Александр Дугин: Старая Америка контратаковала новую, вернув штатам свободу запрещать или разрешать аборты

Верховный суд США вынес решение о пересмотре дела «Роу против Уэйда» 1973 года и отмене конституционных гарантий права на прерывание беременности. Теперь вопрос об абортах перенесен на уровень каждого из штатов. И, например, генпрокурор Миссури Эрик Шмитт немедленно заявил о решении запретить аборты.

Заявление Шмитта взорвало США, и глобалистская часть государства, получив удар в спину, бросилась на улицы с воем, ревом и неуправляемым желанием жечь машины и грабить магазины. На мой взгляд, все очень серьезно. Дело в том, что единственной, не дискредитировавшей себя ветвью власти в США до последнего времени оставались суды. Их авторитет был непререкаем для всех политических сил. Считалось, что в судебной системе коррупции и идеологическим лобби не удалось полностью захватить контроль. И вот назначенные при Дональде Трампе судьи сделали свой ход.

Их решение требует самого серьезного осмысления. Дело в том, что существуют не одни Соединенные Штаты, а две страны и два народа с названием США. И их наличие с каждым годом становится более очевидно. Дело даже не в республиканцах и демократах, конфликт между которыми приобретает ожесточенный характер. Дело в том, что в американском обществе происходит раскол по более глубокому признаку.

Половина населения США - сторонники прагматизма. Для них есть только один критерий оценки: «It works» или «It doesn't work» (работает / не работает). И никаких догм ни в отношении субъекта, ни в отношении объекта. Каждый может считать себя кем угодно, в том числе Элвисом Пресли или Санта Клаусом, и если работает, никто не смеет ничего возражать. То же в отношении внешнего мира: никаких нерушимых законов нет, поступай с внешним миром как вздумается, но если он ответит жестко, здесь твои проблемы.

Никаких сущностей нет, есть только взаимодействие. Вот основа коренной американской идентичности. Американцы традиционно понимали либерализм как свободу считать что угодно, верить во что угодно и вести себя как угодно. Конечно, если ситуация приводит к конфликту, то свобода одного ограничивается свободой другого, но не попробуешь - никогда не узнаешь, где лежит тонкая граница. Попробуй, может сработает.

Своим установкам американское общество следовало до определенного момента. Были возможны запрет на аборты, разрешение абортов, смена пола, наказание за смену пола, гей-парад или неонацистские шествия, ничего не отвергалось с порога, решение могло быть любым. И суд всякий раз, исходя из множества непредсказуемых заведомо критериев, прецедентов и соображений, был последней инстанцией, где в проблемных случаях решалось «Сработало / не сработало». Здесь загадочная сторона американцев, совершенно непонятная европейцам, и ключ к их успехам - у них вообще нет границ, а значит, они идут туда, куда хотят, пока их кто-то не остановит. Главное - работает.

Но в американской элите, состоящей из людей разного происхождения, в какой-то момент накопилось критически большое число неамериканцев. Они преимущественно выходцы из Европы, часто из России. Многие этнически евреи, но пропитанные европейскими или русско-советскими принципами и культурными кодами. Они принесли в США иную культуру, иную философию. Они вообще не понимали и не принимали американского прагматизма, рассматривая его лишь как фон для собственного продвижения. То есть они пользовались американскими возможностями, но не собирались принимать либертарианскую логику, чуждую намеку на тоталитаризм.

По сути, чужеродные элиты угнали старую американскую демократию. Они встали во главе глобалистских структур и постепенно захватили в США власть. Новые элиты чаще всего леволиберальные, подчас откровенно троцкистские, принесли с собой положение, глубоко чуждое американскому духу, - веру в линейный прогресс. Прогресс и прагматизм несовместимы. Если прогресс работает, отлично. Если нет, от него нужно отказаться. Закон прагматизма: «Работает / не работает». Хочешь вперед - давай, хочешь назад - нет проблем. Вот она, свобода по-американски. Точнее, по-староамерикански.

