Операция «Паутина»: атаки на ядерные авиабазы России как результат военной помощи Запада Украине

Киевская операция «Паутина» против российских ядерных авиабаз, осуществляемая явно при поддержке Запада, открывает дверь к структурным изменениям в русско-украинском конфликте - геополитическом центре переустройства мирового порядка. Она ведёт к эскалации, которую одни воспринимают с понятным страхом, а вот другие - с непонятным благодушием.

Её последствия выходят за рамки военного противостояния, которое западные СМИ сводят к ежедневным сводкам вымышленных новостей. Они касаются более широких политических и геополитических вопросов: от реальных центров принятия решений в Вашингтоне до влияния помощи военной разведки на устойчивость хрупкого российско-американского ядерного баланса.

Военный сценарий: конец диалога

«Паутина» подрывает и без того небольшие шансы на успех переговоров в Стамбуле, способствуя ужесточению и поляризации позиций России и Украины. Киев отвергает меморандум Москвы (фактически - ультиматум) и поддерживает максималистскую линию Европы, сформулированную канцлером Германии Фридрихом Мерцем в Вашингтоне: положить конец конфликту путём ужесточения санкций и военного давления на Россию.

Несмотря на соглашение об обмене пленными, которое приветствовал глава МИД РФ Сергей Лавров, и сигналы вроде неформальной двусторонней встречи главы российской делегации Владимира Мединского и министра обороны Украины Рустема Умерова, состоявшейся в кулуарах стамбульских переговоров, канал диалога между Москвой и Киевом, кажется, разорван. 

Будучи возмущён диверсиями против железнодорожной инфраструктуры в Брянской и Курской областях, Кремль назвал украинскую элиту террористической. Согласно официальной российской институциональной риторике, ярлык «террористы» оправдывает активизацию военных действий, в том числе целенаправленные ответные меры против властей в Киеве.

В условиях специальной военной операции Москва, вероятно, стремится распространить свой контроль как минимум на восточную Украину, выйдя за пределы регионов, заявленных в меморандуме, в направлении реки Днепр.

Киев, в свою очередь, готовится к обороне, сочетающей асимметричные диверсионные операции, подобные «Паутине», с дипломатическими действиями, направленными на то, чтобы побудить западных союзников принять на себя более серьёзные обязательства по его стратегической и финансовой поддержке.

Военная разведка и интервенционная помощь

Операция «Паутина» - один из наиболее очевидных результатов политики военной помощи Запада Украине. Она сформировала новую модель интервенционной помощи, которая имеет очень широкий охват, призвана оказывать прямое влияние на исход вмешательства и основана на оперативном участии получателя помощи в её планировании и управлении.

В рамках пакета «Оружие в качестве помощи» центральную роль играют действия западной военной разведки, к данным которой Киев имеет полный доступ - вплоть до того, что становится соруководителем и получает конфиденциальную военную информацию и ресурсы высокого уровня.

Несмотря на заявления Дональда Трампа, поток не прекратился, и военная стратегия Украины определяется по большей части на базе НАТО в Рамштайне (Германия). Как и в случае с санкционным инструментарием, интервенционная помощь в части разведки имеет тенденцию к стратификации с течением времени: её легко запустить, но гораздо сложнее обезвредить или спустить на тормозах. Тем более задним числом.

Неясно, играли ли ЦРУ и Ми-6 (западные спецслужбы, наиболее активно действующие в Украине) оперативную роль в планировании «Паутины». Однако весьма вероятно, что они были проинформированы об операции.

Возвращение глубинного государства (национальной безопасности)

Проявив инициативу и поговорив с Владимиром Путины, Трамп резко дистанцировался от «Паутины», поддержав мнение ряда экспертов, в частности Лоуренса Уилкерсона, бывшего главы аппарата госсекретаря США Колина Пауэлла, которые предполагают, что президент не получает регулярных отчётов от американской разведки. 

Как следствие - в который раз встаёт вопрос о прозрачности и гражданском контроле над военными и разведывательными операциями в Соединённых Штатах. Проблема регулярно возникала в американской политической системе - и задолго до Трампа.

В знаменитом интервью газете «Le Figaro» в 2017 году Путин иронично заметил, что многие президенты США приходят в Белый дом с собственными идеями, но затем к ним в кабинет заходят люди в тёмных костюмах с портфелями и объясняют, как обстоят дела на самом деле. 

От Рональда Рейгана до Барака Обамы, от Джорджа Буша-младшего до Джозефа Байдена - многие президенты испытали на себе разрыв между их собственной повесткой и автономией тех ведомств, которые представляют собой глубинное государство или, более точно, государство национальной безопасности.

Трамп стал жертвой явления во время первого срока. Но история, похоже, повторяется. Глубинное государство снова поднимает голову, а некоторые из его политических представителей становятся более заметны: от Линдси Грэма* и Ричарда Блюменталя, посетивших Киев, до Майка Помпео, засветившегося в Одессе на форуме по безопасности Чёрного моря.

Нельзя исключать, что резкое исчезновение репутационного капитала Илона Маска - побочный эффект сильного сопротивления глубинного государства его предложениям по радикальному сокращению и рационализации военного бюджета США.

Эйфория по поводу Армагеддона или ядерное сдерживание?

Нападение на российские авиабазы вызвало опасения в связи с обновлённой стратегической доктриной Москвы, которая предусматривает использование ядерного оружия, в том числе тактического, в случае возникновения угроз для критически важной инфраструктуры. Однако есть более тревожный момент, касающийся будущего стратегического контроля над вооружениями со стороны США и России.

Видимость российских стратегических бомбардировщиков, сделавшая их уязвимыми для украинских дронов, некоторые связывают с договором СНВ, который подразумевает принцип прозрачности для обеспечения взаимной спутниковой проверки ядерных активов. Правда, согласно другим трактовкам, прямого требования о видимости там нет. Как бы то ни было, договор, срок действия которого вскоре истекает, - последнее оставшееся соглашение между двумя сверхдержавами по контролю над ядерными вооружениями.

После 1991 года США, пребывая в полнейшем упоении из-за своего монополярного превосходства, постепенно ослабляли систему контроля посредством односторонних решений: от выхода из Договора по ПРО в 2002-м до прекращения действия Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности в 2019-м. 

В итоге Вашингтон имеет дело с Россией, обладающей крупным ядерным арсеналом и экономикой, переведённой государством на военные рельсы и укреплённой трёхлеткой мобилизации. Если русскую модель не сдерживать, она разовьётся быстрее, чем американская, ориентированная на частный ВПК, который существует в условиях циклического спада, инфляционного давления и огромного государственного долга.

Многие в Пентагоне опасаются, что Москва под предлогом направленной против неё опасной операции «Паутина» (которую легче осуществлять по новым правилам договора СНВ) окончательно решит не продлевать договор и получить свободу действий для обеспечения значительного преимущества в сфере ядерных вооружений.

Вместо пребывания в эйфории, связанной с приближающимся Армагеддоном, западная дипломатия и основные политические силы должны задуматься, как сохранить то, что осталось от глобальной архитектуры сдерживания. Поэтому один из уроков русско-украинского конфликта заключается в том, что цена тактических побед в геополитике часто измеряется стратегическими потерями.

* Внесён в реестр террористов и экстремистов в России.