Выход США из иранской сделки привел к формированию оси «Тегеран-Берлин-Москва». Дональд Трамп открыл ящик Пандоры-3

21 мая новый госсекретарь США Майк Помпео выступил на площадке влиятельного вашингтонского мозгового центра Heritage Foundation с речью «После сделки: новая иранская стратегия».

Речь Помпео представляла собой, по сути, ультиматум из 12 пунктов.

1. Иран должен представить МАГАТЭ полный отчет о программе по разработке ядерного оружия в прошлом и полностью отказаться от тех же работ в будущем.

2. Иран должен прекратить работы по обогащению плутония и никогда больше не проводить их. Требование включает закрытие реактора на тяжелой воде.

3. Иран должен обеспечить МАГАТЭ неограниченный доступ ко всем объектам по всей стране.

4. Иран должен прекратить разработку программы создания баллистических ракет и прекратить испытания ракетных систем, которые могут нести ядерные боеголовки.

5. Иран должен освободить всех граждан США, а также граждан государств - «наших партнеров и союзников», как сказал Майк Помпео, каждый из которых был задержан по ложным обвинениям.

6. Иран должен прекратить поддерживать террористические группы на Ближнем Востоке, включая ливанскую «Хизбаллу», «Хамас» и Палестинский Исламский Джихад.

7. Иран должен уважать суверенитет правительства Ирака и разрешить разоружение, демобилизацию и реинтеграцию шиитских вооруженных формирований.

8. Иран должен прекратить поддержку ополченцев-хуситов и добиваться мирного урегулирования в Йемене.

9. Иран должен вывести все силы, находящиеся под иранским командованием, со всей территории Сирии.

10. Иран должен прекратить поддержку движения Талибан и других террористов в Афганистане и регионе Ближнего Востока и прекратить укрывать старших командиров Аль-Каиды.

11. Иран должен положить конец поддержке, которую силы КСИР Кудс оказывают террористам по всему миру.

12. Иран должен прекратить угрожать своим соседям, многие из которых - союзники США. Требование, безусловно, относится к его угрозам уничтожить Израиль и его ракетам, которые он запускает на территорию Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов, а также включает в себя угрозы международному судоходству и деструктивные кибер-атаки.

Понятно, что выполнение условий Помпео равносильно добровольному отказу от суверенитета. А если Иран на новую сделку не согласится, то США раздавят его, как сказал новый госсекретарь, с помощью экономических и военных рычагов и будут давить до тех пор, пока он не изменит свое поведение на Ближнем Востоке. По словам Майка Помпео, новая стратегия будет многоцелевой, но усиление санкций будет играть ведущую роль.

Новые санкции, предупредил он, станут самыми сильными санкциями в истории.

«Мы будем применять беспрецедентное финансовое давление на иранский режим. У лидеров в Тегеране не должно быть сомнений в серьезности наших намерений. Спасибо нашим коллегам из Минфина, санкции вновь вступают в силу, и новые санкции грядут».

Но санкции - не единственное, чем США грозят Ирану. Помпео заявил, что собирается «тесно сотрудничать с министерством обороны и нашими региональными союзниками в целях предотвращения иранской агрессии». В качестве конкретных мер были названы: обеспечение свободы судоходства в водах региона, а также отслеживание иранских оперативников и прокси-серверов «Хизбаллы» по всему миру («Мы их раздавим!»). О прямом военном вмешательстве тем не менее речь (пока) не идет. Стратегия заключается в том, чтобы обескровить Иран экономически и удушить его в кольце блокады. «Иран будет вынужден сделать выбор: либо бороться за то, чтобы сохранить свою экономику для поддержания жизни внутри страны, либо продолжать растрачивать драгоценное богатство в боях за рубежом. У него не будет ресурсов, чтобы делать и то, и другое».

Речь Помпео была встречена бурными аплодисментами собравшихся, а сидящие в первых рядах леди и джентльмены даже встали, выражая свое глубокое восхищение новым курсом Трампа-Помпео в отношении Исламской Республики Иран. Было очевидно, что Помпео сказал именно то, чего сотрудники Heritage Foundation и их единомышленники ожидали от администрации Белого дома по крайней мере восемь обамовских лет и первый год президентства Дональда Трампа.

