Pussy Riot и терроризм

В социальных сетях наиболее обсуждаемой темой последних дней, помимо теракта в Волгограде, стало письмо главы департамента культуры Москвы Сергея Капкова, потребовавшего отменить показ документального фильма «Pussy Riot: A Punk's Prayer» и дискуссию с участницами панк-группы Марией Алехиной и Надеждой Толоконниковой в «Гоголь-центре». Его опубликовал в Facebook худрук «Гоголь-центра» Кирилл Серебренников.  

«С учетом того, что данное мероприятие не является частью официально утвержденной афиши, требую отменить показ документального фильма «Показательный процесс: История «Пусси Райот» (Pussy Riot: A Punk Prayer) и дискуссию с участием главных героинь фильма», - следует из письма Капкова.

Чиновник напомнил, что Московский драматический театр имени Николая Гоголя является госучреждением и финансируется из городского бюджета. «Я глубоко убежден, что государственное учреждение культуры не должно ассоциироваться с именами персон, которые вызывают столь неоднозначную реакцию и чья деятельность основана на провокации общества», - подчеркнул Капков.

Теракт в Волгограде и новый информационный повод про панк-группу Pussy Riot, которая стала флагом либеральных агрессивно настроенных меньшинств, связал национально ориентированный публицист и телеведущий Виталий Третьяков.

«О феномене терроризма в конце ХХ - начале ХХI века, строго говоря, нужно говорить отдельно, серьезно и в значительной степени - не открыто, - написал он в Facebook. - Например, очевидна связь современного терроризма с современным так называемым искусством, с официальной поддержкой некоторых активных меньшинств. Она, конечно, не прямая, но очень глубокая».

«Такое ощущение, что все сошли с ума, - прокомментировал реакцию либералов на решение Капкова Андрей Максимов, прозаик, драматург, режиссер и телеведущий. - Или в стране, где главный певец - Стас Михайлов, главная балерина - Анастасия Волочкова, а главный писатель - Сергей Минаев, главными борцами за демократию естественно становятся Pussy Riot?

Что, собственно говоря, сделали для демократии и свободы Мария Алехина и Надежда Толоконникова? Да, их осудили на несправедливо длительный срок, потом, правда, амнистировали. Но они-то при чем?

Пели в Храме Христа Спасителя, зная, что их действия оскорбят миллионы людей? Трахались голые в музее (при том, что одна была беременна) и потом выставили видео в интернете?

Ирина Прохорова, которую я бесконечно уважаю, уже сравнивает их с Мариной Цветаевой и Анной Ахматовой.

Вообще, что ли?

И я абсолютно понимаю Сергея Капкова, который отвечает за московскую культуру и не хочет, чтобы в театре - в Театре, блин! - показывали кино про Алехину и Толоконникову.

При чем тут цензура?

Я лично с Капковым не знаком. А с Серебренниковым знаком. И Кирилл Семенович, наш великий, прекрасно понимает, что подставляет своего товарища, который, к слову сказать, отдал ему театр Гоголя. Вопреки мнению общественности, крикам, демонстрациям.

И теперь Кирилл обвиняет Капкова в цензуре только потому, что глава управления культуры Москвы не хочет, чтобы в театре показывали фильм про женщин, которые, беременные, трахаются в музее, а также засовывают себе мороженных кур в причинные места.

Вы чего, ребят?

Можно не любить власть - ради Бога. Сегодня модно ее не любить. Но голову-то совсем терять не надо».

«Интересная история про то, как Сергей Капков запретил Кириллу Серебренникову встречу с Pussy Riot, - заметил, в свою очередь, писатель и публицист Дмитрий Ольшанский. - Интересная она потому, что показывает, до какой степени силен бюрократический «адат», то есть набор невидимых и неформальных аппаратных практик.

Причем силен даже в тех кругах власти, которые старались показывать себя прогрессивными и приглашать на работу того же Серебренникова, заигрывая тем самым с той же средой, которая волновалась за Pussy Riot.

И ведь понятно же, что Капков что-то запрещает не потому, что он сам хочет запрещать. Не хочет.

Но и не потому запрещает, что есть прагматический смысл запрещать. Нету смысла никакого. Ну, было бы еще два часа болтовни про феминизм и «сопротивление» - и по домам.

И даже, может быть, - но тут я правды не знаю - он не потому запрещает, что ему приказали запретить. Возможно, и приказа свыше нет.

А что же есть?

А «есть мнение».

Есть коллективное бессознательное бюрократии, которое считает, что «нельзя такие мероприятия проводить».

Почему? А черт его знает. Вдруг донос напишут? Вдруг Русская православная церковь обидится? Вдруг кто-то брови нахмурит?

И вот такая «жизнь в адате», то есть угадывание невысказанных коллективных пожеланий неизвестно кого, но кого-то, кто неизвестным образом определяет то, «как сейчас положено делать», - и составляет огромную часть работы государственной системы.

Мрачняк, конечно».