Кирилл Бенедиктов: Сюрпризы второго тура во Франции, или Как Макрон переиграл оппонентов, чтобы не потерять власть

С того момента как на выборах в Европарламент «Национальное объединение» (Rassemblement National) Марин Ле Пен получило рекордные 31,3% голосов и президент Франции Эммануэль Макрон объявил о внеочередных парламентских выборах в Национальную Ассамблею, вся Европа - кто с ужасом, кто с надеждой - ожидала прихода к власти в Пятой Республике крайне правых. И первый тур выборов, прошедший 30 июня, вроде бы подтвердил ожидания: «Национальное объединение» получило более 33% голосов.

Но второй тур 7 июля принёс неожиданный результат. Партия Марин Ле Пен оказалась на третьем месте, уступив не только наспех сколоченной коалиции левых сил «Новый народный фронт», но и президентской - «Вместе за республику». Той самой, которая более чем в два раза уступила ей на выборах в Европарламент.

Как же так? И кто в итоге всё-таки выиграл во Франции?

На самом деле ничего нового не произошло. Партия Ле Пен (до 2018 года - «Национальный фронт») не в первый раз показывает отличные результаты на выборах в Европарламент. В 2014-м НФ точно так же занял первое место среди французских партий, получив почти 25% и 24 депутатских мандата в Европарламенте. И тогда его успех тоже преподносился как политическое землетрясение (правда, тогдашнему президенту Франсуа Олланду не пришло в голову переносить парламентские выборы). А три года спустя, в 2017-м, партия Ле Пен получила во втором туре 8,75% голосов, и истеблишмент Пятой Республики удовлетворённо вздохнул: крайне правые опять не прорвались к власти.

Одна из главных причин повторяющегося из раза в раз сценария - отработанная технология так называемого республиканского фронта. Тактика, активно применявшаяся в XX веке под девизом «Не пустим фашистов во власть!», используется в тех случаях, когда во втором туре голосования складываются треугольники - примерно равное количество голосов набирают представители левых, правых (раньше) или центристов (сейчас) и так называемых крайне правых. А социалисты призывают того кандидата, который имеет минимальные шансы победить (левого или центриста - неважно), снять кандидатуру, чтобы исключить конкуренцию между двумя приемлемыми кандидатами и победу неприемлемого. То есть - представителя партии Ле Пен.

Система работает эффективно, потому что вскладчину победить даже очень популярных кандидатов от «Национального объединения», конечно, проще. И вот результат. По данным МВД Франции, за «Национальное объединение» проголосовал 8745181 избиратель, а если считать с союзниками на правом фланге, то больше 10 миллионов, за «Новый народный фронт» - 7005528, а за президентскую коалицию «Вместе» - 6314554. Но места в Национальной Ассамблее распределились совсем иначе. 182 кресла - у «Фронта», 168 - у коалиции Макрона и только 143 - у партии Ле Пен.

«Если бы у нас была такая же выборная система, как в Англии, то «Национальное объединение» имело бы 400 мандатов, а не 143», - считает один из наиболее здравомыслящих политиков Пятой Республики, лидер «Народного республиканского союза» Франсуа Асселино.

По его мнению, истинные хозяева французской политики раз за разом используют партию Ле Пен для достижения своих целей. А Макрону нужно было любыми путями удержаться у власти.

В первую очередь используются всемогущие французские медиа. Перед первым туром политиков из партии Ле Пен освещают в более или менее положительном ключе, даже подчёркивают рост настроений в их пользу. Но всё меняется между первым и вторым туром. Те же самые СМИ начинают кричать об угрозе фашизма, пугают обывателя тем, что Марин Ле Пен, придя к власти, вышлет из страны всех мусульман, и накачивают общество ненавистью к «Национальному объединению».

По правде говоря, «Национальное объединение» - никакая не крайне правая партия. После того как в 2011 году отец Марин, легендарный Жан-Мари Ле Пен, передал дело всей своей жизни в руки дочери, она приложила немало усилий, чтобы превратить «Национальный фронт» в респектабельную консервативную партию. И высылкой из страны она грозила лишь нелегальным мигрантам. Но кого волнуют мелочи?