Но в новом курсе нет на самом деле ничего нового. Налицо классическая неоконовская доктрина в отношении Ирана, под которой мог бы подписаться Дик Чейни или Пол Вулфовиц: как известно, один из основополагающих пунктов доктрины Вулфовица гласит: «Соединенные Штаты привержены безопасности Израиля и сохраняют качественное преимущество (на Ближнем Востоке. - авт.), что является решающим фактором для безопасности Израиля».

Однако если неоконы в начале 2000-х годов требовали от Ирана только безоговорочного прекращения ядерной программы, то новый курс администрации Трампа предполагает практически полную капитуляцию Тегерана перед Западом. Хорошая сделка Трампа, как называет ее он сам, должна гарантировать, что Иран не только прекратит любые исследования, которые могут в будущем привести к созданию ядерного оружия, но и свернет свои разработки в области создания баллистических ракет, а также откажется от претензий на роль региональной державы. Разумеется, соответствующие требования не могут быть восприняты в Тегеране иначе, как унизительные и нарушающие суверенитет страны. И если по вопросу о собственно ядерной программе в руководстве Ирана еще могли существовать разные точки зрения, то новый ультиматум Вашингтона будет с одинаковым презрением отвергнут как радикалами, так и умеренными политиками ИРИ.

Официальная реакция МИД Ирана не заставила себя ждать. Внешнеполитическое ведомство Ирана назвало выступление Помпео «бесстыдными заявлениями», «очевидным вмешательством во внутренние дела» Ирана и «незаконной угрозой государству-члену ООН». В качестве ответной меры Тегеран пригрозил США судебным преследованием и предупредил, что правительство США будет нести ответственность «за последствия любых преследований, незаконных и насильственных действий против иранской нации».

«Ничтожные, несущественные, оскорбительные и второстепенные замечания нового госсекретаря США и его недопустимое отношение к великой и цивилизованной иранской нации свидетельствуют об отчаянии и беспомощности официальных лиц правительства США перед иранцами», - говорится в заявлении иранского МИДа.

Однако здесь риторика, пусть и приближающаяся по своему градусу к предвоенной. В реальности окно возможностей для ответа на санкции США у Ирана очень узкое, и в Вашингтоне все прекрасно понимают.

Тегеран оказался в сложнейшей ситуации: резкая смена курса в Вашингтоне не только заставляет его искать варианты ответа, но и ставит под удар всю выстраиваемую на протяжении десятилетий схему проникновения в страны региона (Ливан, Сирия, Йемен) - первый шаг на пути к доминированию на Ближнем Востоке.

В речи Помпео не зря выделено в отдельный пункт обеспечение свободы судоходства в региональных водах (читай - в Персидском заливе). Дело в том, что столкновения между иранскими и американскими ВМС за последние три десятилетия происходили не раз и далеко не всегда заканчивались победой американцев. Например, в апреле 1988 года в водах Персидского залива произошло настоящее морское сражение между ВМФ США и Ирана. В ходе операции «Богомол» США пытались уничтожить иранские нефтяные платформы, но наткнулись на жесткое сопротивление кораблей береговой охраны. Корабли и самолеты обеих сторон использовали ракеты и артиллерию. Исход сражения предопределило численное превосходство группировки ВМФ США - иранцы потеряли шесть боевых катеров, США - один вертолет. Однако нефтяные платформы были только повреждены, но не уничтожены - таким образом, своих целей крупнейшая операция ВМФ США после Второй мировой войны не достигла. Иран, судя по всему, извлек уроки из столкновения 1988 года, сделав ставку не на мощь боевых эскадр (которых у него нет), а на быстроту, мобильность и точечные уколы.

В феврале 2006-го командующий наземными войсками Корпуса Стражей Исламской Революции Нур Али Шушкари заявил, что бойцы иранского спецназа выгравировали эмблему своей организации на борту американского военного судна, курсирующего в Персидском заливе. Акция, по словам Шушкари, доказала, что иранские подлодки способны незаметно добраться до американского судна, несмотря на включенные радары. Генерал также заявил, что иранские вооруженные силы отслеживают все перемещения американского флота в регионе. А последовавшие вслед за заявлениями Шушкари маневры иранских ВМС показали, что небольшой, но маневренный флот Ирана способен в случае необходимости заблокировать торговые ворота региона - Ормузский пролив, через который осуществляется транспортировка 25% всей добываемой в мире нефти. С таким выводами - в конце 2009 года - согласились и аналитики Разведывательного управления ВМС США.

