Крепость «Америка» Дональда Трампа и неоглобальный мир

Заметки на полях переходного периода в США.

Заявленные Дональдом Трампом новые приоритеты внешней политики США первоначально были восприняты как эпатаж. Но по мере того как они (даже до официального вступления Трампа в должность) начали обретать политическую плоть, стало понятно: перед нами - не глумление человека из шоу-бизнеса. И вообще - не мнение конкретного человека.

По сути, американская элита выдала Трампу мандат на восстановление подорванного за последние годы доверия к системе публичной политической власти. 

Как показали события второго полугодия 2024-го, американская политическая система, несмотря на сбои, продолжала нормально функционировать. Существенные неувязки происходили в сфере публичной политики, тогда как теневое взаимодействие на внутреннем и внешнем контурах оставалось эффективным. 

Часть американской элиты принято называть глубинным государством, оно функционирует по неписаным правилам. Но в целом наиболее влиятельные игроки действуют в рамках, предоставляемых законодательством. 

Глубинное, или теневое, государство, в принципе, могло повторить в 2024 году прецедент-2020 с заносом в Белый дом Джозефа Байдена. Но осознало, что риски перекрывают любые преимущества. И, похоже, осознало стратегическую тупиковость радикал-глобалистской линии для сохранения Соединённых Штатов не просто как ядра мира глобализации, но и объединённого Запада.

Для радикал-глобалистов возрождение США как крупнейшей силы в мировой политике и экономике желательно, но не обязательно. Поэтому одной из нескрываемых целей политической рокировки ноября 2024 года стало удаление от власти клана Клинтонов, аватарами которого могли стать Джозеф Байден на втором сроке и, безусловно, Камала Харрис.

Глубинное государство действовало в эндшпиле избирательной кампании-2024 жёстко, что говорит только об осознании угрозы устойчивости политической системы.

Конечно, многие заявления Дональда Трампа (например, в отношении Канады) были сделаны из эпатажных соображений. И вряд ли их можно пока назвать полноценной доктриной Трампа. 

Но отсутствие системной негативной реакции на его эпатаж может свидетельствовать о том, что в американской элите допускают возможность системного кризиса американоцентричной глобализации с её частичным распадом. И заранее обозначают некий план С.

США на рубеже 2024-2025 годов: переосмысление стереотипов

События полутора лет продемонстрировали зигзаг американской внешней политики (от попытки новой консолидации западной коалиции демократий в режиме почти ручного управления до возникновения доктрины Трампа), что может показаться неожиданным. 

На деле разворот отражает три геополитических обстоятельства, осознанные наиболее здравомыслящей и наименее идеологизированной частью элиты.

Первое. Архитектура будущего мира - конкурирующие коалиции, но ядром обязательно должны служить Соединённые Штаты. Уже много лет реализуется проект AUKUS, по сути, представляющий собой попытку создать альтернативный Евроатлантике центр консолидации условно западного мира. Перенос ядра объединённого Запада не просто маргинализирует сами США, превращая государство в деградирующую в социально-экономическом плане систему, а создаёт риски отпадения от Запада важных в геоэкономическом отношении территорий, оказавшихся как бы окраинными по отношению к Евроатлантике и Восточной Европе. В частности, с тревогой было воспринято усиление китайского влияния не только в Латинской Америке, что естественно с точки зрения геоэкономических тенденций 2010-2020 годов, но и в Средиземноморье, и Персидском заливе.

Второе. Радикал-глобалистская часть американской элиты после разворота Трампа и стратегического поражения внутри Соединённых Штатов может начать проводить самостоятельную политику, противоречащую интересам США как национального государства. Поэтому важно не только восстановить внутриполитической (двухпартийный, как было принято говорить) консенсус, но и сохранить контролируемость внешнего контура.

Третье. Происходит не просто кризис евроатлантических институтов, а их захват группами американской элиты, уже не рассматривающими национальную мощь собственной страны в качестве критического условия для выживания западного мира как именно американоцентричной системы, управляемой из США. И дело не в вялых, политически фиктивных попытках возродить в очередной раз идею европейской армии, которая муссируется в Европе. Из них ничего не получится. 

Центральным моментом становится рост влияния общеевропейской бюрократии, которая на протяжении последних пяти-семи лет превратилась в самостоятельную политическую силу, претендующую на поглощение остатков национального суверенитета европейских стран - проблематики обороны и безопасности. И оппозиционные Трампу, оторвавшиеся от США (как базы) элементы в американской элите вполне могут стать союзниками евробюрократии. А здесь уже угроза американскому политическому доминированию в мире.

В совокупности три обстоятельства подвели к важнейшему стратегическому выводу. В последнее десятилетие глобализация была американоцентричной по форме, но, по сути, роль США как Средиземья западного мира снижалась в пользу глобальных институтов и сетевых структур. И происходило так в соответствии с концептуальными построениями американских же социальных философов и политологов. 

На определённом этапе возник риск утраты американского контроля над развитием глобального мира. Что обусловило не только второе, но, вероятно, и первое пришествие Трампа в Белый дом. Только в первый раз его функция была встряхнуть политическую систему. Теперь речь, вероятно, идёт о более глубоком сломе неблагоприятных тенденций.

Рубежным моментом для части американской элиты, ориентированной на сохранение Соединённых Штатов как устойчивого ядра американоцентричного мира, было появление того, что получило наименование меморандума Мура - Бёрнса: серии выступлений руководителей MI6 Ричарда Мура и ЦРУ Уильяма Бёрнса, центральным из которых была их совместная статья в газете «Financial Times». 

