Борис Джонсон вышел из борьбы жизни со смертью. Но не один

Первомайскую британскую колонку стоило бы посвятить партии трудящихся, то есть - партии лейбористов. Давненько представители так называемых трудящихся не сидели в глубокой оппозиции, и над прискорбным для них фактом можно было бы плодотворно поразмыслить. Тем более что на смену прежнему лидеру - харизматичному, яркому, противоречивому и несгибаемому леваку Джереми Корбину - пришел более уравновешенный и более солидный, но менее понятный сэр Кир Стармер (Kier Starmer).

Менее понятный - потому что характеристика его идеологической позиции как soft left означает только, что он располагается где-то между Тони Блэром с его New Labor и Джереми Корбином с его Momentum. И позицию Кира Стармера можно определить как социалистический центризм, что на простой язык может быть переведено как ни то, ни се. Поскольку выбор того или сего всегда будет определяться конъюнктурой момента, а не диктатурой Momentum’а - как было в эпоху Корбина.

Центризм, кстати, очень органичен для сэра Кира. Хотя сам Стармер и не любит особо афишировать свое рыцарство, но титул сэра он все-таки получил от королевы, поскольку в 2014 году был награжден за труды на ниве юриспруденции Орденом Купели (Most Honourable Order of Bath), учрежденным королем Георгом I в 1725-м. При получении ордена в те времена рыцаря действительно окунали в купель, чего теперь, кажется, не делают. Или все же делают? Признаюсь честно: не знаю!

Так вот, повторюсь, про нового лидера лейбористов и вообще про партию лейбористов было бы уместно поговорить сейчас по принципу «Дорога ложка к обеду», но… Отнюдь не сэр, но тоже не лыком шитый премьер-министр и лидер тори явно перебивает пиар-игру в свою пользу. Не столько потому, что он - Борис Александр фон Пфеффель Джонсон, сколько потому, что он просто - Бόрис. Само имя Бόрис - уже политический бренд, а если так, то сегодня о нем. Даже несмотря на День международной солидарности трудящихся, с коим всех читателей от себя лично сердечно и поздравляю.

Итак, Бόрис. Пару недель назад он находился, по его собственному признанию, на грани жизни и смерти. А 29 апреля объявил о появлении на свет сына от своей по-прежнему невесты - Кэрри Саймондс. И установил рекорд - он первый из британских премьеров, у кого родился внебрачный ребенок в период нахождения на Даунинг-стрит, 10. Ранее в законном браке были рождены Лео Блэр и Флоренс Кэмерон. Здесь, разумеется, лишь случайное совпадение - и говорят, что ребенка ждали лишь в начале лета. Но уж если везет, то везет во всем. И невеста Кэрри преподнесла жениху Бόрису бесценный (имиджевый и пиар) подарок.

В самый кульминационный момент, когда правительство должно принять судьбоносное решение о стратегии выхода из lockdown’а, безымянный (на вечер 30 апреля) младенец служит надежным щитом для Бόриса, прикрывающим его от обычно жесткой, беспощадной и нередко грубо-издевательской критики политических оппонентов. Которые, по их собственному признанию, именно ввиду рождения ребенка оказались вынуждены хотя бы на короткое время, но все же попридержать языки.

Весьма наглядный пример придержания - статья колумниста «The Guardian» Мартина Кеттла (Martin Kettle) с красноречивым заголовком: «Boris Johnson's baby is the perfect symbol of his personality-driven politics». Кеттл - один из самых беспощадных и ядовитых критиков лидера тори. В иные времена он бы прошелся по Джонсону так, что никому мало бы не показалось. Кеттл и сейчас вложил в заголовок неслабую порцию яду. Но, соблюдя элементарные нормы человеческой учтивости, постарался более или менее объективно поразмыслить над феноменом доселе небывалого, по его мнению, политического лидера.

