Война на пороге

Отзыв дипломатического корпуса из Москвы киевской хунтой и захват российского военного объекта, навигационной станции Черноморского флота, украинскими военными - тревожные признаки приближающегося военного конфликта между хунтой и Россией, уверен философ-евразиец и геополитик Александр Дугин. Итоги крымской операции подводит политолог и общественник Сергей Марков. Интересными соображениями относительно украинского кризиса и мировой политики в целом делится также ректор Воронежского госуниверситета Дмитрий Ендовицкий.

Констатируя признаки приближающегося военного конфликта между хунтой и Россией, Александр Дугин утверждает, что для него и был устроен Майдан, который ничем иным и не мог закончиться. «США с самого начало вели дело к вооруженному противостоянию, - считает Александр Гельевич. - Программа-максимум операции такова. Приведение к власти жесткого националистического антироссийского правительства в Киеве. Изгнание русского ВМФ из Севастополя. Резкая украинизация Восточной Украины. Начало серии локальных конфликтов Украины и России. Вот для чего и были нужны радикальные националисты. Их функция состояла даже не столько в вооруженном захвате власти, его можно было бы произвести с помощью верных олигархам частных армий и американских военных инструкторов, сколько в последующем подвешивании демократии (suspended democracy), необходимом для ускоренных и чрезвычайных мер по украинизации и разжиганию конфликта с Россией. В результате: Украина - в НАТО, американские военные базы и объекты противоракетной обороны - в Харькове и Донецке.

Однако схема не сработала. Так как Владимир Путин сделал ряд шагов на опережение и провел в срочном порядке воссоединение России с Крымом и Севастополем. Таким образом Путин выиграл время и создал тем самым совершенно новые условия для последующего конфликта. Поэтому началась вторая программа - программа-медиум, средняя. Она такова. На фоне конфликта с Россией ввести режим чрезвычайного положения на Юге и Востоке Украины, провести радикальную зачистку местных пророссийских активистов. Теперь ультранационалисты более не нужны, так как используются армия, аппарат СБУ и МВД Украины. Россия остается в Крыму. Восток и Юг переходят под полный контроль киевской хунты. Начало столкновений с Россией в Крыму или в других областях (например, в пограничных районах) приводит к военной поддержке со стороны США и Запада. В результате: Украина (минус Крым) - в лагере НАТО, американские военные базы и объекты ПРО - в Харькове и Донецке. Отношения между Украиной и Россией необратимо испорчены. Россия дискредитирована в глазах Евросоюза. Такой план запущен сейчас, и он, увы, предполагает войну.

Однако если второй план все-таки срывается, и Россия вводит войска на Восток и Юг Украины, устанавливая контроль над Левобережьем и всем пространством Черноморского побережья (Одесса), Соединенные Штаты переходят к третьему сценарию, программе-минимум. Она состоит в следующем. Территории военного присутствия России объявляются вне закона, Запад организует мощную блокаду России. Все натовские страны вынуждены пойти на крайние меры, так как США ставят ядерный ультиматум уже самой Европе. Западная Украина (Правобережье) предоставляет свои территории для американских военных баз и объектов системы ПРО (по Днепру). Отношения между остатками Украины и Россией испорчены навсегда, Россия оказывается под ударом и к тому же диким политико-экономическим давлением.

Все три плана предполагают существенное усиление стратегических позиций НАТО (атлантизма) в отношении России. Все три сценария будут успехом для США. Украина более не нейтральна, а границы контроля войск НАТО во всех случаях существенно смещаются к Востоку. Но НАТО точно не планирует взятие Киева и вторжение российских войск в Западную Украину. Такой шаг был бы окончательной дискредитацией России в международном контексте, создал бы партизанскую зону антироссийских действий и оттолкнул бы от Москвы даже те державы, кто сегодня ее поддерживают.

Поэтому стратегические планы Вашингтона, реализованные в ходе госпереворота на Украине, не так уж и провальны. С абстрактной точки зрения, реализация любой из трех программ будет успехом для США. Единственное, что Вашингтон упускает - последствия внутриполитических сдвигов в самой России. В ходе Русской весны открываются новые политические просторы в самой России. Агентура влияния США, составляющая главный силовой ресурс контроля Вашингтона над Россией, начинает смещаться со своих недавних позиций. Атлантисты и либералы оказываются в положении предателей, и становятся возможными глубинные патриотические трансформации.

