Женевский экзамен для киевской хунты

Женевское соглашение, в котором представителям РФ, США, ЕС и Украины удалось прописать план выхода из украинского кризиса, не обязательно означает слив Россией Русской весны на Юго-Востоке незалежной, как заявили ряд политиков по горячим следам. При более детальном изучении документа можно прийти к выводу, что он является экзаменом киевской хунты на адекватность и состоятельность, который, судя по ее бэкграунду, она благополучно провалит. Или даже соглашением о невыполнении соглашения. К тому же на своей прямой линии президент РФ Владимир Путин недвусмысленно дал понять, что мы, русские, готовы принять смерть за други своя, а Юго-Восток назвал Новороссией.

В Женеве завершились переговоры по украинскому урегулированию. Российскую сторону представлял глава МИДа Сергей Лавров, Соединенные Штаты - госсекретарь Джон Керри, Евросоюз - глава европейской дипломатии известная красавица Кэтрин Эштон, а Украину - врио (как и все на Украине) главы МИДа Андрей Дещица. Поэтапные элементы утвержденной в результате женевской резолюции заключаются в следующем: разоружение нелегальных формирований, освобождение всех захваченных зданий, амнистия арестованных активистов и конституционная реформа. Впрочем, Сергей Лавров сразу же предупредил, что попытка изменить внеблоковый (то есть сугубо нейтральный) статус Украины может сорвать наметившийся компромисс.

При поверхностном взгляде на основные положения документа может показаться, что он является сдачей Россией русского сопротивления на Юго-Востоке. Однако, как отмечает публицист и политический деятель Егор Холмогоров, женевское соглашение утверждалось практически без участия Украины (Дещицу не раз просили выйти) и представляет собой типичное соглашение о невыполнении соглашения. «Оно содержит пункты, которые заведомо выполнены быть не могут, - уверен эксперт. - Например, пункт, рекомендующий воздержание всех сторон от любого насилия, попросту нереален. «Правый сектор» разоружаться не намерен. Освобождения зданий тоже не произойдет, поскольку предварительным условием станет, скажем, выход на свободу активистов. А хунта их вряд ли выпустит. Между прочим, украинская сторона приступила к неисполнению соглашения немедленно после его подписания. Андрей Дещица заявил, что контртеррористическая операция с использованием армии будет продолжена. То есть о выполнении женевской резолюции, как филькиной грамоты, можно забыть. Отдельно забавляет угроза НАТО ввести в отношении России более санкционирующие санкции, если захваченные здания не будут освобождены. Так как никаких российских сил и агентов в Донбассе нет, а требований иностранной державы активисты выполнять не будут, то очевидно, что России придется как минимум ввести войска в Донбасс, чтобы убедить активистов отдать облгосадминистрацию и СБУ. Да к тому же возникает вопрос, кому передавать здания после их освобождения. Ну не олигарху же Сергею Таруте, назначенному хунтой губернатором Донецкой области? Совершенно очевидно, что Киев продолжит гражданскую войну, ссылаясь на мнимую легитимность, а повстанцы продолжат сопротивление, ссылаясь на эскалацию Киевом и его нелегитимность. И вот тут, видимо, кроется причина подписи Сергея Лаврова. Если следовать тексту документа, власть в Киеве в нем практически перестает рассматриваться как легитимная и превращается в одну из сторон конфликта, сторон гражданской войны».

«По результатам переговоров в Женеве был подписан меморандум в стиле «за все хорошее против всего плохого», - комментирует эксперт Фонда стратегической культуры Николай Димлевич. - Поэтому имеет смысл перевести меморандум с языка высокой дипломатии на язык конкретного украинского кризиса. Представитель Киева был в Женеве для мебели, потому что говорить с ним не о чем. С чем, кстати, согласились все стороны. То есть то, что в Киеве государства как обладателя суверенитета нет, понимают и в Москве, и в Брюсселе, и в Вашингтоне. Поэтому реальные переговоры шли между США, Евросоюзом и Россией. Позиция России: в Киеве не власть, а невесть кто. Причем неважно, как они называются и кем являются. Властью, как политическим императивом, они не обладают. Люди в киевских кабинетах ничего не контролируют: ни экономику, ни энергетику, ни армию, ни милицию, ни даже своих сторонников, которые бегают с автоматами. Позиция США и ЕС: неправда, в Киеве нормальная власть, мы с ними ведем переговоры и подписываем договоры. Спорить бессмысленно. Поэтому надо провести следственный эксперимент и определить простой факт: являются властью персонажи в Киеве или не являются. Поэтому решено, что власть в Киеве должна доказать свою состоятельность. В результате хунте нужно разоружить отмороженных сторонников, амнистировать оппонентов, контролировать армию с милицией. Если докажут, что они власть, то можно переходить к следующему этапу урегулирования. Теперь подача на стороне персонажей в Киеве. Докажут, что являются властью, - будет пошаговый выход из кризиса. Не докажут - начнется урегулирование, на которое представителей Киева даже для мебели приглашать не будут. А учитывая, что один раз, в феврале, персонажи из хунты нарушали взятые на себя обязательства, то лучше бы меморандум им было не подписывать. Потому, что если «за базар не ответят», то прикрывать их не будут уже ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне».

