Политолог Борис Межуев: Ленин воскрес на Западе

Политолог Борис Межуев: Ленин воскрес на Западе
26 Апреля 2020

Владимир Ульянов (Ленин), как известно, завещал похоронить себя рядом с могилой матери в Петербурге, но вот уже почти целый век его бальзамированное тело лежит на Красной площади в Мавзолее из красного гранита. И никто не решается предать его земле. Причина - нежелание злить ностальгирующий по временам Советского Союза электорат, который в пребывании тела вождя на поверхности земли видит свидетельство того, что с ним, советофильским электоратом, считаются новые власти.

Но кроме политических причин есть, вероятно, мистические. Ленин не похоронен отчасти потому, что не совсем умер. А не умер потому, что до сих пор не понят по-настоящему. Что на самом деле он хотел сотворить с Россией? Во что ее превратить? Какую цивилизацию создать взамен той, что была разрушена Гражданской войной и военным коммунизмом? Что он имел в виду, когда говорил о диктатуре пролетариата? Какой смысл вкладывал в выражение «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны»?

Многое из того, что писал Владимир Ленин, имело чисто прикладной политический интерес. Он всегда мыслил и действовал как расчетливый игрок. «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин писал для того, чтобы выбросить из партии Богданова со товарищи. «Что делать» - чтобы избавиться от экономистов и нетвердых искровцев. «Государство и революция» - чтобы нанести удар каким-то мобилизационным возможностям Временного правительства.

Но что влекло его лично, какую цель он перед собой ставил? Зачем ему, образованному дворянину, выпускнику Казанского университета, была так уж нужна диктатура пролетариата? Вопрос, разумеется, не к одному Ленину. Почему интеллигенты, инженеры, профессора и публицисты так потянулись к социал-демократии, к тому движению, к той идеологии, которая вроде бы не очень допускала если не их участия, то их верховной роли?

Ну хорошо, им всем не нравился самодержавный строй. Почему тогда было не вступить в ряды либерального земского движения, поддержать «Союз освобождения», затем стать членом одной из либеральных партий? Ну даже при наличии социалистических убеждений - почему не стать народным социалистом или же - на худой конец - социалистом-революционером с верой в особую миссию интеллигенции? Почему надо было фактически отрекаться от своего реального социального происхождения и создавать партию пролетариата, партию того класса, к которому большинство ее лидеров не имело никакого отношения?

Думаю, здесь и есть загадка большевизма, загадка ленинизма, и если мы ответим себе на поставленные выше вопросы, то совершим серьезный рывок в сторону понимания сути того социального эксперимента, который был проведен со страной в течение XX века. 

В конце 1890-х годов внутри интеллектуального сообщества Петербурга состоялся небезынтересный спор между либеральным публицистом Людвигом Слонимским и марксистом Марком Ратнером.

Слонимский критиковал теорию прибавочной стоимости, изложенную в «Капитале» Карла Маркса, в том числе по той причине, что теория якобы не подчеркивает важную роль интеллектуального труда, то есть науки, в производстве капитала, оседающего затем в кошельке предпринимателя. Ратнер отвечал с цитатами из «Капитала» в руках, что Маркс прекрасно учитывал роль интеллектуального труда и даже настаивал на том, что выражением «рабочий класс» он описывает не только человека физического, мускульного труда, но и участвующего в производстве наемного интеллектуала.

Но если так и есть, то почему пролетариями мы должны обязательно называть людей, стоящих у станка, а не людей, которые их разрабатывают? Но если так и есть, то разве не должны мы совсем иными глазами взглянуть на идею диктатуры пролетариата? Поэтому совсем не абсурдной выглядит мысль, что диктатура пролетариата - отнюдь не диктатура промышленных низов, но авторитарная власть научно-технической интеллигенции, опирающейся действительно на рабочие низы, но при удержании в сознании только им понятной высшей цели.

А высшая цель - общество, в котором постоянный и неуклонный прогресс науки, не отягощенный ни корыстными экономическими расчетами, ни заботами о социальном равновесии, ни религиозными табу, будет обеспечивать постоянный и неуклонный переток людей из низшей, рабочей, то есть мускульной, страты в страту высшую, интеллектуальную. В том числе за счет автоматизации производства, расширения сферы массового образования, переподготовки кадров и т.д.

