Под гусеницами

Как два воронежских чиновника - Максим Увайдов и Наталья Самойлюк - уничтожили дом в Коршево Бобровского района, в котором бывали Алексей Суворин и Антон Чехов.

В сентябре исполнится 180 лет со дня рождения публициста, писателя, уроженца села Коршево Бобровского уезда Воронежской губернии Алексея Сергеевича Суворина (11(23).09.1834 - 11(24).08.1912), который известен не только своей издательской, но и общественной деятельностью. Он часто бывал в родном селе Коршево, построил школу, в которую подбирал лучших учителей, заботился о материальном положении крестьян. В 1892 году во время голода в Воронежской губернии приезжал на родину вместе с Антоном Павловичем Чеховым. В тот приезд он останавливался в доме священника местной Воскресенской церкви Федотова: здесь была организована столовая для голодающих, здесь Антон Чехов лечил крестьян. Дом Федотова с тех пор хранил память о Чехове и Суворине, а рядом стоящий дуб, под которым врач Чехов принимал крестьян, стал своеобразной меккой для поклон­ников Антона Павловича.

С приближением 180-летия своего земляка воронежцы надеялись на отдание должной памяти Алексею Суворину, были уверены, что вспомнят добрыми словом и делом писателя Антона Чехова, для которого 2014 год тоже имеет свою круглую дату: в июле исполнилось 110 лет, как Чехов ушел в мир иной. Казалось, что благодарность потомков неотвратима.

Но случилось то, о чем я вынужден рассказать. 8 ноября прошлого года мне позвонил краевед Александр Иванович Ляпин: «У нас в Коршево проблемы. Дом священника Федотова ломают. Отбивают штукатурку. Видимо, кому-то под сруб понадобился». Я не знал, что сказать. Единственное, что осталось в Воронежской области от Чехова, и то сносят! Хотел написать заявление в суд, но кому предъявлять иск? Ляпин не знал, кто ломает дом. Я несколько дней думал, что же предпринять, как снова позвонил краевед и сообщил: «Стали шифер с крыши снимать». Больше ждать было нельзя. Позвонил руководителю областной телерадиокомпании, рассказал ставшие известными мне факты, потом привез им фотографии разрушаемого дома. Меня обнадежили: «Посмотрим. Тема в работе».

Наконец корреспондент сообщил: «Завтра выезжает группа». Я успокоился, хотя еще закрадывалось: не обманули бы. Не обманули. Выехали, все отсняли. Значит, подумал я, покажут по местному каналу, тему подхватят общероссийские телекомпании, и ударят по рукам тем, кто посягнул на память Суворина и Чехова.

Прошли день, второй, неделя. Позвонил краевед: «Есть новости…» - «Увидели по ТВ?» - обрадовался я. «Нет, ничего не показали, а с крыши уже сняли шифер, теперь сдирают железо». Я снова в телерадиокомпанию, передал печальные известия, а мне ответили: «Материал-то отсняли, но найти хозяина дома не можем». - «Как так? В администрацию Коршевского поселения позвоните». - «Звонили, все открещиваются».

Открещивались и областная, и местная власть, которая обязана знать, что происходит на ее территории. Попытался найти концы через краеведа. Безрезультатно: «Спрашивали у рабочих, кто их послал. А те смеются и не говорят. Рамы уже вынимают. Кирпичный сарай рядом разрушили».

Приближался Год культуры, а получалось, год разграбления. Прошел месяц, а мы так и не нашли тех, кто творит безобразие. 5 декабря снова звонок от Ляпина: «Печь разбирают. Мы с ребятами подошли, спрашиваем: что же вы делаете? А нам: да нас заставляют». Я звонил в телерадиокомпанию, приходил, требовал дать материал, но дело с места не двигалось. Знакомые в ответ на мое возмущение махали руками: «Что, в Воронеже такое впервой? Вон дом, где останавливался Лев Толстой, раскурочили».

Так закончилась зима, прошла весна, наступило лето. Краевед больше не звонил, и я убеждал себя, что все улеглось. В начале июня сам позвонил в Коршево. Хотелось услышать: дом оставили в покое. Увы...

- Подогнали трактора, и все разломали. На Пасху, 21 апреля, ковшами все крушили. Школьники прибежали: «Там комод еще целый». Я туда: угловая стенка устояла, комод за ней и уцелел. Единственное в Воронежской области было место памяти Чехова!