Россия не использовала пока и сотой доли своих возможностей, в первую очередь геополитических, потому, что американские сети в российской элите (экономика, международные отношения, образование, культура, аналитика и т.д.) эффективно блокировали любые адекватные политические начинания, душили инициативы, забалтывали внятные и логичные проекты, сводили к коррупционным схемам шаги Путина навстречу интересам народа. Если сеть ослабнет, ситуация резко повысит возможности России адекватно реагировать на прямой военный вызов США (через Украину). Так что сейчас самый главный ресурс Москвы - интеллектуальное патриотическое ядро, которое было сознательно маргинализировано на предыдущих этапах. Военное время диктует иные условия и иные критерии. Поэтому чтобы эффективно противодействовать циничным планам атлантизма, необходимо спешно формировать полноценный Евразийский генеральный штаб».

Итоги крымской операции, с военной точки зрения, таковы, отмечает политолог Сергей Марков: «189 точек размещения военных сил Украины подняли российские флаги. Из 18 тыс. украинских военных 2 тыс. уехало продолжать служить на Украине, как правило, - те, у кого остались близкие родственники на Украине, они выехали без оружия, без припятствий и с материальной помощью от Крыма. С оружием выехала та часть из Николаева, которая была на учебе в Крыму, в командировке, на базе береговой охраны в Перевальном. 2 тыс. демобилизовалось. 14 тыс. решили перейти на службу в Россию. Большинство кораблей перешло под российский флаг: частично - добровольно, частично - нет. Флагман ВМС Украины «Гетман Сагайдачный» во время кризиса оказался за пределами Крыма и остался в Одессе. Новое руководство Вооруженных сил Украины показало свой радикализм и неспособность руководить войсками. Руководство хунты Майдана де-факто рассматривало своих военных как заложников и использовало для эскалации кризиса. Хунта отдала приказ применять оружие против крымской самообороны и против российских военных. Хунта организовала провокацию снайпера в стиле Майдана, когда снайпер убил и крымского ополченца, и украинского военного. Но военные Украины и ополченцы не поддались на провокацию и не стреляли друг в друга. Военные Украины, понимая, что цель хунты в том, чтобы как можно больше украинских военных было убито, отказались выполнять приказ о применении оружия. Не было ни одного выстрела между украинскими, российскими и крымскими».

«Последние годы были, возможно, самыми революционными за прошедшие 25 лет, - рассуждает ректор Воронежского госуниверситета Дмитрий Ендовицкий об украинском кризисе и мировой политике вообще в своем блоге на сайте Агентства бизнес информации. - Протестные выступления, порой с драматическими последствиями, наблюдались во многих странах. Примечательно, что признанный рупор британского истеблишмента - журнал «The Еconomist» - сравнил 2013 год с 1848-м и 1968 годами. Недавние события на Украине заставляют еще раз задуматься о причинах и технологиях протестов, «оранжевых революций», «арабской весны» и тому подобное.

Рассуждения западной прессы и наших доморощенных либералов о «праведном народном гневе» и спонтанности протестов представляются сомнительными в свете того факта, что теория и практика протестных выступлений давно уже стали объектом исследования многих, в частности, американских политологов. И здесь, конечно, нельзя не вспомнить ставшую уже классической работу Джина Шарпа «От диктатуры к демократии», изданную почти 20 лет назад. Внимательное чтение наводит на неизбежные вопросы и размышления о так называемых демократических революциях.

Во-первых, бросается в глаза своеобразное толкование термина «диктатура». Например, все события, предшествовавшие распаду СССР, трактуются как борьба народов против диктатуры. Можно сказать, что сталинский режим действительно был тоталитарным, то есть диктатурой, но поздний СССР уж никак диктатурой не назовешь. Согласно автору, не все диктатуры одинаково вредны, и не все необходимо разрушать. Например, Шарп называет Саудовскую Аравию и Бутан традиционными репрессивными монархиями, но что-то не припоминаю, чтобы США боролись за их демократизацию. Получается, что дружественные Западу диктатуры не так вредны и не заслуживают внимания и принудительной демократизации. Вернемся на минутку к Украине. Режим Януковича, конечно, можно критиковать, но Украину при нем уже точно нельзя назвать диктатурой, что красноречиво подтверждают мощная оппозиция и плюрализм СМИ.

Во-вторых, в любой диктатуре автор находит центры демократической власти - различные неправительственные группы и институты: от правозащитных организаций до обществ садоводов. Ясно, что негосударственные организации вовсе не становятся автоматически антигосударственными, антиправительственными. Джин Шарп пишет о необходимости сохранить их свободу и независимость, подразумевая, видимо, финансовую независимость. Не зря же западные правительства и многочисленные фонды распределяют немалые средства через гранты негосударственным организациям во многих странах. В то же время в странах Запада иностранное финансирование негосударственных организаций запрещено прямо или косвенно. Вспомним тот шум, который подняли и у нас, и за рубежом, по поводу того, что в России было решено регистрировать объемы и источники зарубежного финансирования неправительственных организаций. Подчеркиваю, Государственная дума не запретила, а всего лишь решила навести порядок в отрасли. Думаю, такой подход к негосударственным организациям вполне оправдан, тем более в свете подобных пособий по «демократизации».