Но эмигранты из Старого Света несли с собой иные установки. Для них прогресс был догмой. История виделась как одно сплошное улучшение, как непрерывный процесс освобождения, совершенствования, развития и накопления знаний. Прогресс был философией и религией. Во имя прогресса, который включал в себя постоянное увеличение объема индивидуальных свобод, техническое развитие, отмену традиций и запретов, можно и нужно было пойти на все. И уже не важно, работало или нет. Важно только, чтобы прогресс был. Однако установка про прогресс представляла собой совершенно новое для американской традиции толкование либерализма.

Старый либерализм утверждал: никто никогда не может мне ничего навязывать. Новый либерализм возражал: культура отмены, шейминга, полное уничтожение старых привычек, смена пола, свобода распоряжаться человеческим плодом (pro-choice), равноправие женщин и рас - не просто возможность, а необходимость.

Старый либерализм говорил: будь кем хочешь, лишь бы работало на практике. Новый возражал ему: ты не имеешь права на то, чтобы не быть либералом. Если ты не прогрессист, то ты нацист, фашист и поэтому тебя необходимо уничтожить. Во имя свободы, ЛГБТ+, трансгендеров и искусственного интеллекта надо жертвовать всем.

Конфликт двух обществ - старого, либертарианского, прагматистского, и нового, неолиберального, прогрессистского, - последние десятилетия непрерывно нарастал, а в эпоху президентства Дональда Трампа достиг кульминации. Трамп воплощал в себе одну Америку, а его противники глобалисты-демократы - другую. Гражданская война философий подошла к критической черте. И дело состоит в толковании свободы.

Старая Америка видит индивидуальную свободу как то, что исключает любое внешнее предписание, любое требование использовать ее только так, а не иначе, только для чего-то конкретного и ни для чего другого. Например, только для абортов и гей-парадов - и никогда не для запретов абортов или беснований первертов. Новая Америка, напротив, настаивает на том, что свобода требует насилия над теми, кто понимает ее недостаточно правильно. А значит, свобода должна иметь нормативное толкование, и только сами неолибералы определяют, как и кому ее использовать и как ее толковать.

Старый либерализм - либертарианский. Новый - откровенно тоталитарный. И именно в контексте их противостояния следует рассматривать решение Верховного суда США о пересмотре дела «Роу против Уэйда» 1973 год об абортах. Оно принято в пользу старого либерализма и прагматизма. Обратим внимание: ВС не запрещает аборты, но лишь утверждает, что на уровне федерального законодательства тема не имеет однозначного решения. Штаты могут решать проблему, как хотят. Но ситуация значит, что время обратимо. Что можно двигаться в одном направлении, прогрессистском, а можно и в другом, противоположном. Лишь бы работало. Поэтому дело вообще не в абортах. Дело - в понимании природы времени. Дело - в глубочайшем расколе американского общества. Дело в том, что одна Америка более откровенно вступает в войну с другой.

Верховный суд США своим решением подрывает тоталитарную диктаторскую стратегию глобалистских неолиберальных элит, которые действуют - в чем-то как русские большевики - именем будущего. Прогресс оправдывает все. До сих пор решения были только в одном направлении - в пользу индивидуализма, эгоцентризма и гедонизма. И вдруг Верховный суд делает резкий шаг назад. А что, разве так было можно? И почти отчаявшиеся старые американцы, прагматики и либертарианцы ликуют: свобода делать что хочешь, а не что говорят прогрессисты и технократы, идти в любом направлении, а не только куда гонят принудительно глобалисты - снова восторжествовала. И бравый генпрокурор Миссури уже показал, как использовать разворот Верховного суда. Браво! Налицо прагматистская революция, консервативная революция по-американски.

Глобалистская прогрессистская шваль, естественно, встанет на дыбы. Произошло нечто не менее важное, чем выборы Трампа. Старая Америка контратаковала новую. Но, как известно, если царство закона разделится в себе, то непременно опустеет. Скорей бы.