Из детей 1812 года в русские националисты

На клубе политологов, созданном по инициативе управления региональной политики правительства Воронежской области, его участники обсудили консерватизм как ключевой вектор российской внутренней политики. По мнению основного докладчика, доктора исторических наук Аркадия Минакова, хотим мы того или не хотим, но Россия неизбежно движется к трансформации в национальное государство. А в современном, пока еще россиянском консерватизме явно преобладают оттенки русского национализма.

Для начала воронежский историк определился с понятиями. Он напомнил, что консерваторами ошибочно аттестовывалась часть окружения последнего генсека КПСС Михаила Горбачева, в частности, Егор Лигачев. Но тут можно говорить только о ситуативном консерватизме, представителями которого в тот или иной период времени могут оказываться сторонники любого политического течения, реагирующие на проявления чрезмерного, с их точки зрения, радикализма в своей (в случае с Лигачевым - коммунистической) среде. Собственно консерватизм, имеющий свое субстанциальное содержание, зародился на рубеже конца XVIII-го - начале XIX веков как реакция на европейское Просвещение, практику Великой Французской революцией, а также идеологию социализма и либерализма. Прежде всего консерватизм представляет собой идеологию, которая опирается на национальные традиции и религию.

Русский консерватизм зарождался как ответ на западничество, галломанию, петровские реформы, которые уместно называть западнической революцией, осуществленной сверху. Назовем имена его первых представителей: Гавриил Державин, Федор Ростопчин, Николай Карамзин, Сергей Глинка, великая княгиня Екатерина Павловна (сестра императора Александра I), Аракчеев, Магницкий, Стурдза, архимандрит Фотий, великий князь Константин Павлович, вдовствующая императрица Мария Федоровна.

«Русские консерваторы - прежде всего русские европейцы, - говорит Аркадий Минаков. - Без европейского образования, без опыта Европы, без чтения Вольтера, Монтескье, Жозефа де Местра, личного знакомства с Западом, без участия в масонских ложах, без учебы в университетах русские консерваторы не появились бы. Они ориентировались на мощную традицию, сложившуюся с древней Руси и оказавшую колоссальное воздействие на отечественную политику и культуру. Вся совокупность фактов указывает, что именно консерваторы во многом и на столетие вперед определили интеллектуальный, политический климат Российской империи XIX-го - начала XX века, а не те течения, которые представлялись в качестве основополагающих, если иметь ввиду тех же декабристов или официальных либералов того времени, например, Сперанского».

Можно даже сказать, что русский консерватизм - порождение войны 1812 года. С 1807-го года стала очевидна неизбежность грандиозной войны почти со всей Европой, тогда общество стало пронизанным консервативными и националистическими настроениями, которые захватили и верхушку. Александр I изначально был либералом. Но теперь он резко правеет. А ведь до войны консерваторы являлись маргиналами. Они были опальными людьми, были никем в большой политике. И 1812 год их выносит на самый верх. Александр Шишков становится вторым человеком после императора - госсекретарем, Федор Ростопчин - диктатором Москвы, второй столицы, Николай Карамзин - «светским духовником» императора. Сергей Глинка, малоизвестный литератор, получает 300 тыс. рублей на военную пропаганду. Так что русский консерватизм сотворил 1812 год. А декабристов - итоги зарубежного похода.

В 1905-1907 годах русские консерваторы, получившие в истории известность как черносотенцы, способствовали подавлению революции в Российской империи, но потом они были дискредитированы и расколоты правительственными и неправительственными либералами и, к сожалению, не смогли уберечь страну. Дальше последовали ужасы большевизма и разделение великого русского народа на части, силовая украинизация.

Вновь становление консервативной партии в советские годы началось лишь в 60-е годы XX века. Она связана с деятельностью Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, литературными журналами «Молодая гвардия», «Наш современник», «Москва». Одним из ярчайших представителей русской партии были, конечно, критик, литературовед и публицист Вадим Валерианович Кожинов и (с определенными оговорками) писатель Александр Исаевич Солженицын.

Представителями русской консервативной партии начала 90-х годов были русские писатели Василий Белов, Валентин Распутин, Валерий Ганичев, математик и публицист Игорь Шафаревич (автор классического труда «Русофобия»), кинорежиссер Станислав Говорухин, философы Виктор Аксючиц и Александр Панарин, политики Сергей Глазьев, Дмитрий Рогозин, Юрий Скоков, Сергей Бабурин и многие-многие другие. Однако ставка значительной части русской партии на сотрудничество в конце 1980-х годов с партийными (в смысле еще коммунистическими) органами ради сохранения государственности, позже распавшейся в 1991-м, тогда не сработала, консерваторы потерпели сокрушительное политическое поражение. Попытки в начале 1990-х годов создать некий синтез белой и красной идеологии порождали политически нежизнеспособного кентавра и завершились октябрьской трагедией в Москве в 1993-м. Философ Александр Дугин и писатель Александр Проханов пытались разработать парадигму третьего пути. При Русской православной церкви появился Всемирный русский народный собор. Как подчеркнул Аркадий Минаков, в Московской патриархии всегда заявляли, что религия отделена от государства, но не от общества.