И всё равно проигрышем результат «Национального объединения» считать нельзя. Всё-таки повысить свой результат с 87 кресел в парламенте до 143 - точно не поражение.

Другое дело, что однозначных победителей (как и проигравших) выборы не выявили. Макрон и его коалиция избежали тотального разгрома, но значительно ослабели по сравнению с прошлым составом Национальной Ассамблеи (там только у одной президентской партии Renaissance было 169 мандатов, а вместе с союзниками по коалиции - абсолютное большинство, 250 кресел). Теперь абсолютного большинства нет ни у кого.

Есть три больших блока: правые («Национальное объединение», «Республиканцы»), левые («Непокорённая Франция» Жан-Люка Меланшона, социалисты, экологи, коммунисты и ряд других левых и крайне левых партий) и центристы - коалиция Макрона «Вместе». Случись то же самое, например, в Германии, особых проблем бы не было. Немцам не привыкать к разношёрстным и разноцветным союзам. Но для французской политической культуры здесь нонсенс. В Париже привыкли к эффективно работающей связке «Президент - премьер» и к тому, что глава государства опирается на монолитное большинство в парламенте. Простого выхода из ситуации не существует.

Победитель по очкам парламентских выборов Жан-Люк Меланшон - политик с троцкистским прошлым, вызывающий идиосинкразию у французского истеблишмента из-за своей антиизраильской позиции, - уже потребовал у Эммануэля Макрона передать власть «Новому народному фронту», подчеркнув, что президент и его коалиция потерпели поражение, а «Фронт» - готов править. Но у левых нет согласованного кандидата на пост премьер-министра - на кресло претендуют различные политические группы рыхлого альянса.

Поэтому в недрах «Нового народного фронта» идут лихорадочные консультации, переговоры и торги. Обсуждаются кандидатуры самого Меланшона, социалиста Оливье Фора, бывшего президента Франсуа Олланда и нескольких других политиков, менее известных за пределами Франции. То, что победители не могут договориться по важнейшему вопросу, кого выдвинуть на пост главы правительства, должно смягчить заварившему кашу Эммануэлю Макрону горечь поражения (впрочем, относительного).

Похоже, именно ради склоки у левых всё и затевалось. На фоне падающей популярности французского президента он решил создать ситуацию управляемого хаоса, при котором ни одна из враждебных ему сил не получит контрольного пакета в парламенте, а значит, не сможет диктовать ему волю.

Конечно, по Конституции Пятой Республики у президента куда больше полномочий, чем у премьера. Он, например, может использовать право вето против назначения министров и отказываться подписывать подготовленные законопроекты, а также сохраняет контроль над обороной и дипломатией. Но глава правительства держит в руках бюджетный контроль над внешними расходами - такими, как, скажем, помощь украине. И если премьером стал бы политик, опирающийся на абсолютное большинство в Национальной Ассамблее - неважно, левый или правый, - то конструкция была бы обречена на постоянные конфликты президента и премьера и взаимное блокирование инициатив.

Макрону удалось избежать худшего сценария. Но его ситуативный выигрыш вполне способен обернуться стратегическим проигрышем Франции. Запутавшаяся во внутриэлитной борьбе, сталкивающаяся с угрозой паралича власти Пятая Республика уже не сможет вести себя на европейской арене так спесиво и самоуверенно, как она делала до недавнего времени.

Не в последнюю очередь ситуация касается военной поддержки киевского режима. Жан-Люк Меланшон является противником вступления украины в НАТО и даже в ЕС и выступает за мирное урегулирование русско-украинского конфликта. Хотя, обвиняя его в симпатиях к Владимиру Путину, России и русским, французская пропаганда явно преувеличивает. В любом случае поддерживать прежний агрессивный евро-атлантический курс Эммануэлю Макрону с новым составом парламента и новым кабинетом будет гораздо сложнее.