Александр Дугин: Русский народ как стихийный геополитик накануне трансфера власти

Геополитика спасла Россию в 90-е годы. Когда рухнула советская идеология, на ее месте оказались вакуум и либерализм.

Либерализм был идеологией победившего в холодной войне лагеря. Принять либерализм новой российской элите было все равно, что признать поражение и сдаться на милость победителей. Так Борис Ельцин и, главное, его окружение, состоявшее подчас из прямой агентуры влияния, и поступили. Поэтому неправда, что в России нет идеологии.

Она есть, речь, понятное дело, о либерализме, он утвердился в качестве главенствующей идеологии в 90-е годы. История про отсутствие идеологии и статью в Конституции была для доверчивых масс. И пункт Основного закона РФ толковался только как инструмент давления и криминализации нелиберальных идеологий. Прежде всего, конечно, коммунизма, но и нарождающегося с конца 80-х годов правого национализма тоже.

Однако по логике победителей американские кураторы теперь требовали от России не только идеологического (что было гарантированно), но и стратегического вассалитета. И на всякий случай расширяли НАТО на Восток, пытаясь вырвать у растерянной и оглушенной России все, что можно, что плохо лежало, - от Восточной Европы до постсоветских республик и даже отдельных областей внутри РФ (отсюда в те времена Чечня, Северный Кавказ и провозглашение суверенитета Татарстаном, Башкирией и Якутией).

Политическая элита 90-х годов, состоявшая из либералов, в целом была готова на отделение территорий. Но вот военные… У них начался когнитивный диссонанс. Ранее они видели мир через призму идеологического противостояния. Все пространство было строго расчерчено. Они и мы, друзья и враги. И в зависимости от зон, границ и областей противостояния строилось стратегическое планирование, определялись приоритетные направления оборонной политики, верстались статьи военного бюджета, организовывались образовательные программы и система военного обучения.

И в один момент все рухнуло. Коммунистическая идеология была упразднена и даже запрещена (на какое-то время). Из-под армии как важнейшего государствообразующего организма выбили опору. Вооруженные силы стали стремительно разлагаться.

Для военных было непонятно: если Запад теперь друг, то почему НАТО тянется к нашим границам и оттуда оказывается помощь сепаратизму внутри России? Разве так поступают друзья? А если Запад по-прежнему враг, - теперь уже вне связи с идеологией, ведь Россия стала капиталистическим обществом и парламентской демократией, - то на каком основании?

Именно в тот момент в Академии Генштаба, которой руководил в начале 90-х годов генерал Игорь Родионов, ставший впоследствии министром обороны, была обнаружена такая дисциплина, как геополитика. Геополитика объясняла противостояние цивилизации моря (Запад, атлантизм, блок НАТО, англосаксонский мир в целом) и цивилизации суши (Евразия, сухопутный блок, Россия) безо всякой привязки к идеологии. 

Геополитические принципы были сформулированы в начале ХХ века англичанином Хэлфордом Макиндером и американским адмиралом Мэхэном. В схемах, картах и довольно простых обобщениях как на ладони было видно настоящее - большую игру между Британией и Российской империей, а также будущее - алгоритм поведения стран Антанты в период Гражданской войны в России, расклад сил во Второй мировой и позиционные блоки эпохи войны холодной.

И самое главное - геополитика (море против суши, атлантизм против евразийства, талассократия против теллурократии, глобализм против континентализма и Heartland’а) прекрасно объясняла то, что происходило после распада СССР.

Так в России в 90-е годы сложилось два полюса глобального стратегического планирования. Либералы и западники, начиная с первого министра иностранных дел при Ельцине Андрея Козырева, открыто признавали себя атлантистами. А военные, которым надо было защищать страну и ее суверенитет (даже в новых идеологических условиях), все больше осваивали геополитику.

Не потому, что были слишком интеллектуально продвинуты, но потому, что им жизненно необходима была базовая и довольно понятная схема, карта, объясняющая просто и наглядно, что происходит в мире на уровне реальных или возможных военно-стратегических конфронтаций.

Раньше карта строилась на основах идеологии по внятной и прозрачной логике: социалистический лагерь - друг, капиталистический - враг. В новых условиях объяснение было более непригодно, двухполюсный мир исчез. А потребность в стратегическом и оборонном мышлении и планировании осталась. Так геополитика вошла в нашу жизнь.