Переводя описанный идеал на наши современные реалии, можно сказать, что самым близким аналогом диктатуры пролетариата оказалась бы диктатура Российской Академии наук над остальным обществом - при условии, что, освобождаясь от бремени отчужденного труда, ряды Академии наук в союзе, скажем, с Академией художеств расширялись бы до бесконечности, пополняясь новыми и новыми кадрами. Братья Стругацкие в своих ранних повестях попытались художественно запечатлеть тот же самый идеал в виде Мира Полдня, и советские интеллигенты буквально влюбились в него, не сознавая, что перед ними - та самая диктатура пролетариата, которая с кровью и болью пробивала себе дорогу в 1920-е годы.

Свои рассуждения я привел к тому, чтобы показать: Ленин до сих пор не умер, Ленин до сих пор живет в надеждах и мечтах тех трудящихся, кто хочет жить в идеальной Новой Атлантиде (вспомним великую утопию XVII века Фрэнсиса Бэкона), в которой не все жители занимаются наукой, но все работают и живут ради прогресса научного знания, даже если до времени вынуждены исполнять иную, не самую в данный момент интересную работу. 

Думаю, что, конечно, идеальная диктатура пролетариата обязательно воскреснет в истории, но я тем не менее ожидаю воскрешения Ленина без всякого оптимизма.

Помните, в фильме «Сталкер» Андрея Тарковского есть момент, когда герой Александра Кайдановского предостерегает Писателя в исполнении Анатолия Солоницына от того, чтобы пойти в заветную комнату простым коротким путем. Понятно, что здесь метафора религиозного отношения к истории - простым путем в истории не ходят. Попытка воссоздать Новую Атлантиду в виде диктатуры якобы пролетариата за счет установления советской власти, с одной стороны, и электрификации - с другой - привела к безжалостному уничтожению как бы лишних, не нужных для утопии групп населения - военной аристократии, казачества, купечества, почти полному истреблению духовенства.

Уже после смерти Владимира Ленина лишним и мешающим достижению социального рая оказалось крупное крестьянство.

А кончилось все тем, что в 1930-е годы сама идеологизированная часть марксистской интеллигенции наконец с ужасом для себя обнаружила, что в отсутствие якобы лишних сословий она осталась один на один с хищной и безжалостной новой номенклатурой, выходцами, как правило, из мелкого крестьянства, которая именно в интеллигентах небезосновательно видит причину своих несчастий.

Вот к чему приводит в истории прямой путь к социальной мечте, вот чем оборачивается каждый новый рывок в попытке приблизить Новую Атлантиду. И оказывается, что утопии не хватает дворянской чести (она ушла вместе с самим дворянством), не хватает экономической смекалки (она погибла вместе с купечеством), ей явно недостает чувства трансцендентной истины (она загнана в подполье вместе с духовенством). И каждое истребленное утопией сословие мстит за себя классу-гегемону, которым, как мы уже говорили, на самом деле является мыслящий пролетариат.

Повторится ли попытка возрождения утопии? Обязательно, ибо она и есть движущая сила всего социального прогресса, от нее никуда не деться. Но означают ли мои рассуждения, что Ленин - в символическом, конечно, смысле - поднимется из своей могилы? Я абсолютно убежден, что поднимется. Только слова будут какие-то новые. Не диктатура пролетариата, но, скажем, матриархат.

Придут с Запада какие-нибудь новые философы, которые скажут, что победе социальной утопии мешают сильные, здоровые, властные и сексуально активные мужчины. И если их всех отправить в гости к Харви Вайнштейну, то лишенным воли к власти, обращенным к познанию и культуре интеллектуалам обоих полов будет легко и просто жить на свете, без риска оказаться в подчинении у очередных неприятных классов - финансистов, силовиков, теневиков, каких-нибудь братков и т.д., и т.п. Ну что, разве мы не видим, что там, на Западе, Ленин уже практически воскрес, правда, зовут его иначе и говорит он немного другими словами.

Но вспомним опять Сталкера: короткий путь в истории - самый опасный. В прошлый раз, в XX веке, Зона нас остановила. Но далеко не факт, что она захочет остановить нас снова, в XXI столетии. Бороться с соблазном очередной легкой социальной победы придется нам самим.

Автор(ы):  Борис Межуев, политолог
Короткая ссылка на новость: http://4pera.com/~VgqOw


Люди, раскачивайте лодку!!!


0
Guest
Ленин не был выпускником Казанского университета - его оттуда выгнали.
Он, помнится, окончил экстерном Санкт-Петербургский.
Имя Цитировать 0


Переходи! Подписывайся! ... пользователей

   открыл, Электронная почта, конверт значок

 info@4pera.com

вконтакте Vестник Vедьмы



 

 Vестник Vедьмы