В-третьих, нельзя не обратить внимание на рассуждения автора о необходимости ведения ненасильственной борьбы с неугодным режимом. Он пишет: «Вместо насилия борьба ведется психологическим, социальным, экономическим и политическим оружием». Джину Шарпу нельзя отказать в настойчивости: в приложении он перечисляет 198 методов ненасильственного протеста, проще говоря, методов подрывной деятельности. Некоторые звучат странно, например, «надписи в воздухе (самолетами)» или «раздевание в знак протеста», или «паразитология на экологических проблемах», или активное высмеивание власти через сатиру - дело Кукрыниксов живет и процветает; другие попахивают откровенной уголовщиной, например, «политически мотивированное изготовление фальшивых денег». Много внимания уделяется методам международного давления, разумеется, со стороны правильных, «демократических» государств. Короче говоря, делайте что хотите, лишь бы был повод для возможного давления и вмешательства. Интересна цитата из Шарпа: «Некоторые иностранные государства (читаем: США и страны ЕС. - Д.Е.) будут предпринимать действия против диктатуры лишь для того, чтобы добиться собственного экономического, политического или военного контроля над страной». Браво! Тут вам и Косово, и Ирак, и Ливия, и Афганистан, и Грузия, и Украина, да плюс попытки в Сирии и Киргизии.

В-четвертых, автор подробно останавливается на стратегическом планировании. Причем он сожалеет, что обычно протестующие не имеют навыков стратегического мышления и планирования, а сами планы обычно не разрабатываются. Джин Шарп дает подробные инструкции, как и что надо планировать. Кроме того, надо понимать, что есть люди, всегда готовые помочь в планировании «оранжевых» и прочих революций. Вспомним недавнюю активность американских и европейских политиков на киевском Майдане.

В-пятых, Джин Шарп считает весьма эффективным средством борьбы с неугодными правительствами раскол правящей элиты. Здесь все средства хороши, особенно подкуп. В разгар украинского кризиса депутаты правящей Партии регионов, как известно, массово перешли на сторону оппозиции, доказав, что украинская политика является ареной борьбы олигархов и никак не отражает интересов государства и избирателей. Не случайно то, что преподаватели Калифорнийского университета Трейсман и Соболев считают, что спусковым крючком в успехе протеста на Украине стало бегство политической и экономической элиты из рядов сторонников Януковича (деловая газета «Ведомости», 06.03.2014 года). Те же авторы сквозь зубы признаютcя, что по сравнению с украинскими российские власти ведут себя стратегически грамотно. Редкая похвала путинской политики на страницах явно антипутинской газеты.

В-шестых, Джин Шарап нехотя признает, что обычно после «революции» ситуация в стране резко ухудшается, но в данном случае никаких рецептов и советов не дает. Наше дело - «революция», а конструктивная созидательная работа - для других. И действительно, еще три года назад ливийская «революция» занимала первые полосы западных газет, а сейчас ливийская анархия и фактический развал страны никому не интересны, о них просто молчат. Наших соседей также ожидают непростые времена в экономическом и социальном плане, но будем надеяться, что разум все-таки возобладает. Кстати, а была ли гипотетическая возможность без жертв и погромов договориться и подписать соглашение 21 февраля в Киеве? Стоит привести еще одну интересную цитату из книги Джина Шарпа: «Там, где вопрос ставится по фундаментальным проблемам, для изменения положения в конфликте важно сопротивление, а не переговоры». Подписанты соглашения от стран Евросоюза и лидеров Майдана знали, что подписывают пустышку. То есть технология работает.

Какие же выводы можно сделать из чтения книги Джина Шарпа? Главный вывод довольно прост: холодная война против России никогда не прекращалась, политика сдерживания - факт, а не конспирологические выдумки. Технологии свержения правительств совершенствуются с учетом использования социальных сетей, активно используется уже относительно новая методология управляемого хаоса. Что же нам делать? Вести себя соответственно: ценить достигнутую стабильность, мониторить «протестное» сообщество и объективно оценивать их аргументацию (не эмоции), укреплять единство элиты, близко и в интересах молодежи работать со студенчеством (причем ректорам вузов - лично), работать эффективно и не быть объектом информационного манипулирования. В стране не может и не должно быть единомыслия, но должна быть единая для всех цель - благополучие и процветание России».