Россия планирует запустить национальную орбитальную станцию и предупредить партнеров по МКС о выходе из проекта с 2025 года. Тренд на создание страновых космических околоземных лабораторий является, с одной стороны, продолжением размежевания межгосударственных отношений на Земле, но, с другой стороны, фиксирует преодоление кризиса государственной неуверенности в целях освоения ближнего, среднего и дальнего космоса, возникшего после окончания холодной войны.
В середине апреля оборонный вице-премьер РФ Юрий Борисов в программе «Москва. Кремль. Путин» на телеканале «Россия 1» заявил, что Россия планирует создать собственную орбитальную станцию и предупредить партнеров по МКС о выходе из проекта с 2025 года. Новость от Борисова явно была последствием расширенного обсуждения итогов реализации космических программ страны, которое традиционно проводят на совещании с президентом в канун Дня космонавтики 12 апреля. Общественность была ошарашена, даже от лояльной части блогосферы шли противоречивые комментарии, а уж независимые эксперты в очередной раз бросились хоронить в России пилотируемую космонавтику. Однако таким ли уж разрушающим тренды и непредсказуемым выглядит заявление Борисова?
МКС является продуктом предыдущей эпохи не только финансовых трудностей космической индустрии, но и смены целеполагания. Ее российский сегмент был изначальным заделом спланированной в СССР станции «Мир-2». Но в силу объективных причин она была оставлена в недоделанном виде и без поддержки международных партнеров наверняка канула бы в Лету - как многие мегапроекты в области космонавтики позднего Советского Союза. Но хорошие отношения с США в 1990-е годы позволили встроиться в международную кооперацию беспрецедентного масштаба, вытащить вовлеченные предприятия из финансовых проблем и за короткий срок поставить в состав станции три модуля из запланированных девяти.
Описывая соотношение участия американского и отечественного сегмента МКС (смотри публично гуляющий по сети слайд АО РКК «Энергия» имени С.П. Королева), стоит отметить, что российский сегмент МКС почти полностью зависит от американского по электроэнергии и на порядок уступает по потенциально научной загрузке - при отсутствии универсальных научных стоек соотношение целевого оборудования 3,2 кубометра против 58 кубометров научного оборудования в американском сегменте.
Не удивительно, что в предыдущие годы научная составляющая пребывания на МКС вызывала большие вопросы руководства отрасли. К примеру, гендиректор «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин в 2018-м указывал, что Россия должна отказаться от проведения некоторых экспериментов на МКС, которые разрабатывались по десять лет и уже потеряли актуальность.
Таким образом, вопрос о том, зачем мы тратим огромные деньги на поддержание отечественного сегмента МКС (чтобы сохранять навыки отряда космонавтов, вести передачи и блоги с орбиты и т.д.), уже давно стал как минимум полем для дискуссии. Но теперь мы подвели под ними некую черту. Руководство страны (что подчеркнул вице-премьер Юрий Борисов) склонилось к созданию новой национальной орбитальной станции, оценив перспективу продолжения участия в МКС. Конечно, возникает ряд вопросов: почему национальной станции - кто так делает, если в кооперации вроде проще? Какой она будет? Что делать с отечественным сегментом МКС после 2025 года? Число вариантов ответа на последний вопрос - априори небольшое, и руководство «Роскосмоса» их уже озвучило.
«Мы передадим ответственность за свой сегмент нашим партнерам (Национальному управлению США по аэронавтике и исследованию космического пространства - NASA) либо будем выполнять те задачи, которые необходимы для поддержания станции, на коммерческой основе, а не за счет нашего бюджета», - заявил Дмитрий Рогозин. Он добавил, что «российский сегмент МКС изношен на 80%, а его поддержание в рабочем состоянии потребует примерно столько же средств, сколько должно быть потрачено на развертывание отечественной орбитальной станции с 2025 года».
Что касается национальных станций, строящихся для ограниченного круга задач, то Россия, во-первых, наследует традиции СССР и, во-вторых, будет строить свою станцию рядом с уже созданной к тому времени станцией КНР.
