70 лет под именем Ленина и 30 - Бандеры. Карфаген-Украина должен быть разрушен раз и навсегда

Победа в военной кампании против ВСУ важна не сама по себе, а своими политическими последствиями для суверенитета Украины. Формулирование цели специальной операции имеет большее значение, чем те средства, которые мы выбираем для ее достижения.

В часто повторяемой властью фразе «Все идет по плану» есть некоторая психологическая и политическая неопределенность. Тем более что высказывания ответственных государственных служащих о военной спецоперации противоречивы.

Даже будучи лоялистом, сложно не увидеть во фразе про план некоторую недосказанность. Но главная проблема в том, что заявленные денацификация, декоммунизация и демилитаризация прямо не определили цель, которую государство Россия хочет достичь в ходе специальной военной операции на Украине.

Планы и реализация

Есть мнение, что изначально военная операция была заточена на отодвигание нашей границы на 600 километров вглубь территории Украины и пробивание коридора от Донбасса к Крыму и дальше к Приднестровью, отсекая украинское государство от Черного моря. Задача хорошая и понятная. Но она не про полное уничтожение украинской государственности, а всего лишь военная и политическая полумера. Хотя и положительная полумера, но в перспективе чреватая отрицательными последствиями.

Если пробивание коридора - конечная цель, то как же тогда проводить денацификацию, декоммунизацию и демилитаризацию Украины? Ведь значительная часть незалежной остается независимой от РФ и неизбежно попадет под больший контроль от Запада, чем он есть. Фактически произойдет лишь раздел южнорусских земель между Россией и коллективным Западом, который изо всех сил будет поддерживать оставшиеся за Украиной территории и максимально милитаризировать их против России.

Другой целью спецоперации часто называют освобождение территорий ЛДНР. Цель положительно прекрасная. Мы признали их государственную независимость от Украины, но и здесь, опять же, полдела. Русские регионы должны войти в состав России.

Столь же неопределенной ситуация остается для тех, кто готов нас поддерживать на территориях украинского государства. Как им угадать конечную цель во фразе «Все идет по плану»? Очень сложно рисковать жизнью, высказывая открытую поддержку стране, власти которой сами публично не заявили, останутся ли они на тех территориях, которые освободили, или есть варианты. С одной стороны, можно понять дипломатические резоны в стремлении не открывать политические карты до окончания спецоперации. Но при том полномасштабном разводе с Западом, который только углубляется, остается ли место для дипломатии? С другой стороны, есть яркие рассуждения президента Путина, скажем, на встрече с Советом законодателей: «На создание на исторических российских территориях АнтиРоссии никто не рассчитывал, да и допустить мы его не можем».

Заявление главы государства вроде бы указывает на неприемлемость русофобской Украины. Но говорит ли оно об уничтожении украинского проекта вообще, завершении его в принципе - как недопустимо опасного для России? Или речь идет только о современной Украине и власти нашего современника - фюрера Зеленского?

Скорее всего, дальнейшие переговоры, всевозможные полумеры типа дружественной Украины или Украинской ССР 2.0 в составе какого-нибудь союза суверенных государств на выходе дадут чрезвычайно неустойчивую и слабоуправляемую конструкцию.

Планы и цель

Планы и цель специальной операции соотносятся между собою как военный путь и политический результат. Военные планы могут меняться, корректироваться, откладываться и форсироваться. А вот политическая цель должна быть неизменной. Ее надо сформулировать и предельно понятно обосновать во избежание противоречивых трактовок. «Все идет по плану», - слишком обтекаемая формула ведения дел, рождающая массу недоумений и, что гораздо хуже, тьму всевозможных слухов.

По плану ли ввели войска на северном - киевском и черниговском - направлении? По плану ли вышли? По плану ли идет третий месяц спецоперации? Тот ли изначальный план развертывается во второй фазе или другой? Но главный вопрос - какая конечная политическая цель заложена в план, реализуемый военными средствами?

Вопрос не в том, чтобы выложить реальный план на всеобщее обозрение. Обществу необязательно иметь возможность ежедневно сверять военные реляции с параграфами плана спецоперации. Как конкретно пойдут военные действия на южнорусских территориях, дело военных профессионалов. Но обществу нужно совершенно другое - понимание конечной политической цели спецоперации, а не путей ее достижения.

Разве можно сказать, что конечная цель в достаточной степени публично конкретизирована? Поставлена ли задача полной победы и безоговорочной капитуляции русофобской Украины? Или мы оставим какую-то часть территорий для построения новой украинской антиРоссии? Будет ли осуждено политическое украинство как русофобское движение и человеконенавистническая идеология? Какое планируется государственное будущее у освобожденных от оккупации южнорусских земель?

К несчастью, без четкого понимания и озвучивания цели спецоперации количество возникающих вопросов к власти не уменьшится, а, напротив, возрастет.

Если целью спецоперации публично было бы поставлено сокрушение суверенитета Украины и присоединение русских земель к России, то вопрос о времени достижения заявленного результата во многом просто отпал бы. Как быстро, в течение нескольких месяцев или нескольких лет, мы уничтожим украинскую государственность - не столь уж важно. Терпели же УССР имени Ленина 70 лет, а Украину имени Бандеры - 30.

Потерпеть некоторое время, конечно, возможно. Но Карфаген должен быть непременно разрушен раз и навсегда. А что касается сроков достижения окончательной победы, то здесь дело военных возможностей армии и полководческих умений ее командиров.

Демилитаризация украинской армии - слишком дипломатично поставленная задача. Цель разбить бандеровцев, покорить Украину и присоединить к России как минимум южнорусские земли более понятна и приемлема и для нашей армии, и для общества.