Историк, правда, не назвал писателя Эдуарда Лимонова, может быть, в связи с сжатым количеством времени на доклад. Именно Лимонов считается в консервативной среде наиболее последовательным русским ирредентистом, с начала 90-х годов ратующим за отмену преступных Беловежских соглашений и объединение русского народа (великороссов, малороссов, белороссов) в одном национальном государстве. Именно ему принадлежит формула «Россия - все, остальное - ничто». Большой вклад в русское дело внес в те годы Александр Солженицын. Но в целом любые попытки первых консерваторов Российской Федерации прийти к власти заканчивались ничем. И прежде всего, конечно, из-за пропаганды некоего красно-коричневого реванша. Зато было создано много партий-симулякров, де-факто не имевших ничего общего с консерватизмом, но его декларирующим в качестве своей программы.

Либерализм был скомпрометирован в стране к моменту бомбежек Белграда, памятному многим развороту премьер-министра Евгения Примакова над океаном. Президент РФ Борис Ельцин заговорил о сбережении народа, духе нации. Ряд политических сил, например, лужковско-примаковское «Отечество», использовали консервативные элементы в своих программах. А либеральный Союз правых сил, понимая, что катастрофически теряет электорат, занял по примеру старого коммуниста Егора Лигачева позицию ситуативного консерватизма. В СПС пытались законсервировать 90-е годы. Но! «Консервация» и «консерватизм» - вообще не близкие понятия. «Консерватизм может постулировать внедрение тех ценностей, которых в нашей системе никогда не было или которые давным-давно ушли из жизни, - объясняет Минаков. - Он может быть революционным, нонконформистским. Но то, что консерватизм должен хранить то, что есть, - не более чем расхожий и ничего не объясняющий стереотип».

Уже первые заявления нового президента России Владимира Путина свидетельствовали, по словам Аркадия Минакова, о том, что он делает ставку на сохранение либерального подхода в экономике, но вот в политике, в системе духовных ценностей - на консерватизм. В идеологической сфере появились новые лица - младоконсерваторы, в частности, Константин Крылов и Егор Холмогоров, которые в конечном счете пришли к национал-демократизму (по-европейски просвещенному русскому национализму). Позиции консерватизма в России особенно укрепило воссоединение России с Крымом и Севастополем. В знаменитой Севастопольской речи Владимир Путин сказал о Русском мире и о русских как разделенном народе: «Надо откровенно признать, что и сама Россия, запустив парад суверенитетов, способствовала развалу Советского Союза, а при оформлении распада СССР забыли и про Крым, и про главную базу Черноморского флота - Севастополь. Миллионы русских легли спать в одной стране, а проснулись за границей, в одночасье оказались национальными меньшинствами в бывших союзных республиках, а русский народ стал одним из самых больших, если не сказать, что самым большим разделенным народом в мире». Однозначного поворота к консерватизму до сих пор в стране, конечно, не произошло. Однако на уровне сигналов и ряда действий (Новороссию Россия вроде бы не сливает, военторг работает) можно, видимо, говорить о том, что поворот медленно и верно осуществляется. Аркадий Юрьевич сказал о консервативных Бердяевских чтениях, в которых участие принимал он сам и которые организовывал близкий Кремлю Институт социально-экономических и политических исследований (глава - Дмитрий Бадовский).

Естественно, участников политклуба интересовали прогнозы историка насчет будущего развития России в связи с консервативными посылами федеральной власти, а также момент корреляции русского консерватизма и русского национализма (они, сразу скажем, прямопропорциональны). По мнению Аркадия Минакова, переформатирование РФ в национальное государство русского народа неизбежно. Ленинская модель административно-территориального устройства ущербна. Если ее оставить неизменной, то она предсказуемо приведет к тому же финалу, что и Советский Союз, ее развалят сепаратистские движения - на Кавказе, в Татарии. Он неминуем везде, где большевики создали национальные республики, которые существуют и поныне и в которых давно вызревает и набирает силу антирусский национализм. В строительство империи в свете невысокого демографического потенциала русского народа (даже после объединения четырех самых больших его частей, оказавшихся на территории РФ, Украины, Белоруссии и Казахстана) Минаков не верит. А вот создание национального государства может проходить по двум схемам - авторитарно-шовинистической или демократической: «Национальная демократия возможна, когда как отдельные граждане, так и регионы будут обладать равными политическими и экономическими правами, что предполагает соблюдение реального равноправия в политической, экономической, правовой, культурной сфере - соблюдение элементарных пропорций. Будет в России хорошо русскому большинству - будет хорошо и всем другим этносам. Солидарное общество возможно только как общество и социальной, и национальной справедливости, где большинство русских не будут отчуждены от власти и собственности, где их национальные чаяния и проблемы будут учитываться и решаться».