Игорь Родионов, ставший настаивать на геополитическом подходе и в Академии Генштаба, и на посту министра обороны, столкнувшись с противостоянием американской агентуры в правительстве Бориса Ельцина, довольно быстро был смещен со своего поста. Но геополитика из умов армейского руководства не исчезла.

Между тем противоречия между либералами в российском руководстве и объективным ходом геополитической истории нарастали и вылились в единодушный социальный протест в момент югославских событий 1998 года, когда НАТО стало бомбить Югославию. Министр иностранных дел, реалист и прагматик Евгений Примаков в тот момент совершил символический вираж над Атлантикой, отказавшись - после того как он узнал о начале натовских бомбардировок Сербии - приземлиться в США, как планировалось раньше.

Конечно, в российской политике либерализм по-прежнему доминировал, и Слободана Милошевича Борис Ельцин вместе с Виктором Черномырдиным предал. Но значение геополитического метода резко возросло в глазах как самих военных и силовиков в широком смысле, так и среди реалистов в правящей элите, которые стали дистанцироваться от прямых агентов влияния и олигархических кланов, замкнутых напрямую на западных кураторов.

Настоящим моментом истины в геополитике стал приход к власти Владимира Путина. Противостояние между либеральным (или находящимся под тотальным контролем либералов) правителем (как было при Ельцине) и силовиками закончилось.

Путин дал геополитике зеленый свет и сам стал обращаться к ней все чаще и чаще. И тут же внешняя политика страны стала приобретать когерентность, последовательность и логику. Снова стало понятно, кто друг, кто враг. Враг - глобализм, атлантизм, американская гегемония. Друзья - те, кто выступают против однополярного мира. Вместе с Путиным во внешнюю политику вернулась логика.

Но с внутренней политикой (и тем более с экономикой) все оказалось намного сложнее. Здесь либералам удалось сохранить позиции. Путин устранил только самых одиозных и ярких агентов влияния. Остальных оставил. Они и сейчас здесь. И по-прежнему лоббируют внешне привлекательные, но убийственные для России инициативы Запада (декарбонизация).

И вот подходит момент трансфера власти. В каком направлении он пойдет? Вернуться в 90-е годы довольно легко, если удастся протолкнуть человека из идеологического шлейфа условного Анатолия Чубайса. Алексея Кудрина, например, который не скрывает своих амбиций настолько, что из окружения Владимира Путина ему порекомендовали сдерживать публичную активность, выходящую за пределы компетенций руководителя Счетной палаты.

О геополитике (суверенитете, стратегическом планировании, многополярности и т.д.) в первом варианте надо просто забыть. Но если не рушиться в либеральное прошлое, а сделать шаг в патриотическое будущее?

Тогда надо применить основы геополитики внутри страны, чем Путин пока, строго говоря, и не начинал заниматься, откладывая, видимо, на потом.

Нынешние строгие меры против иностранных агентов лишь разминка. Дело в том, что либерализм не просто случайно совпал с атлантизмом. Они две стороны одной медали. Поэтому сохранение в России либеральной (пусть и лояльной лично Путину) элиты - неразрешимое геополитическое противоречие. И столь же противоречиво сохранение крайних вариантов капиталистической формы хозяйства, то есть того же либерализма в экономике.

Здесь интересный момент. Да, в России военные являются коллективным геополитиком. И с коллективным геополитиком в конструктивном диалоге находится Владимир Путин. Но у нас есть и другой стихийный геополитик - русский народ. И вот он-то прекрасно понимает или скорее остро интуитивно чувствует, что суверенитет России, ее независимость и мощь не совместимы с либеральными экономикой, культурой, образованием, ценностями и т.д. 

Шаг вперед во втором варианте будет означать полное признание законов геополитики во всех областях. И не просто шаг в сторону военных, но в сторону общества, требующего двух вещей - сильной державы и социальной справедливости.

Либеральная идеология несовместима ни с тем, ни с другим. На уровне стратегии либерализм в российском варианте - откровенное предательство и работа в интересах врага (удар по патриотизму). В идеологии и экономике - подрыв коллективной идентичности (удар по народному самосознанию и социальной справедливости).

Если трансфер власти будет обращен к патриотическому будущему, то путинский момент истины в геополитике в России сменится эрой геополитики. Тогда геополитика станет не только внешней, но и внутренней.