«Джонсон, - утверждает Мартин Кеттл, - политик персоналистского типа, которого Британия раньше не знала. Он лидер консервативной партии потому, что он - Бόрис, а не потому, что он - Джонсон. Он - премьер-министр с огромным парламентским большинством по той же причине. В 2016 году без него за Brexit, по всей вероятности, большинство бы не проголосовало. Он постоянно и все новыми способами нарушает правила. И сейчас он вновь нарушил правила, став первым неженатым премьером, у которого родился сын».

Случайно или нет, планировали ли Кэрри и Бόрис сыграть свадьбу до рождения ребенка, но и болезнь самого премьера, и преждевременные роды невесты - все оказалось в кассу. Рекорд поставлен. И следующему претенденту нужно будет сильно постараться, чтобы повторить рекорд. А когда и кто конкретно им окажется - вопрос крайне гадательный. И по крайней мере в вопросе о преемнике Бόрис долго будет чувствовать себя абсолютным чемпионом. А значит - в центре внимания самой широкой публики. А значит - и относиться к нему будут помягче, даже при том, что ни эпидемическая обстановка, ни состояние экономики ничего особо хорошего в ближайшем будущем британцам не обещает.

Что, собственно, и предсказывает Мартин Кеттл: «Новорожденный являет собой воплощение премьер-министра, который делает свою работу по-своему, который предпочитает править посредством медиа, а не через парламент (его отсутствие на сессии вопросов к премьер-министру весьма символично, хотя вполне понятно). Он предпочитает возвышаться над ежедневной рутиной работы правительства - что он отработал до совершенства в бытность мэром Лондона. Он предпочитает кабинетных придворных тяжеловесам из правительственных департаментов. Он, как справедливо заметил бывший помощник Тони Блэра по связям с общественностью Алестер Кемпбелл (Alastair Campbell), больше заинтересован в том, чтобы быть премьером, нежели в том, чтобы им работать. Младенец идеально вписывается в высшей степени индивидуальную, иконоборческую форму бывания лидером, а не отрабатывания роли лидера».

В конечном счете Мартин Кеттл делает открытие: оказывается, ошибаются те, кто считает, будто в политике роль личности несоизмеримо мала в сравнении с борьбой классов и столкновением исторических сил. Нынешний премьер уже давно предоставляет массу свидетельств того, что от конкретной личности зависит очень и очень много. И, завершает Кеттл, «рождение политически самого значимого - из всех многочисленных детей Джонсона - ребенка представляет собой очередной неопровержимый пример».

Вот ведь судьба! Безымянный, едва однодневный младенец по фамилии Джонсон уже, стараниями левого публициста, превратился в политическую супер-звезду. Такое не снилось даже новорожденным отпрыскам Виндзоров, а тут - пожалуйста. А ведь Бόрис пока даже не сэр… Но, может быть, отсутствие титула и не важно. Ведь после выписки из больницы друзья Бόриса сравнивали его с Периклом, а враги - с Черчиллем и при том к крайней невыгоде для самого Джонсона. Но, судя по статье Мартина Кеттла, ветер меняется, и теперь в стане врагов Бόрис вырастает в грандиозную историческую фигуру, способную затмить всех своих предшественников на премьерском посту.

Впрочем, колумнисты «The Guardian» озабочены не только культом личности Джонсона. Еще до статьи Мартина Кеттла газета опубликовала материал Энди Беккета «Не превращают ли тори Британию в однопартийное государство?» (Andy Beckett «Are the Tories turning Britain into a one-party state?»). Читатель может подумать: наверное, автор заметил, что начинает сбываться антиутопия Джорджа Оруэлла «1984»? Нет, все не так запущено, и испуганный читатель-англофил может перевести дух. С британской демократией в целом все в порядке, просто появляются некие необычные симптомы, а в остальном, прекрасная маркиза…

Прежде всего Энди Беккет отмечает странную статистическую аномалию - в мае стукнет десять лет как консерваторы у власти и обычно к десятилетнему сроку любая правящая из двух партий политического мейнстрима избирателю изрядно надоедает. А потому проигрывает выборы оппозиции. А тут все наоборот. Мало того, что тори за десятилетие победили на четырех парламентских выборах (правда, дважды в коалиции), так и сейчас они стоят на выигрыш в пятый раз подряд. Когда бы выборы ни состоялись. Такого не добивалась ни одна политическая партия Британия с начала позапрошлого века.