Береговая охрана Исламской республики поставлена великолепно, о чем свидетельствуют инциденты с пленением иранскими пограничниками британских (2007) и американских (2016) моряков, нарушавших границы территориальных вод Ирана. Помимо мобильных соединений иранских боевых катеров, которые способны наносить серьезный ущерб более крупным целям противника, Иран обладает мощными противокорабельными комплексами берегового базирования.

Таким образом, обеспечение свободы судоходства в Персидском заливе, о котором говорил Помпео, фактически означает полноценную войну на море. В таком случае, несмотря на подавляющее превосходство (5-й флот США), обойтись без потерь американцам вряд ли получится. Не говоря уже о перспективе перекрытия Ормузского пролива, которое может спровоцировать новый нефтяной кризис.

Маловероятно, что Трамп готов будет пойти на такой риск. Как и в случае с Северной Кореей, США, безусловно, способны разгромить врага, но ценой слишком больших издержек.

Но именно поэтому искусственное обострение ситуации в водах Персидского залива остается одной из немногих возможностей для Тегерана ответить на новый курс Вашингтона. Причем речь может идти не о провоцировании собственно американских ВМС, а об атаках на корабли флота Саудовской Аравии, участвующих в морской блокаде Йемена.

Однако противостояние США и их союзникам в водах Персидского и Аденского заливов - стратегия, во-первых, опасная, а во-вторых, краткосрочная. Она годится для того, чтобы щелкнуть по носу американцев, если те будут демонстрировать готовность пересечь красные линии, но сама по себе переломить ситуацию неспособна.

Если же говорить о долгосрочной стратегии противодействия американскому давлению у Тегерана, есть только один сценарий: добиваться раскола в лагере стран-участников ядерной сделки, используя противоречия между США, с одной стороны, и Францией, Германией, Великобританией, Россией и Китаем - с другой.

На первый взгляд, у стратегии есть шансы на реализацию.

Еще 13 мая на сайте иранского парламента было опубликовано заявление, в котором говорилось: «У европейцев есть от 45 до 60 дней, чтобы предоставить необходимые гарантии для защиты интересов Ирана и компенсации ущерба, вызванного выходом США из ядерной сделки». Позже заместитель министра иностранных дел Ирана Аббас Аракчи предупредил комиссию по иностранным делам парламента, что иранским руководителям придется принимать необходимые решения, если они не получат таких гарантий от трех европейских подписантов Сводного всеобъемлющего плана действий - Франции, Германии и Великобритании.

Под необходимыми решениями, как позже разъяснили в Тегеране, понимается возобновление обогащения урана до 20%.

Однако Тегеран не ограничился одним только ультиматумом. В тот же день, 13 мая, в дипломатический тур отправился министр иностранных дел Ирана Мухаммед Джавад Зариф. Первым делом министр с представительной делегацией высокопоставленных лиц из иранского руководства отправился в Пекин, затем в Москву и, наконец, в Брюссель, где встретился с главами дипломатических ведомств Франции, Германии и Великобритании, а также с министром иностранных дел ЕС Федерикой Могерини.

Любопытно, что результаты встречи Мухаммеда Джавада Зарифа с его российским коллегой Сергеем Лавровым практически не освещались в прессе: только на сайте МИД РФ коротко сказано, что «основное внимание в ходе беседы было уделено теме Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе в свете выхода США из договоренности» и что «министры условились продолжить плотные двусторонние контакты по вопросу СВПД».

Что же касается переговоров с европейскими министрами иностранных дел, то здесь был достигнут определенный прогресс, о чем будет сказано ниже. Однако прежде следует сделать небольшой экскурс в историю взаимоотношений ЕС и Ирана после заключения ядерной сделки.