Значительная часть американской элиты восприняла меморандум как угрозу её монополии на установление долгосрочных правил в рамках американоцентричного порядка. План А в том виде, в котором его пыталась продвигать администрация коллективного Байдена (сохранение американского доминирования через коалиционный Запад, сформированный вокруг Евроатлантики как пространства, причём не только военно-политического, но и геоэкономического), перестаёт быть эффективным. Объединённый Запад с опорой на Евроатлантику оказался слишком затратным проектом.

На поверхность вышла доктрина Донро, как её ёрнически окрестили в США по аналогии с доктриной Монро. Но, если разобраться, - при непротивлении, если не поддержке значительной части американской элиты Трамп попытался политически легализовать в новых, кризисных для США условиях идею крепости «Америка». 

Насколько концепт жизнеспособен? И насколько он уже осуществляется на практике?

Четыре проблемы крепости «Америка»

Хотя доктрина Трампа и выглядит естественной с точки зрения традиционных приоритетов американской внешней политики, полное возвращение к изоляционизму невозможно. Скорее концепция крепости «Америка» говорит о стремлении американской элиты выстроить страховочные механизмы на случай распада.

Первое. Невозможность возврата к геополитике Первой Империи (от Теодора Рузвельта до войны во Вьетнаме) в рамках не только актуальных евроатлантических отношений, но и сохранения географии национальных США на уровне 1950 года, момента закрепления нынешнего статуса Пуэрто-Рико. Для новой геополитики нужна новая география, постепенно намечаемая Трампом. Она необязательно выразится в формальном пересмотре границ. 

Речь идёт, если разобраться, о возвращении к модели зон преимущественного влияния. Что ложится в исторические модели смягчённого империализма, наиболее известной попыткой которого были переговоры СССР, США и Великобритании о разделе влияния в Восточной Европе и на Ближнем Востоке от Тегерана-1943 до Ялты-1945. И, вероятно, планы касаются не только северной части Атлантики, но и Южной, не говоря уже об Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Евроатлантика выглядит как чемодан с двумя почти оторванными ручками: американской и европейской. Трамп предлагает Евроатлантику поделить, умалчивая, что Европа превращается в пространство конкуренции с другими силами на периферии крепости «Америка».

Но конкуренция практически неизбежна с учётом того, что нестабильность в Восточном Средиземноморье и на Балканах, в которую включены другие глобальные игроки (Турция, Китай и, несмотря на события в Сирии, Россия), приобретает долгосрочный характер.

Второе. Кризис системы публичных политических институтов и утрата внутренней социально-идеологической целостности. На уровне публичного политического пространства они наиболее ярко проявляются в проблемах непримиримой поляризации, которая подрывает двухпартийность, служившую основой политического доминирования в мире. На деле ситуация глубже - налицо серьёзный социо-идеологический кризис внутри американского общества.

Элита, во всяком случае те группы, что стоят за историческим компромиссом с Трампом, осознаёт стратегическую деструктивность кадрового наследия глобалистов. В Соединённых Штатах выросло два поколения, для которых успех (в бизнесе или политике) во внутренних, а не глобальных США уже не является высшей точкой самореализации. Они мыслят себя гражданами мира. 

Проблема решаема, но требует времени и глубокого реформирования системы крупнейших американских университетов, ориентированных на либерал-глобалистскую парадигму. 

Дополнительно заметим, что миграционные процессы, даже переформатированные с фокусом на приток правильных кадров, в краткосрочной перспективе усилят внутреннюю ценностную раздробленность.

Третье. Статус Латинской Америки. С ресурсной точки зрения крепость «Америка» не жизнеспособна без контроля над Латинской Америкой, из-за роста китайского влияния превратившейся за два десятилетия из заднего двора Соединённых Штатов в пространство конкуренции. Но насколько США в современном состоянии обладают ресурсами для установления контроля над экономическим развитием региона, не говоря уже о политическом? 

Как следствие - неизбежность возвращения к традиционному, во многом колониальному подходу по отношению к Латинской Америке. Остаётся вопрос об инструментарии нового неоколониализма - классические транснациональные корпорации в новой ситуации вряд ли сработают.

Четвёртое. Крайне маловероятно, чтобы проект крепости «Америка» мог быть полноценно осуществлён в рамках нынешней системы институтов объединённого Запада, что касается институтов как политических, кризис которых очевиден, так и экономических. Проще говоря, Америке нужно простить всем свои долги: и политические (включая становящуюся рисковой для США систему обязательств в сфере безопасности), и экономические (возможность целого ряда других стран, прежде всего стран ЕС, пользоваться бонусами, создаваемыми доллароцентричной системой финансов).

И отсюда вытекает вывод, который может показаться странным. Крепость «Америка» как большой проект не удастся без переформатирования доллароцентричной системы финансов, а переформатирование чревато разрушением. 

И здесь главное препятствие. Без доллароцентричных финансов американская гегемония существовать не может, её кризис вызовет серьёзные последствия внутри самих Соединённых Штатов. 

Возможно, приоткрытие Трампом форточки Овертона в виде эпатажных заявлений по Гренландии, Канаде и по новому уровню евроатлантической дани с европейцев - подготовка к переустройству не столько Евроатлантики, сколько долларовых финансов? Тем более что США уже фактически в одном шаге от частичного дефолта по наличной долларовой массе.

Окончание следует