Профессор Московского госуниверситета, философ-евразиец и геополитик Александр Дугин, в свою очередь, увязывает женевскую резолюцию с прямой линией президента. «Владимир Путин с небывалой ясностью озвучил свои органические позиции, - считает Дугин. - Он не просто дал понять, но облек в слова последовательный курс России. Он четко говорил о Новороссии и о том, что она относится к русскому миру. Удивительно точные слова Путин сказал о русской идентичности: она отвергает индивидуализм и утверждает в центре духовные и нравственные ценности - любовь к Отечеству, духовную миссию, жертвенность и героизм. Особое внимание он уделил экзистенциальному измерению политики. Ключевое слово - «красная смерть». Сущность народов и культур определяется по их отношению к смерти. Для русских смерть за други своя, за Родину, за веру важнее, чем эгоистическое существование. На таком фоне переговоры в Женеве - простая дипломатическая формальность. Лавров согласился на сценарий, который ни теоретически, ни практически не выполним и который никто выполнять и не собирается. Сдавать оружие хунта не станет и тем более не будет его сдавать восставший народ Юго-Востока. Обещаниям Запада все цену знают. Поэтому Русская весна продолжается. Равнение на президента. Его прямая линия стала манифестом русского возрождения».

«Обычно любые выступления Путина и его послания Федеральному Собранию подлежали двойной интерпретации, - продолжает Александр Гельевич. - Они могли быть интерпретированы в евразийском патриотическом ключе, но всегда могли быть интерпретированы и в либерально-западническом. Может быть, такова специфическая форма маскировки, ведь на прямой линии Путин сказал, что он агент по своему происхождению, как и Эдвард Сноуден. Но Путин наконец снял балаклаву. Мы увидели его настоящего. Я всегда надеялся, что Путин именно таков. Предшествующая игра в интерпретации развертывалась относительно того, в какой степени он патриот или либерал. На мой взгляд, в совокупности присоединения Крыма, в совокупности с третьим сроком, с его предвыборными статьями, с изменением стратегии, тона и содержания политического вещания центральных каналов за последние два года можно сказать: свершилось. В России произошла патриотическая революция, причем - сверху. То есть не путем подъема народа, а путем движения в сторону народа со стороны верхов, не ультимативное, а добровольное, не по причине усилий патриотов, которые больше двадцати лет предпринимали попытки для того, чтобы изменить курс России на самостоятельное развитие. А благодаря тому, что во главе государства в третий раз оказался человек с позициями, которые были достаточно неоднозначно понятны раньше. И теперь все встало на свои места. Исходя из заявлений Путина, я вижу, что взят курс на многополярный мир и укрепление России как самостоятельного субъекта, жесткое непринятие диктата со стороны Запада и однополярного мира. Такая степень уверенности в себе, которая превышает, может быть, даже наши, российские возможности, - прекрасная цель. Мы будем действовать независимо от того, что хочет от нас Вашингтон. Мы бросаем вызов Атлантическому консенсусу».

В контексте мнения Александра Дугина стоит, пожалуй, процитировать слова президента c его прямой линии о русских: «Некоторые считают, что у народа нет особенностей. Мне трудно согласиться. Если народ пользуется одним языком, проживает на одной территории, с определенным климатом, у него не может не быть каких-то определенных черт. Наша страна как пылесос втягивала в себя представителей разных этносов, национальностей, у нас создался мощный генетический код. И наш генетический код - одно из наших преимуществ. Мы его не чувствуем, но он наверняка есть. Что же такое наши особенности? В их основе - ценностные ориентиры. Русский человек, или, точнее, человек русского мира, думает, что есть какое-то высшее, моральное начало у человека, и поэтому русский человек обращен больше не в себя, он развернут вовне. Вот западные ценности заключаются в том, что человек в себе сам, внутри, а чем успешнее человек, тем он лучше. А у нас: ну заработал миллиарды, и что? Только у нашего народа могла родиться поговорка: «На миру и смерть красна». Что такое «на миру»? Массовый героизм во время войн и даже самопожертвование в мирное время. Мы менее прагматичны, менее расчетливы, чем представители других народов, но зато мы пошире душой, в чем величие нашей страны. Никого не хочу обидеть, у других народов тоже есть свои преимущества. Но то, о котором я сказал, безусловно, наше. Нам есть что взять у других народов ценного и полезного. Но наши ценности - они наши».