Профессор Огнерубов открыл правду о социальной дискриминации в Воронежском онкодиспансере

Недавно президент Владимир Путин посетил в Москве центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. Выяснилось, что, например, сложных операций по трансплантации костного мозга стали делать в пять раз больше, чем десять лет назад, но в три раза меньше, чем требуется. Возник вопрос: как со своей ответственной работой справляется Воронежский областной онкологический диспансер, главврачом которого является председатель комитета облдумы по охране здоровья Иван Мошуров? Ведь и без актуализации темы президентом понятно, что обществу требуется получать объективную и актуальную информацию о реальной борьбе с онкозаболеваниями - причиной №2 смертности в России.

Когда на недавней совместной встрече с избирателями депутат Госдумы Олег Пахолков изъявил желание вместе с Иваном Петровичем посетить центр и поговорить с больными, главврач Мошуров категорически отказался. И, возможно, правильно сделал. Нечего посторонним (если речь, конечно, не о президенте Владимире Путине) делать в онкологических центрах. Да и не сможет человек неподготовленный дать адекватную оценку работе сложноустроенного медицинского учреждения. Поэтому мы обратились к специалисту - доктору медицинских наук, профессору-онкологу Николаю Огнерубову. Николай Алексеевич впервые в истории здравоохранения Воронежской области создал кафедру онкологии с лучевой терапией и лучевой диагностикой Воронежской государственной медицинской академии и заведовал ею 12 лет. В те годы, что примечательно, учился Мошуров.

«Доставал каталог швейцарских часов и пальчиком показывал - вот ту модель»

Судя по рассказу профессора Огнерубова, в области лечения онкологии в Воронеже процветают блат и двурушничество. Пациенты онкодиспансера делятся на тех, кто социально значим, и тех, кто - не значим. ВИПам - все, что полагается по закону, остальным - старые схемы лечения, как итог - скорая смерть. Довольно очевидно, что, как и всегда с делением людей на сорта, речь идет о нацизме.

Начали мы беседу с того, что попросили Николая Огнерубова проанализировать недавние заявления Ивана Мошурова в СМИ.

- В интервью «Коммуне» главврач онкодиспансера рассказал, что сейчас готовится к установке новый модуль магнитно-резонансного томографа. «Современный томограф с функцией немедленной диагностики опухоли… - тут будет проводиться оконтуривание опухоли, расчет лучевой нагрузки и облучение», заявил Иван Мошуров. Прокомментируете?

- С функцией немедленной диагностики опухоли, говорит? Налицо чересчур популистская похвальба. На сегодняшний день не существует ни одного метода, позволяющего с помощью аппарата поставить немедленный диагноз. Применение МРТ является дополнительным методом диагностики, а окончательный диагноз ставит только лечащий врач! Так что данные слова говорят об определенном уровне профессиональной подготовки Мошурова. В СМИ его преподносят как специалиста-онколога, а на самом деле он ни дня не работал по такой специальности - в зрелом возрасте заведовал отделением гнойной хирургии. С 2013 года и по настоящее время он является главным врачом онкодиспансера. В соответствии с нормативной базой в России главным врачом онкодиспансера может стать лицо, имеющее любое высшее образование и прошедшее обучение в двухгодичной магистратуре на кафедре общественного здоровья. И мне непонятна вся шумиха и суета в средствах массовой информации, включая телевидение, вокруг личности Ивана Мошурова как выдающегося онколога в Воронеже. Не надо ему ничего приписывать, он всего лишь выполняет свои функциональные обязанности администратора. Онкологом надо родиться, поскольку онкология - особая специальность в медицине. Кроме того, не забывайте, что он одновременно является председателем комиссии по здравоохранению областной думы! Поэтому деятельность Мошурова нужно оценивать по состоянию здравоохранения всей Воронежской области!!! С моей личной точки зрения, одновременно занимать две такие должности и отдавать себя работе как следует не представляется возможным. Считаю, что диспансер должен возглавлять специалист в области онкологии, а не функционер.

- Раз уж мы заговорили об аппаратах, скажите, как человек, проработавший в онкодиспансере 20 лет, насколько центр оснащен хорошей современной техникой?

- Современная диагностическая аппаратура и аппараты для лучевой терапии в диспансере появились только лишь в последние годы, а до 2006 года их не было. Первый компьютерный томограф, который купила Кравец (бывший главный врач), был из разряда second hand, левый. Он проработал несколько месяцев, потом сломался и стоял несколько лет. В диспансере есть аппарат для дистанционной гамма-терапии, произведенный в Чехословакии, история появления которого мутная. Расскажу ее. Дело было до Мошурова, при Николае Чевардове, который на посту главврача построил несколько коттеджей, приобрел несколько лошадей, говорят, одну из них за 7 миллионов (при зарплате главврача, поразмышляйте). Сегодня он возглавляет Межрегиональный медицинский центр ранней диагностики и лечения онкологических заболеваний. Таких главных врачей, с таким аппетитом в своей жизни я не встречал. По роду своей деятельности я постоянно работал с представителями различных фармацевтических фирм. Так вот, один из них рассказывал. Как-то он пришел к Чевардову с предложением о сотрудничестве, тот молча достал открытый каталог швейцарских часов и пальцем показал на модель часов огромной стоимости.

