Дмитрий Ольшанский: Признание артиста Зеленского легитимным президентом - наше политическое дно

Оргвыводы золотого пера Русской весны.

Я молчал о происходящем больше месяца. Но надо, наверное, что-то сказать.

В отличие от 2014 года, мне тяжело говорить о нынешних событиях.

Дело в том, что я не сторонник спецоперации.

Не сторонник бессмысленной буквы Z, символической ширмы, призванной скрыть нежелание делать что-либо внятное и определенное.

Я сторонник войны.

А как иначе, если я считаю Украину абсолютным, бесовским злом?

Но, к сожалению, все, что я видел, говорит мне о том, что мы имеем дело именно со спецоперацией, а никакой войны нету, программа «Время» не врет, зря вы ей не верите.

В чем тут принципиальная разница?

Во время войны вы хотите уничтожить противника и создать вместо его власти свою власть, а вместо его общественного порядка - свой порядок.

А спецоперация - то, чем занимаются органы госбезопасности (а также коллекторы, рейдеры, благородные семьи Нью-Йорка и Сицилии, феодалы средних веков etc.).

Спецоперация - силовое давление на объект, вооруженная манипуляция, призванная оставить объект живым и трудоспособным, но - вынудить сменить крышу, отдать должок, подписать гарантии безопасности, дать присягу вассала, дать показания и подписку о сотрудничестве и т.п.

Поэтому философия нынешнего конфликта - совершенно не военная и не политическая (в современном смысле войны и политики). Она торговая. Просто идет торговля с пистолетом, но в истории аналогичных примеров было примерно миллион, и особенно в ту эпоху, когда не было ни массового общества, ни национальных государств, а короли и бароны со своими дружинами банально давили на своих соседей, чтобы те вышли из каких-то союзов и что-то им уступили, а потом скрепляли результаты битв пирами и женитьбами наследников.

У Киева, заметим, мотивация другая. Киев не живет в логике нарайонного суверенитета 1450 года - там есть представления о нации, о мобилизации общества, о коллективном лидерстве и коллективных мотивах, предательства которых они даже не то что не хотят, а просто боятся допустить. Ад сплочен и настроен против нас по-боевому.

Ну а в России все грустно.

Признание артиста легитимным президентом, признание его режима законным - наше политическое дно. Если киевский режим - законный, если его территория - действительно его территория, а не беззаконно отторгнутые от России в 1917-м и 1991 годах земли, - то кто тогда мы, стреляющие на их легитимной территории?

Отказ от войны с украинскими элитами, от уничтожения местных начальников-випов и разговоры Владимира Мединского о том, что мы не хотим подвергать Киев риску, ведь они там должны в безопасности хорошие решения принимать, - наше политическое дно. Киев именно потому и действует в жанре беспредельной наглости, что там понимают: раз никто из начальства даже и палец не занозил за последний месяц, то и войны никакой нет, и страху перед Россией неоткуда взяться, напротив, надо нажимать, надо додавливать Кремль.

Отказ от создания настоящей, всерьез оформленной нами власти на освобожденной территории - тоже наше политическое дно. Ведь если мы не сделали практически ни шагу в административном направлении, то - кто нам поверит, кто нас поддержит? Танки приехали, танки уехали, что прикажут, то они и выполнят. А надо-то - показать, что Россия пришла навсегда и не уйдет никогда.

Невозможно вполне осмыслить тот траурный факт, что наша власть верит в подписание с Киевом каких-то бессмысленных, мусорных, годных только на подтирку бумажек - подписание ценой таких потерь, таких жертв, таких санкций, такой взаимной ненависти и обрыва всех связей. Налицо замах на миллион - и удар на копейку (после чего, разумеется, ударивший на копейку все равно будет считаться всеми внешними силами ударившим на миллион, но - неудачно).

23 февраля я не мог даже представить, что можно начать такую историю - и все равно упорно пытаться свести ее к Минску-3, к сотрудничеству и партнерству, к выработке совместных решений - вместо того единственного, что нам нужно на самом деле.

Ликвидации украинской власти и украинской государственности.

И не нужно говорить жалкие слова про то, что мы не тянем и не получается, про допущенные ошибки.

Мы даже не начинали. Никто и не попытался хотя бы громко, с самого верха - призвать со всей страны добровольцев. Показать по федеральных каналам видео с издевательствами над нашими военными, чтобы правильно настроить страну. Ввести в дело Белоруссию. Отозвать признание Киева. Ударить по киевскому бункеру «Кинжалом». Создать правительство. Дать гарантии переходящим на нашу сторону.

Четко сказать: мы пришли и больше не уйдем.

Ничего подобного, повторяю, даже не пытались делать.

Есть, конечно, простое и ожидаемое возражение: у нас все делается через известное место, у нас не бывает политики без многоходовочек и хитрых планов, без саммитов, без униженной риторики с умасливанием злейшего врага, без колебаний и провалов, но в конце концов с огромным опозданием мы, наконец, сделаем то, что нужно было делать с самого начала и т.п.