Более пяти лет назад руководство Китая заявило о подготовке собственной космической станции, и вот 23 апреля 2021 года на стартовый стол китайского космодрома Вэньчан вывезли на старт ракету-носитель «Чанчжэн-5B Y2» с базовым блоком «Тяньхэ» («Млечный путь») будущей национальной орбитальной модульной станции КНР. Модуль «Тяньхэ» - центр управления будущей станцией. Внешне напоминает модуль «Звезда» в составе МКС или базовый блок советской орбитальной станции «Мир». Планируется, что к «Тяньхэ» позже пристыкуют лабораторные модули «Вэньтянь» и «Мэнтянь». К нему смогут причаливать транспортный пилотируемый корабль «Шэньчжоу» и грузовой корабль «Тяньчжоу». Так что уже в мае 2021 года есть шанс увидеть на орбите Земли две обитаемые станции. Почему бы там не быть трем?
О новой отечественной станции информация противоречивая. Несмотря на презентации общественности в АО «РКК Энергия», опыт реализации предыдущих пилотируемых проектов показал, что они могут претерпевать значительные изменения по ходу реализации. Поэтому о сроках и параметрах станции (за исключением названия РОСС - Российская орбитальная служебная станция) говорят осторожно. Точно известно, что в ее основу ляжет модуль НЭМ (научно-энергетический модуль, планировавшийся для МКС), который после доработки под новую станцию могут запустить в 2025 году.
Можно понять капитанов отечественной промышленности. Ситуация с бесконечными переносами достройки сегментов отечественного сегмента МКС стала мишенью критики независимых экспертов очень давно. Сроки запуска последнего отечественного модуля, ожидающего отправки на МКС в июле 2021 года, - многофункционального лабораторного модуля - передвигались более чем на 15 лет. За столь длительный срок многократно менялись руководители космической отрасли и головного предприятия - РКК «Энергия». Менялись принципы и формат управления индустрией. В настоящий момент в «Роскосмосе» скорее дуют на воду - хотя команда Дмитрия Рогозина наглядно показывает, что при определенных методах ручного управления можно передвигать сроки не только вправо, но и влево, создавая грандиозные объекты космодрома Восточный с опережением.
Тем не менее можно говорить, что тренд на создание страновых космических околоземных лабораторий (гражданского и специального назначения) является, с одной стороны, продолжением размежевания межгосударственных отношений на Земле. Межстрановая координация падает каждый год - мы постоянно слышим о взаимных санкциях, торговых войнах, высылке дипломатов и совсем редко - о том, что ООН что-то решила или кого-то принудила к миру. С другой стороны, процесс фиксирует преодоление кризиса государственной неуверенности в целях освоения ближнего, среднего и дальнего космоса после холодной войны.
За прошедшие 30 лет все, что можно было сделать совместно на низких орбитах, уже было исследовано и сделано. Дальнейшее решение национальных задач и борьба за размещение коммерческих исследований, для которых необходима микрогравитация станции, видимо, будут проходить в рамках национальных космических домов - вертикального продолжения великих держав. Остается надеяться, что при решении по-настоящему новаторских задач, являющихся большими шагами для цивилизации, межстрановой диалог сохранится и окажется большим приоритетом, нежели конкуренция и секретность специальных задач. Одной из них в ближайшие десятилетия обязательно станет Луна, и технологические альянсы по ее освоению будут формироваться буквально у нас на глазах.
Я уверен, что к 2040 году мы увидим высадку представителей как минимум одной из крупных держав на нашем естественном спутнике, с заявкой на роботизированную колонизацию и постройку исследовательской инфраструктуры. Остается ждать. И нельзя исключать, что национальная космическая станция России сыграет в освоении Луны знаковую роль.
Автор(ы):
Александр Бауров, врио директора исследовательско-аналитического центра «Роскосмоса» в 2018-2019 годах