Латинская Америка: конец эпохи

Узнав о решении бразильского Сената отправить в отставку президента Бразилии Дилму Русеф, сторонники еще недавно правящей Партии трудящихся вышли на улицы Сан-Паулу.

В крупнейшем городе страны развернулись столкновения протестующих с полицией, после чего власти вынуждены были запретить манифестации. Но как бы ни был высок градус протеста - он вряд ли изменит политическую ситуацию. Социал-демократы из Партии трудящихся, господствовавшие в бразильской политике почти полтора десятилетия, потерпели поражение и отстранены от власти. На их место приходит рыхлая коалиция из либеральных и правых группировок, не имеющая на данный момент ни четкой программы, ни авторитетного лидера. Нет у них и внятной антикризисной программы, которая бы радикально отличалась от той, что проводилась Партией трудящихся в последние годы ее правления.

И не потому, что правые приняли идеи левых, а, напротив, из-за того, что левые уже не один год реализовывали экономические идеи и концепции либеральных правых.

Разумеется, победа правых приведет к тому, что либеральная программа будет проводиться более радикально и более последовательно. Экономия бюджетных средств в сочетании с чисткой государственного аппарата от сторонников и выдвиженцев Партии трудящихся станет основной стратегией власти на ближайшее время. Но такого, увы, явно недостаточно, чтобы победить кризис. Вся надежда людей, формирующих сейчас новую бразильскую администрацию, на то, что кризис как-нибудь пройдет сам собой, а они смогут приписать себе позитивные сдвиги, обеспеченные изменившейся глобальной рыночной конъюнктурой. Однако ничего подобного не случится. Вернее, произойдет ровно обратное - кризис будет углубляться, а сторонники Партии трудящихся будут с ностальгией вспоминать правление Дилмы Русеф и ее предшественника Игнасио Лулы, напоминая публике, что при них безобразий не было.

Насчет борьбы с коррупцией тоже, скорее всего, получится неважно. Хотя бы потому, что новый глава государства Мишель Темер, бывший вице-президент при Русеф, сам замешан в коррупционных скандалах и сам рискует оказаться жертвой импичмента. В результате коалиция, приведшая Темера к власти, оказывается перед неприятным выбором. Либо свернуть начатую ею антикоррупционную кампанию, прикрывая уже своего президента, и тем самым дискредитировать собственные лозунги, либо продолжать кампанию, тем самым дестабилизируя уже не правительство ненавистных социал-демократов, а самих себя.

Вероятнее всего, как часто бывает в таких случаях, власти будут колебаться между двумя вариантами, а в итоге получат негативные последствия обоих сценариев, не приобретя никаких выгод.

Ирония сложившейся ситуации в том, что администрации Партии трудящихся были как раз одними из наименее коррумпированных в бразильской истории. Не потому, конечно, что социал-демократы так уж честны и неподкупны, а потому что большинство их предшественников оказывались хуже. Лула и его сторонники тоже пришли к власти на волне общественного недовольства коррупцией (хотя такова далеко не единственная причина их успеха). И на первых порах правительства Партии трудящихся смогли несколько повысить дисциплину и прозрачность в государственном аппарате. Но, увы, парадокс: подняв планку общественных ожиданий и требований, они не сумели соответствовать новым, ими же самими насаждавшимися критериями управления, тем самым подготовив собственный политический крах.

Тем не менее не надо быть ясновидящим, чтобы с полной уверенностью предсказать, что после ухода Русеф станет только хуже. И ситуация, казалось бы, дает основания думать, будто после нескольких лет неурядиц левый центр сможет вернуться к власти. Благо возможность представится сравнительно скоро - в 2018 году ожидаются очередные президентские выборы. Полтора года как раз достаточный срок, чтобы разочароваться в новой власти и почувствовать ностальгию по старой. Да и электоральная арифметика пока говорит в пользу Партии трудящихся и ее союзников.

Хотя их позиции в стране серьезно ослабели, коалиция левого центра по сравнению со своими основными конкурентами все равно выглядит более популярной. Тем более что радикальные левые партии, перешедшие в оппозицию к Партии трудящихся в годы ее правления, вынуждены будут снова поддержать партию после того, как она ушла в оппозицию. Будучи свободной от правительственных обязательств, партия сможет использовать более радикальную риторику, привлекая протестный электорат, еще недавно выступавший против нее.