Согласен. Такая надежда есть.

А больше, собственно, и нет ничего.

Только надежда.

***

Существует ли в конфликте с Украиной надежный способ отличить добро от зла?

Казалось бы, наши-ваши, свои-чужие, одни стреляют, другие стреляют, - и как во всем нравственно разобраться?

Но способ есть.

Россия отличается от Украины отношением к безоружному человеку.

Отношением к пленным, которых у нас кормят, лечат, дают телефоны - позвонить родным, а у них - издеваются, пытают, расстреливают, звонят родственникам, чтобы поглумиться.

Отношением к обывателям, пусть даже и в чем-то виновным, которых у них приматывают к столбам, чтобы плевать, пороть, изгаляться, а у нас - невозможно такое представить.

Отношением к мирным людям на поле боя, которыми украинцы прикрываются а-ля Шамиль Басаев, тогда как русское ополчение, восемь лет точно так же оборонявшееся на Донбассе, отпускало из городов всех, кто мог и хотел уехать.

Именно в море бытового и фронтового садизма - против тех, кто заведомо не может ответить, - и видна бесовская природа украинства.

И мы должны стереть бесовщину с доски.

***

Русскоязычные журналисты - Михаил Зыгарь, Тихон Дзядко, Иван Колпаков - взяли интервью у Владимира Зеленского.

Ну, не вполне интервью. Скорее провели PR-мероприятие со своим героем.

Разумеется, они не задали ему ни одного неприятного вопроса. Ни про украинский садизм с издевательствами над нашими пленными, а равно и над собственными гражданами, которых приматывают скотчем к столбам, бьют и мажут зеленкой - вместо того чтобы сдать в полицию. Ни про репрессии, когда политические партии запрещают пачками, а ни в чем не замешанных людей вроде Юрия Ткачева в Одессе увозят в СБУ и сажают, вменяя им подброшенное оружие. Ни про раздачу стволов случайным людям. Ни про пыточную тюрьму в Мариуполе. Ни про зигометов из фрайкоров и прочего мизантропик дивижн. Ни про 2 мая 2014 года в Одессе, где в Доме профсоюзов сожгли больше 40 русских, и Олеся Бузину. Вообще ни о чем плохом не спросили его, только о хорошем они поговорили с любимым Зеленским.

Но взывать к нравственному чувству Зыгарей и Дзядко, не говоря уж про лояльность родине и долг журналиста задавать острые вопросы, - пустое дело. С ними все было ясно восемь лет назад.

Так что имеет смысл задать совсем другой вопрос. Как их наказать?

Как прищемить им хвост?

А прищемить им хвост, я вам скажу, можно очень легко.

Дело в том, что персонажи вроде Дзядко и Зыгаря уже сбежали в эмиграцию. Но важно то, что у них остается надежда на возвращение. На то, что они в крайнем случае смогут как-то работать в России на удаленке, сдавать или продавать квартиры, с кем-то сотрудничать и кого-то навещать. Вильнюс, Тбилиси и Тель-Авив их кормить не будут, только Москва.

И вот по надежде и надо ударить.

Нам нужна уголовная статья, которая на официальном языке звучала бы примерно так - «Публичная поддержка проявлений антироссийского национализма».

А если в переводе с бюрократического на повседневный - статья о заукраинстве в социальных сетях.

Принять ее - со сроками в пять-семь лет, штрафами, конфискацией имущества и запретом любых финансовых транзакций, - и заочно судить по ней заукраинских интеллигентов сотнями.

Чтобы любое сочувственное цитирование материалов украинской пропаганды, не говоря уж о собственной агитации в ту же сторону, - сразу наказывалось окончательным прощанием с Россией во всех отношениях.

Напечатал, к примеру, галерист Марат Гельман обращение полка «Азов» к России - суд, срок, конфискация квартиры на Остоженке.

Написал профессор Высшей школы экономики Сергей Медведев о том, что Зеленский - «представитель другой, высшей, цивилизации. Или, простите, расы» (буквально так и написал, не верите - проверьте) - суд, срок, прощай, имущество.

Или вот Люся Штейн сообщила по поводу издевательств украинских садистов над нашими пленными, что, мол, «чуваки приехали убивать людей, а им ножки подстрелили» - тут же и оформить ее, тем более что, кажется, она даже не убежала из страны. И собственность здесь наверняка имеется.

Россия должна сделать заукраинским интеллигентам больно.

А больно им будет только в том случае, если их позиция обернется для них настоящей, пожизненной эмиграцией и с обязательным обнулением всего, что у них здесь есть.

Они должны стать бомжами в том глобальном мире, который они так любят.

Вот тогда они смогут выучить урок.

Ну а квартиры московских патриотов Украины надо отдать нашим военным, получившим ранения во время боевых действий, военным и их семьям.

Справедливость приятна.

Она намного приятнее, чем задавать гладкие вопросики преступнику и убийце.