Я отложил все дела и на следующий день поехал в Коршево. Нашел Ляпина, который показал мне табличку «С.-Петербургское общество страхований 1858 г.», висевшую на доме священника Федотова: «Еле успели ее снять!» Выходило, дом застраховали. Он просуществовал более 150 лет! «Не спасла страховка», - с горечью вздохнул я. Краевед показал план противопожарной эвакуации, вывешенный в доме, когда в нем располагалась больница: «Смотрите, какой огромный домина, буквой «П». Вот комната стоматолога. Здесь лаборатория. Вот архив. И даже роддом. Одних печей - семь!»

Мы поспешили на место, где совсем недавно стоял дом священника. Я шел и смотрел по сторонам на огромные пространства между строениями села Коршево, которое поражало простором в сравнении с обычной скученностью домов в других деревнях. Александр Ляпин рассказывал: «Распоряжение поступило из области. А виновата наша глава, потому что она все отдала, сбросила: не нужен ей дом, где бывали Суворин и Чехов! Сохранился только маленький лазаретик, потому что он достался потомкам Федотовых. А сам дом - нет. Хотя родственница Федотовых в свое время судилась за него. Но суд проиграла. И дом остался за больницей. Потом больницу закрыли, здания забросили. Наш пилорамщик с дочерью, он окончил художественное, она - музыкальное училище, просили его себе: «Мы здесь детский хор создадим. Воскресную школу. Рядом храм. Дом намоленный».

Но не от-да-ли.

По бокам широченной улицы с заросшими травой и деревьями пустошами чередовались дома. За ними в глубь дворов уходили огороды. Показалась гора из торчащих в беспорядке бревен, балок, досок, панелей стен, листов железа, наваленных кирпичей. Все, что осталось от дома, где были Суворин и Чехов…

Ляпин залез на край кучи из железа и бревен. «Дом Федотова был красный, - рассказывал он. - А в советское время его обили дранью и замазали. Когда ломать стали, увидели: бревна прокрашены, а между ними войлок». Ляпин постучал по дереву: «Бревна-то живые! Звенят, как будто их вчера обтесали!» Я вспомнил табличку: «Застрахован в 1858 году». Надо же, как строили! На досках валялись медицинские карточки больных.

Даже не убрали, с ненавистью думал я о тех, кто не только дал команду уничтожить дом священника, но и растащил сохранившееся внутри. Было стыдно за себя, потому что не спас дом, помнивший Чехова и Суворина, за власти, допустившие погром, за нажившихся на доме священника воров и трусливых телевизионщиков…

«А вот деревянная, - краевед показал на прибитую к балке вешалку, - небось еще федотовская. Под потолком была. На ней висели головной убор Чехова, пальто Суворина».

Я озирал побоище. Так поступают только тогда, когда нужно уничтожить любое упоминание, стереть с лица земли память. Добрался до администрации поселения, но главы на месте не оказалось. Как сказали: «Она на поселении». Направил ей запрос: почему уничтожен дом священника Федотова? И вскоре получил ответ.

«Старая больница (здания, включая дом Федотова) стояла на балансе… передана департаменту имущественных и земельных отношений области (руководитель - правая рука губернатора Алексея Гордеева Максим Увайдов. - ред.), который 10 сентября 2013 года издал приказ о списании имущества…»

Списали… Выходило, что осенью прошлого года, когда начали растаскивать и курочить дом, он уже был списан, и о том, кто вынес такое распоряжение, все знали! Получалось, коршевцев, краеведа, школьников, меня, телевизионщиков просто держали в неведении. В приказе значился и инициатор сноса: «…на основании обращения департамента труда и социального развития области (руководитель - Наталья Самойлюк. - ред.)... в десятидневный срок… представить… копии документов, подтверждающих… демонтаж здания…»

Судя по приказу, стоимость зданий, котельной, гаражей, подвалов - нулевая. А я-то видел, какие там бревна, доски, стройматериалы. Неспроста их еще по осени стали тащить…

А ведь на юбилей Алексея Суворина те же чиновники, вероятно, соберутся, будут речи произносить в честь прославленного земляка и известного писателя, будут пить крепенькую, и никто и словом не обмолвится, как подло они обошлись с патриотами России.

Чужой чиновник на родной земле. Обращение к губернатору Алексею Гордееву о необходимости спасти дом в Коршево, где останавливались Суворин и Чехов

Чехова как будто и не было