Борис Джонсон как симптом. Великобритания и тори оказались в полу-локдауне

Борис Джонсон как симптом. Великобритания и тори оказались в полу-локдауне
30 Июля 2021

Заканчивается июль, и британский парламент уходит на каникулы. Суверен - а именно парламенту по старинной английской традиции принадлежит суверенитет - отправляется на отдых, и значит правительство в каком-то смысле переходит на паузу. Как и возглавляющий его Борис Джонсон. Во время каникул Джонсону не придется каждую среду пикироваться с лидером оппозиции сэром Киром Стармером в Палате Общин. Но и расслабиться в полной мере премьер-министру и его команде вряд ли удастся.

Проблем у правительства Джонсона - выше крыши, решение по каждой из них находить не просто. И нередко бывает, что решение - и не решение вовсе, а затяжка времени. И так - в лучшем случае, поскольку иной раз принятое решение порождает новую большую проблему.

Ситуация наглядно отражается в опросах общественного мнения. Например, опросы YouGov на тему, как британцы оценивают работу правительства и премьера отдельно, показывают устойчивый тренд: количество не одобряющих в обоих случаях превосходит тех, кто находит причины одобрить деятельность и правительства, и премьера. Вот последние цифры: одобряют деятельность правительства - 29% опрошенных, не одобряют - 51%; у Джонсона чуть получше - его работу одобряют 39%, недовольны ею - 54%.

Любопытно, что намерение голосовать на парламентских выборах, если бы они состоялись завтра, у большинства британцев сохраняется прежнее - за консерваторов. Однако разрыв с лейбористами, по данным опроса от 20-21 июля, уже близок к значению погрешности: тори поддерживают 38%, лейбористов - 34%. Тогда как месяц назад позиция тори смотрелась очень солидно: 45% против 31% у лейбористов.

Но за прошедший месяц ничего особо серьезного в британской жизни не произошло, чтобы так радикально выросли ставки лейбористов и так заметно упали у консерваторов. Ну, проиграла сборная Англии финал чемпионата Европы по футболу-2020 сборной Италии, да плюс Уэмбли. Но вина ли здесь Джонсона и его команды?! Допускаю, что некоторые из респондентов так и думают, но не маргиналы определяют общий тренд на снижение поддержки правительства и премьера. Скорее налицо результат общей неопределенности и отсутствия четкого конкретного плана по выходу из того полу-локдауна, в котором Соединенное Королевство живет почти полтора года.

Отдельные экстремальные случаи - как, например, недавние пустые полки супермаркетов в ряде британских городов - подчеркивают состояние ни того, ни сего. И если в нынешнем положении Борис Джонсон видит для себя некоторые плюсы (в том смысле, что, не совершая никаких действий, он не допустит и ошибочных), то рядовые британцы начинают усматривать в нем существенные минусы. К тому же неизвестно, как на их настроения повлияет перерыв в работе парламента. С одной стороны, из Вестминстера на месяц с небольшим не будут раздаваться критические выпады оппозиции, но, с другой, - не взорвется ли накопленная энергия недовольства осенним правительственным кризисом?

В самой консервативной партии уже звучат осторожные предупреждения относительно состояния дел, хотя в целом Борис Джонсон остается безальтернативным лидером. А его харизма распространяется на правительственную команду. Зато критики слева ищут и находят серьезные поводы для того, чтобы дезавуировать харизму Джонсона, а авторитет правительства опустить если не ниже плинтуса, то на столько, чтобы намерение голосовать за лейбористов обозначилось у большинства респондентов.

Вот, например, каким нетривиальным рассуждением начинает свой текст колумнист «The Guardian» Рафаэль Бэр (Rafael Behr):

«В консервативной партии нарастает ощущение, что деятельность Бориса Джонсона в качестве премьер-министра можно было бы существенно поправить, когда он сам стал бы чуть менее Борисом Джонсоном».

Заметим, что Бэр пишет не от себя, он передает настроение однопартийцев Джонсона или по крайней мере то, как он его понимает. Во всяком случае, начав с парадокса, колумнист старается его обосновать, продолжая:

«Члены парламента не выражают так свои мысли. Они хвалят те способы, посредством которых он получает голоса избирателей, но сожалеют, что у него нет ясно сфокусированной повестки. Они благодарны ему за то, что массированная вакцинация против Covid-19 повышает их рейтинги в опросах общественного мнения, но сетуют, что вся прибыль теряется из-за того, что жесткие (непопулярные) решения так и не принимаются. Они восхищаются его красноречием, но в отчаянии от его неумения работать с людьми».

Как видим, парадоксальный зачин усугубляется фиксацией более парадоксальной ситуации в партии тори. Джонсон выступает как своего рода двуликий Янус: с одной стороны - полный восторг, а с другой - полное разочарование. И надо признать, что именно описанный парадокс позволяет Джонсону до сих пор быть успешным лидером - особенно на фоне своей предшественницы Терезы Мэй.

Будучи сторонницей Remain на референдуме 2016 года, Мэй пыталась провести Brexit методично и рационально, с соблюдением всех технических моментов. И тем не менее потерпела крах. А Джонсон - один из главных заводил (наряду с Найджелом Фараджем) Brexit`а, практически лицо кампании Vote Leave, - сумел воплотить его в жизнь. Причем в стилистике, прямо противоположной методизму Мэй.