Впрочем, вернемся к гамма-излучателю. Меня летом 2005 года пригласил в облздравотдел один из заместителей Михаил Иванов (сегодня главный врач МСЧ «Электроника») с целью обосновать необходимость приобретения нового аппарата для дистанционной гамма-терапии больных злокачественными новообразованиями в соответствии с областной программой по онкологии, которая тогда была утверждена областной думой. Кстати, я как заведующий кафедрой онкологии о ее существовании не знал и к ее разработке не привлекался. И до сих пор не знаю, кто ее составлял. Потом я случайно встретился с представителем фирмы-производителя в России на одном конгрессе в Москве. Я подтвердил, что облздравотдел уже объявил тендер на закупку данной модели. Через некоторое время он мне позвонил и спросил, почему не объявляют тендер? Дело было в начале декабря, я был удивлен, поскольку аппарат уже доставили в диспансер. Он попросил меня узнать, откуда его доставили. Я позвонил главному бухгалтеру, на что она сказала, что на аппарат пришло всего несколько бумажек, и назвала адрес поступления, который я передал представителю фирмы.

Прихожу на следующий день на работу, в 7.30 раздался звонок. Чевардов. «Бл…, ты куда нах лезешь. Ты знаешь, что всем занимается Мезенцев (руководитель облздрава на тот момент. - ред.) В чем дело? Ты нашел себе врага, у тебя перевыборы в феврале, знай, что тебя х... переизберут!» Точно, так и произошло. В феврале 2006 года меня не переизбрали по конкурсу. Мне пришлось уйти. Я ковырнул не то место. Как потом выяснилось, из Москвы аппарат в соответствии с накладной ушел за одну цену, а поступил на баланс диспансера за другую, как вы сами догадываетесь, значительно превышающую. С данным вопросом я обращался в генеральную прокуратуру, а ответ пришел из диспансера, мол, тут все в порядке, сиди и не г…й. И в тот же день вечером я получил звонок по телефону домой: «Мужик, входишь в подъезд - оглядывайся». А какова судьба аппарата? Как мне стало известно от сотрудников отделения, где он смонтирован, аппарат месяц работает, два - стоит.

«Директору завода все будет бесплатно, а бабушка пойдет умирать»

Буквально в первые месяцы после восшествия Ивана Мошурова на трон больные звонят и говорят: врубайте телевизор, ваш новый главврач говорит, что все раки уже лечит! Врубаю. И правда, сидит Мошуров и почти как в том интервью, с которого вы начали разговор, глаголет, что, мол, все злокачественные новообразования излечиваются, в качестве примера он назвал рак молочной железы. Я как специалист, посвятивший теме всю свою профессиональную жизнь и написавший 13 монографий по раку молочной железы, никогда не могу и не имею право произносить такие слова. Все, чего мы можем добиться, - клиническое выздоровление. Такое означает, что мы убрали опухоль хирургическим путем, а опухолевые клетки тем не менее остаются циркулировать в организме по кровеносной и лимфатической системе. В связи с чем мы проводим профилактические специальные методы лечения. На сегодняшний день нет ни одной локализации, при которой выживаемость составляет 100%.

- Для чего такая бравада?

- Все для того, чтобы стать депутатом. На одном селекторном совещании, проводимом весной 2015 года, замминистра здравоохранения Яковлева сказала, что в Воронеже выявляемость больных злокачественными новообразованиями с первой и второй стадиями больше 60%, что выше среднероссийских показателей. Причем, по официальной статистике, в России на долю третьей стадии среди всех злокачественных новообразований в 2013 году приходилось 21,2%. А при раке молочной железы третья и четвертая стадия в 2013-м выявлялись в 31,9% случаях. Сравните с мошуровскими 60%! Откуда он их только берет!? Зато вот достиг главврач суперразнеможных показателей… Они с экс-главврачом Кравец по такому поводу написали какую-то книгу…

- А правда, что в диспансере пациентов делят на категории?

