к таким сообществам, где существует только индивидуальная ответственность за преступления. Между тем относительно такого типа сообществ должна действовать теорема Бушетты, применяемая в Италии против мафиозных кланов: для осуждения не требуется доказательства вины в конкретном преступлении, если доказано участие в мафии. Аналогичное правило необходимо и относительно этнокриминальных сообществ в России. Все участники преступления, совершенного этнокриминальной толпой, должны считаться лично державшими в руках нож, они не смеют прятаться за эксцесс исполнителя - мол, «мы не знали, что Григор вытащит финку и зарежет». Не остановили - пойдете под суд как убийцы (даже не как соучастники). Иного лекарства против эффекта толпы - кроме как карать за членство в толпе - попросту нет.

Убийство Никиты Белянкина началось тогда, когда едва ли не в главных врагов государства превратились самооборонщики. Можно спорить о том, больше было бы пользы или вреда, если бы в России разрешили свободное ношение оружия, но факт остается фактом: вооружены у нас сегодня только никуда не торопящаяся полиция и преступники. Общество нормальных людей разоружено и запугано, поскольку хорошо известно, что мало кого судят с таким энтузиазмом и беспощадностью, как самооборонщиков. В руках у Никиты оказался только совершенно бесполезный травмат (в которых несколько лет назад законодательно ослаблена сила патронов, так что они только подзадоривают бандитов).

В представлении бывшего спецназовца он пытался заставить распоясавшихся зверей угомониться и вызывал их разобраться по-честному. Ни о каком честном бое с этнокриминалом говорить не приходится: на любое сопротивление горцы отвечают эскалацией насилия. Толпой - на одного. Против кулака - нож. Против ножа - пистолет. Против сплоченного организованного сопротивления - доносы со стороны всевозможных диаспор и крышевателей в государственные органы и попытки продавить свою позицию сверху. В ответ на массовые протесты - крики о русском фашизме и требования ужесточения посадок.

Никита Белянкин оказался обречен задолго до того, как заступил дорогу убийцам. Он был обречен потому, что был безоружен, остался один против толпы, потому что дело происходило в районе, где практически отсутствуют государство и полиция, зато наличествуют почувствовавшие себя хозяевами бандиты. Потому что дело происходило в стране, где попустительство этнокриминалу и боязнь не разжечь и не обидеть превзошли уже всякую меру разумности и приличия. И вина самого Никиты Белянкина в трагедии была только в том, что он осмелился пойти против убийственной системы, осмелился заступиться за людей, которых убивала толпа этнобандитов, поступил так, как только и мог поступить настоящий русский воин.

Какие выводы следует сделать из трагедии?

Во-первых, нам нужен режим нулевой толерантности к этнокриминалу. На каждом ежедневном совещании в МВД и следственном комитете необходимо напоминать о принципе нулевой терпимости. Всякий член этнокриминального сообщества должен постоянно помнить, что строго в рамках закона ему максимально усложнят жизнь или что от нее останется. В отношении участников этнокриминальных преступлений должен действовать жесткий принцип коллективной ответственности и максимизации наказаний. В противном случае вал этнотеррора не остановится никогда.

Во-вторых, нам нужно не скрывать, а напротив - обсуждать национальность и страну происхождения преступников. Публиковать ежемесячные сводки по особо тяжким преступлениям, в которых были бы отражены преступность мигрантов и происхождение преступников. И если численность преступников в той или иной группе превышает долю ее в численности населения страны, то принимать особые меры - ограничивать въезд из зарубежной страны, усиливать профилактическую работу в регионах РФ. Политика же неупоминания - не более чем масло в огонь этнической ненависти и конфликтов.

В-третьих, необходимо системное решение проблемы новых районов, которая становится все более острой. Созданные жадностью застройщиков и чиновников кварталы многоэтажек обречены превратиться в гетто, если туда не вернется государство и если там не появится реальная самоорганизация местных жителей. А значит, необходимо резко усилить полицейские отделы в таких бывших деревнях, будь то Путилково и многие другие под Москвой, «Парнас» в Петербурге и т.д.

В-четвертых, нам нужно системно менять ситуацию, когда приезжие из ближнего зарубежья чувствуют себя хозяевами в двух странах - в своей, откуда они выдавили русских колонизаторов, и в России, где у них есть нож и толпа подельников. Убив русского, они могут сесть в самолет и улететь к себе, рассчитывая, что их не выдадут. И в то время, когда большая часть наших граждан, русские, постоянно сталкивается с клеветой, ненавистью, обвинениями в фашизме со стороны всевозможных Ямбургов; им, по сути, говорят: «Россия - не ваша страна». Ничего кроме гроздьев гнева будущих межнациональных конфликтов из такого подхода проистечь не может.