Джонсон блефовал, шантажировал, шел на неожиданные компромиссы, давал клятвы умереть, но провести Brexit до 31 октября 2019 года (Do or Die!). И все же сумел выиграть парламентские выборы с разгромным счетом, получив 380 мандатов в Палате Общин за счет прорыва на традиционную территорию лейбористов - английский Север. Отчасти (и весьма значительной части) успех Джонсона на референдуме по Brexit`у в 2016-м и на парламентских выборах в декабре 2019 года объясняется его сотрудничеством с Домиником Каммингсом - британским политтехнологом №1. Но теперь, когда Каммингс, уволенный с поста главного советника премьер-министра в результате происков теперешней жены Бориса, превратился в злейшего врага, конъюнктура серьезно меняется.

Рафаэль Бэр отмечает: «Существует напряжение между силой - уникальным феноменом победителя выборов по имени Борис - и консервативной партией как институтом, которая бы хотела в будущем иметь правительство под началом менее капризного лидера. Легко забыть, что в 2019 году выборы прошли дважды, и тори были унижены по результатам первых, то есть выборов в Европарламент. Они были лишь пятыми, оказавшись позади зеленых, лейбористов, либерал-демократов и победителя - Brexit Party».

Конечно, следует признать, что выборы в Европарламент в сравнении с выборами в Палату Общин - нечто малозначительное. Все понимали, что британские парламентарии после Brexit`а его покинут. И тем не менее столь неожиданный нокаут для тори обозначил одну серьезную проблему, а именно - проблему волатильности электората. Стоило Найджелу Фараджу создать Brexit Party буквально накануне выборов, как добрая половина консервативного электората переметнулась к нему.

Иными словами, эффект Бориса - его способность привлекать под свои знамена, то есть вроде бы знамена тори, электорат, обеспечивающий победу в нужный момент, на самом деле может проявляться при определенных условиях. И не случайно на выборах в парламент в декабре 2019 года успех Джонсона во многом был обеспечен не только продуманной Каммингсом стратегией избирательной кампании, но и отказом Найджела Фараджа выставлять кандидатов от Brexit Party в тех округах, где традиционно побеждали консерваторы.

Фарадж сначала предлагал Джонсону заключить избирательный пакт - пойти на выборы в блоке, разделив округа между двумя партиями. Решительный отказ Джонсона провалил его затею. И надо отдать должное Фараджу. Он не стал мелко мстить, понимая, что его кандидаты только отнимали бы голоса у тори в пользу лейбористов. В результате Борису Джонсону удалось собрать воедино голоса прежних лейбористов, традиционных тори и тех, кого отвращала перспектива получить Джереми Корбина в качестве премьер-министра.

Но дело не только в том, что Джонсон сумел соединить в электоральном поле несоединимое и тем самым как бы обозначить свою несомненную харизму. В самой партии на самом деле обозначилась определенная двойственность. Под баннером тори сошлись национал- популисты и ортодоксальные консерваторы, и сошлись они по одной причине - за отсутствием партии, которая бы конкурировала на равных с партией тори.

Однако в партии лейбористов Рафаэль Бэр видит ту же проблему. Оттесненный от руководства Джереми Корбин никуда не делся и по-прежнему является лидером радикального крыла. Он вынужден действовать под общим брендом Labour с умеренным большинством сэра Кира Стармера тоже ввиду отсутствия конкурентоспособной левой партии.

Вот и получается, что традиционная дуополия Вестминстерской системы блокирует возможности подлинно демократического представительства, препятствуя появлению реально многопартийной системы и обессмысливает политические стартапы. Выход один: переход от системы выборов в мажоритарных округах в один тур к пропорциональной системе голосования за партийные списки.

Идея реформы высказывается не только Рафаэлем Бэром и далеко не в первый раз. Особенно представителями левых, которым нынешняя парламентская система, включающая присутствие короны в парламенте, в принципе представляется архаичной и несправедливой. На правом, консервативном фланге идея не воспринимается, и до тех пор, пока тори - правящая партия, реформы избирательной системы ожидать невозможно.

Но давление слева несомненно будет нарастать, и статья Бэра, очевидно, не последняя. Для него эффект Бориса - явный симптом упадка национальной политической системы, и он завершает колонку вот каким пассажем:

«На поверхности волатильности поменьше, но глубинные потоки, я подозреваю, по-прежнему турбулентны. Два больших политических бренда первенствуют на развалившемся рынке. Нелегко предвидеть, какая сила сломает нынешнюю конфигурацию. Но здесь суть драматических перемен. Их невозможно вообразить до тех пор, пока они не случились. И тогда все согласятся с тем, что перемены были неизбежны».

Нетрудно заметить, что уже сам способ продвижения идеи перехода на пропорциональную систему заметно отдает мечтательным утопизмом. Ставка на неведомую силу, которая установит справедливый политический порядок, - что-то вроде ставки на зеро в рулетке. А рулетка британской политики такова, что при всей внешней непредсказуемости результата в выигрыше оказываются те, кто и должен выигрывать. Ну а Бэр и другие пусть пишут.

Автор(ы):  Леонид Поляков, Высшая школа экономики
Короткая ссылка на новость: https://4pera.com/~zPsIF


Люди, раскачивайте лодку!!!




Переходи! Подписывайся! ... пользователей

   открыл, Электронная почта, конверт значок

 info@4pera.com

вконтакте Vестник Vедьмы



 

 Vестник Vедьмы