Все так. И тем не менее глубина и масштабы поражения левых гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Вопрос не сводится даже к исчерпанию латиноамериканской левой волны, которая привела к власти не только Партию трудящихся в Бразилии, но затронула и Аргентину, Венесуэлу, Эквадор, Боливию и другие страны континента. Парламентский переворот, приведший к отставке Русеф, является лишь финальной точкой, завершающей целую эпоху в латиноамериканской истории.

Эпоха не вернется.

Условия, породившие левую волну начала XXI века, уже более не существуют. Ситуация на континенте необратимо изменилась - в значительной мере под влиянием деятельности самих же левоцентристских правительств.

Начало текущего столетия для Латинской Америки было временем неустойчивого экономического роста, плоды которого доставались исключительно узкому кругу олигархической и корпоративной элиты, коррумпированной бюрократии либо иностранным инвесторам. Левые пришли к власти под лозунгами перераспределения. И свои обязательства они выполнили. Проводимая ими перераспределительная политика привела к расширению внутреннего рынка. Выросший местный спрос создал новые стимулы для экономического роста. Одновременно в большинстве стран вырос, а порой и возник, местный средний класс, который на первых порах склонен был поддерживать новые администрации, но быстро стал предъявлять собственные требования.

Как и в других странах, в общественных проблемах они винили власть, зато собственные достижения приписывали исключительно своим личным достоинствам.

Несмотря на относительный успех перераспределительной политики латиноамериканских левых, радикальных структурных изменений в экономике не происходило. Хозяйство стран, возглавляемых левыми, развивалось по той же логике, что и во времена, когда у власти были сторонники неолиберальной модели. Государственный сектор нигде не стал мотором модернизации, как бывало в прежние времена. Не создавалось новых отраслей, не менялись структурные пропорции между уже имеющимися отраслями.

Разговоров о континентальной интеграции, которая должна сократить зависимость региона от глобального рынка, велось много, но практические результаты оказались минимальными. Причем главным тормозом тут выступала именно Бразилия, настаивавшая на умеренности и осторожности.

Такое положение дел могло продолжаться до тех пор, пока мировая экономика более или менее поддерживала спрос на латиноамериканскую продукцию. Но спрос перестал расти после 2008 года. А затем и вовсе начал снижаться. Обнаружилось, что внутренних стимулов роста создано за полтора десятилетия не было. Перераспределительная модель может усилить рост или стабилизировать его результаты, но сама по себе она не создает новых факторов развития.

С наступлением кризиса обнаружилось, что перераспределять больше нечего. Средний класс возмутился, почувствовав, что время процветания закончилось. И обрушил свой гнев на власть, которая его же и породила. Власть растерянно обращалась за поддержкой к своей традиционной базе, не умея предложить ни новых идей, ни лозунгов, ни материальных стимулов.

Слабая и зависимая от нефти экономика Венесуэлы оказалась ввергнута в полный хаос. В Аргентине левое правительство не без облегчения уступило позиции правым - пусть разбираются. В Бразилии произошел мирный переворот. Эквадор и Боливия пока держатся, но давление на власть возрастает, а правящие круги явно растеряны. Харизматические лидеры внезапно утрачивают магию личности, привлекавшую к ним миллионы сторонников.

Наступает новый этап в истории региона. Но он не будет временем либеральной политики. И тем более возвращение к власти правых в Латинской Америке не обеспечит ни возобновления роста, ни политической стабильности, сколько бы новые власти ни обещали.

Именно последние четверть века, большая часть которых пришлась на левую волну, были самым стабильным периодом в политическом развитии континента. Дело было не только в заслугах левых, но и в благоприятных внешних обстоятельствах, однако так или иначе правые движения, успешно дестабилизировавшие власть в последние годы, теперь вынуждены будут столкнуться с последствиями собственных усилий. Восстановить стабильность им не удастся. Инерция политического, институционального и социального кризиса будет нарастать.

Усиление кризиса объективно ставит вопрос о выходе за пределы как либеральной, так и перераспределительной модели. Иными словами, и умеренные правые, и умеренные левые, доминировавшие в политической жизни региона, оказываются неспособны вывести его из нынешнего состояния. Встает вопрос о радикальных структурных изменениях.

Их предложит уже новое поколение политиков, а, возможно, - новые партии и политические силы, порожденные самим текущим кризисом.