А ситуация значит, заключает Беккет, что «Соединенное Королевство, возможно, приближается к тому, чтобы превратиться в однопартийное государство. Не тоталитарное, а демократическое, подобное послевоенной Италии или Японии, где одна партия находится во власти десятилетиями, одна или в коалиции, поглощая идеи и конкретные программы конкурентов, бесстыже сдвигаясь то вправо, то влево в соответствии с обстоятельствами и, таким образом, заручаясь поддержкой все новых групп интересов. Жизнь единственной партии - ее идеологическая траектория, борьба фракций и соревнование лидеров - практически исчерпывает всю политику».

Но как так может быть - удивляется сам себе Энди Беккет - при явно отрицательном послужном списке тори за последние годы?! Ведь нынешнее правительство - даже хуже тех бесславных правительств (и тори, и лейбористов) 1970-х годов. Тори объявили референдум по Brexit`у и проиграли его, поставили Шотландию и Северную Ирландию на грань выхода из Объединенного Королевства, проводили политику бережливости, которая серьезно повредила государственной службе и обществу. И нисколько не снизили государственный долг как обещали. А рост зарплат при них был худшим за последние двести лет! И нынче то, как они справляются с коронавирусом, - просто катастрофа!

Однако опросы YouGov от 25-27 апреля дают удивительные цифры: одобряют деятельность правительства Джонсона 47%, не одобряют - 33%. Джонсон - первый в рейтинге самых популярных британских политиков с показателем 34%, а сэр Кир Стармер - на 62-м (!) месте с показателем 12%! Цифры социологического исследования отражают общее ощущение, что тори будут править неопределенно долго. А отсюда следует, что общее ощущение может превратиться в самосбывающееся пророчество. Ибо, как писал в 1954 году французский социолог Морис Дюверже: «Доминантной партией является та, которая, как считает общественное мнение, является доминантной».

Энди Беккет добавляет свое объяснение странных общественных аберраций. Он полагает, что доминация одной партии устраивает определенные группы избирателей: им не надо особо задумываться, за кого голосовать, власть - она и есть власть. Более того, в некотором смысле нынешняя ситуация доминирования тори полезна для британской демократии, которая остается здоровой. А именно: идейное размежевание между консерваторами и лейбористами столь велико - в сравнении с временами Тони Блэра, - что подталкивает избирателя к реальному выбору.

Но плохо то, что нынешнее правительство состоит не из пресноватых, но компетентных трудоголиков-профессионалов, а из любителей, делегированных партией тори. Впрочем, Энди Беккет рассуждает по принципу «Нет худа без добра»: в посткоронавирусную эпоху правительство Джонсона не справится с множественными кризисами. И тогда-то…

Похоже, автор статьи позабыл, о чем писал вначале. Предсказывая долгое правление консерваторов, он вдруг сбился на оптимистический (для лейбористов) прогноз. И закончил так: «Когда консервативная эра в конце концов закончится, ее завершение может произойти весьма впечатляюще. Как обнаруживали многие диктаторы и долго находившиеся у власти премьеры, у тех, кто практикует однопартийное правление, есть одна большая проблема. Когда публика в конце концов решит, что вы не выполнили свои обещания, в их невыполнении больше некого будет винить».

Ну что сказать? Прогноз безупречный - за одним исключением: хотелось бы хоть приблизительно знать, когда наступит конец концов? И - за неимением ответа: поздравления лейбористам с Международным днем солидарности трудящихся. А Джонсона - с прибавлением!