После подписания СВПД и отмены санкций в 2016 году европейские инвестиции в ИРИ превысили 20 млрд евро - преимущественно в аэрокосмическую и энергетическую отрасли. Лидерами процесса были Германия, Франция и Италия (в одной только ФРГ бизнесом с Ираном занимаются более 10 тыс. компаний).

Однако, несмотря на явное улучшение ситуации после 2016 года, Тегеран так и не добился цели, которую ставило перед собой правительство Рухани, подписывая предложенную Обамой ядерную сделку. Необходимые объемы инвестиций в экономику Ирана оценивались в 100 млрд долларов минимум, но большинство крупных западных инвесторов проявляли осторожность, отчасти из-за сохранявшихся санкций США. Те же крупные корпорации, которые все-таки рискнули войти на иранский рынок, несут сейчас серьезные убытки.

Иллюстрацией может служить судьба французской Total, которая в 2017 года заключила соглашение с Ираном о разработке 11-го этапа месторождения «Южный парс» с первоначальными инвестициями в размере 1 млрд долларов - контракт, который Тегеран неоднократно приветствовал как символ эффективности ядерной сделки. После того как Дональд Трамп объявил о выходе США из СВПД, корпорация заявила, что не будет продолжать проект SP11 и будет вынуждена свернуть все связанные с ним операции до 4 ноября 2018 года, «если только Total не будет предоставлено особое разрешение со стороны властей США».

Французский нефтяной гигант вынужден выйти из высокодоходного проекта под угрозой вторичных санкций США, которые могут означать потерю возможности финансирования в долларах (в 90% финансовых операций Total участвуют американские банки), потерю акционеров компании в США (им принадлежит более 30% акций) и американских активов объемом более 10 млрд долларов.

Помимо Total заявили о том, что сворачивают свой бизнес в Иране крупный немецкий страховщик Allianz (ALVG.DE), датский оператор нефтяных танкеров Maersk Tankers (подразделение компании-лидера в области контейнерных перевозок A.P. Maersk Gruppen) и некоторые другие. О том, что его компания не сможет реализовывать новые проекты в Иране, заявил генеральный директор немецкого гиганта Siemens Джо Кэзер. Отказывается от новых проектов в ИРИ итальянская корпорация ENI.

Эффект домино, который наблюдается сейчас среди крупных европейских компаний, которые одна за другой отказываются от проектов в Иране, серьезно усложняет переговорный процесс между Тегераном и ЕС. Со стороны ИРИ в переговорах участвуют глава Организации по атомной энергетике Али Акбар Салехи и министр нефти Ирана Бижан Зангане, со стороны Евросоюза - еврокомиссар по энергетике Мигель Ариас Каньете. Впрочем, на ход переговоров оказывает влияние не только поведение крупного бизнеса стран ЕС, но и позиция еще одного участника СВПД - России.

Выход Вашингтона из СВПД спровоцировал неожиданное (во всяком случае для многих западных аналитиков) сближение позиций Берлина и Москвы. Последний раз такое сближение имело место в июле 2014 года, когда во время встречи Владимира Путина и Ангелы Меркель в Бразилии были достигнуты некие договоренности по совместному урегулированию конфликта на Украине. Однако три дня спустя над Донбассом был сбит малазийский «Boeing-777» - и договоренности так и остались нереализованными. Теперь Меркель прилетела к Путину в Сочи, где провела переговоры, одним из центральных сюжетов которых была судьба иранской ядерной сделки.

На следующий день после встречи бундесканцлерин и российского президента на сайте Bloomberg появилась статья под названием «Сближение с Россией - на данный момент главная политическая цель Германии». В ней заслуживает внимания вот какой абзац:

«На глобальном уровне выход Трампа из ядерной сделки с Ираном создал для России возможность продемонстрировать свою незаменимость как партнера, - пишут Патрик Донахью и Илья Архипов, ссылаясь на некоего правительственного чиновника, которому известно мнение Путина. - Иран будет присутствовать в повестке дня как Меркель, так и французского президента Эммануэля Макрона, который собирается на Санкт-Петербургский экономический форум».

После пресс-конференции по итогам переговоров с президентом России Ангела Меркель заявила, что «ЕС поддерживает СВПД по иранской ядерной программе и будет придерживаться его после выхода США из соглашения».