- Директору завода все будет бесплатно, как по закону, а пришла бабушка, хромает: «Внучек, что мне делать?» - на тебе лейковорина (в качестве примера)… Но такова схема 1985 года, а мы живем уже в каком? В 2015-м! Но 80% пациентов получают старые схемы, которые применялись в лучшем случае в 90-е годы. Сейчас давно другие схемы лечения. В онкологии, особенно в химиотерапии, каждый буквально месяц появляются новые схемы химиотерапии, которые существенно помогают в лечении. Лекарственная терапия и так называемая таргетная терапия, включая достижения генной инженерии, - вот слагаемые успеха в лечении злокачественных новообразований. Однако все высокоэффективные лекарственные препараты в онкологии стоят дорого и очень дорого. Часть из них в соответствии с законом входят в список бесплатных лекарственных препаратов. Однако закон для Воронежского онкодиспансера не указ. Там существуют свои порядки… Вероятность того, что директор или чей-то сын или родственник ее получат, велика, а дяди Пети, тети Мани - минимальна. Такое следует трактовать как социальную дискриминацию!

- От кого зависит назначение схем?

- От главного врача, конечно. Поскольку он организует и отдает приказы подчиненным по реализации указанных нормативных документов. Больной раком молочной железы, например, положен герцептин. Врач на приеме смотрит, что перед ним обычная бабушка, значит, скорее всего, она будет помалкивать. И ей назначат схему лечения без герцептина, свою, дешевую. Хотя на самом деле лечение онкобольных во всем мире, включая Россию и Воронежскую область как субъект Федерации, проводится в соответствие с международными стандартами, игнорирование которых является нарушением прав больного, предусмотренных законами РФ. В диспансере на такое забивают. Да и кому там возражать? Врач-патологоанатом Юра Потапов заведует отделением химиотерапии, каково, а? Он не имел права заниматься лечебной деятельностью. Но тем не менее Кравец ему дала высшую квалификационную категорию. Да, я затронул вопросы профессионализма врачей в онкодиспансере. Он - самая главная его беда на сегодняшний день, ибо они творят историю.

«С 1993 года ни одной диссертации с шифром «онкология» никто в Воронеже не защитил»

- Расскажите конкретный случай, когда предусмотренная законом помощь не была оказана.

- Вот, допустим, у меня на руках карточка. Больной Н.И.Н. 54 года рождения, житель Нижнедевицкого района. Больше года назад ему отказали в специальном лечении в условиях ООД. Мотивация отказа очень интересная: пишут, что «в связи с данными КТ проведение химиотерапии опасно, назначается симптоматическое лечение по месту жительства». На языке обывателей такое значит одно - умирать. Хотя ему была показана химиотерапия, в среднем стоимость которой составляла 35-40 тыс. рублей, а количество введений зависит от эффекта. Все должно быть ему назначено бесплатно. Н.И.Н. кто-то подсказал под дверью, что надо обратиться к профессору Огнерубову. По официальным данным, более 35% пациентов на момент постановки диагноза имеют далеко зашедший опухолевый процесс, и лечение начинается с химиотерапии, которая подчас становится основным методом лечения у части больных. Я назначил ему химиотерапию, он ее получил, но - за деньги. В результате лечения опухоль исчезла. У нас в больнице есть только право лечения онкобольных, а в бюджет бесплатная лекарственная терапия не закладывается. Структурным звеном оказания онкологической помощи в РФ является диспансер, именно он должен выписывать бесплатно лекарственные препараты для проведения химотерапии.

Прожил Н.И.Н. полтора года без признаков болезни. Сейчас у него опять появился рецидив. Приходит он в диспансер, а там спрашивают: «Чего ты у Огнерубова лечился?» «Что?!! Вы мне отказали в лечении, я прожил полтора года, и вы мне теперь говорите: ты чего к нему пошел?» Таких примеров я могу привести сотни.

С 2006 года со мной идет жесткая борьба диспансера как с профессионалом, так и с личностью. Продолжил борьбу бывший главный врач Чевардов, который, как мне рассказали коллеги, созвал всех заведующих отделением и дал устное распоряжение в категоричной форме никого не направлять ко мне на консультацию и не исполнять мои рекомендации по лечению. С тех пор то же продолжается под руководством сегодняшнего главного врача - Мошурова. Именно Чевардов ввел понятие социальной дискриминации пациентов (хотя руку приложила экс-главный врач Кравец), которая процветает и сегодня. С моей точки зрения, в основе лежит индивидуальное понятие профессии врача - служить людям. В диспансере больным отказывают в лечении, они идут ко мне, а я назначаю и провожу лечение, и они - живут.

- Николай Алексеевич, может создаться впечатление, что вы сводите счеты с Мошуровым. Что скажете?

- Нет, счеты я ни с кем никогда не сводил и не свожу. Просто-напросто у меня нет таких мыслей и времени. Своей профессии я посвятил всю свою жизнь - 40 лет медицинской деятельности, из них 30 лет - онкологии. С 1993 года я был единственным доктором медицинских наук по специальности «Онкология» в диспансере, врачи, имеющие звание профессора, защищали докторские диссертации в политехническом институте по специальности «Системный анализ».

- В Воронеже?

- По-моему, и в близлежащих регионах. С 1993 года ни одной диссертации с шифром специальность «Онкология» никто в Воронеже не защитил.

Воронежские медики бьют челом Владимиру Путину