Но что слова Меркель могут означать реально - на фоне бегства европейского бизнеса из Ирана?

Ключевым фактором для выживания экономики Ирана в условиях нового курса Трампа является возможность продавать свою нефть ЕС. С момента отмены санкций экспорт иранской нефти увеличился более чем на 1 млн баррелей в день (что составляет 40% от общего объема экспорта - всего на европейский рынок поставляется около 1 млн баррелей в сутки, в то время как в Китай, Индию, Южную Корею и Японию - 1,5 млн баррелей). Для того чтобы иметь возможность покупать иранскую нефть в обход санкций США, европейские страны должны вести расчеты с Тегераном в евро и через Центробанк ЕС (сейчас нефтяные котировки привязаны к американскому доллару).

17 мая на переговорах глав МИД евротройки (Франции, Германии и Великобритании) с министром иностранных дел Ирана Мухаммадом Джавадом Зарифом была достигнута договоренность о том, что ЕС намерен перейти с доллара на евро при оплате экспорта нефти из Ирана. В ответ на выход США из СВПД стороны планировали «выработать практические решения для поддержания и углубления экономических связей» - речь идет о продолжении торговли нефтью и газом, а также об эффективных банковских транзакциях и открытии новых кредитных линий для Ирана.

Однако главным на данный момент ответом Брюсселя Вашингтону стала процедура обновления и активизации так называемого блокирующего закона 1996 года, о чем вечером 17 мая заявил председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер.

«Мы обязаны защитить наш европейский бизнес, - сказал Юнкер. - Мы должны действовать немедленно, и мы будем действовать немедленно. Вот почему мы вводим в действие блокирующий статут 1996 года, что позволит нейтрализовать экстерриториальные последствия санкций США для европейских компаний».

Так называемый блокирующий статут, или блокирующий закон, 1996 года под угрозой наказания запрещает европейским компаниям соблюдать экстерриториальные последствия санкций США, позволяет взыскивать убытки, вытекающие из санкций, и отменяет действие в ЕС любых решений иностранных судов, основанных на санкциях.

Закон не может быть введен в действие автоматически, для чего в него необходимо внести пункты, касающиеся непосредственно введенных Дональдом Трампом санкций (в том числе и вторичных). Закон принимается квалифицированным большинством, что исключает возможность странам-членам ЕС, зависящим от США, наложить на него вето.

Однако для столь дерзкого шага ЕС должен заручиться поддержкой других участников иранской ядерной сделки - в первую очередь России. Что касается Китая, то на данный момент не до конца ясно, какую позицию он займет, - не в последнюю очередь потому, что уход из Ирана европейских компаний играет на руку Пекину. Так, например, по информации агентства Reuters, китайская компания CNPC, владеющая 30% долей в проекте «Южный парс», уже заявила, что готова взять на себя мажоритарную долю Total, если та выйдет из проекта.

И хотя у российских компаний (прежде всего «Газпрома», который рассчитывал получить доли в месторождениях Фарзад А, Фарзад Б, Северный парс и Киш) тоже есть определенные амбиции на нефтегазовом рынке Ирана, им, во-первых, сложно конкурировать с китайскими корпорациями, а во-вторых, политические выгоды от возможного альянса с Германией (и, возможно, Францией) перевешивают для Москвы выгоды от рискованных инвестиций в иранскую нефтянку.

На фоне и без того напряженных отношений между Вашингтоном и Брюсселем (и особенно Берлином) из-за повышения тарифов на импорт стали и алюминия беспрецедентно независимая политика ЕС открывает такие перспективы, которые еще недавно казались политической фантастикой. Формирование - пусть и ситуативное - оси «Тегеран-Берлин-Москва» для противодействия агрессивной политике Вашингтона в отношении Ирана вполне может стать главной политической новостью лета 2018 года. И здесь лишь один из сюрпризов ящика Пандоры, который открыл президент США Дональд Трамп, выйдя из иранской ядерной сделки.

Дональд Трамп открыл ящик Пандоры. Он вывел США из иранской ядерной сделки

Израиль против Ирана. Дональд Трамп открыл ящик Пандоры-2