Что Владимир Путин сказал про Сирию Дональду Трампу

Состоялся телефонный разговор между президентами России и Соединенных Штатов. Он продолжался, по официальному заявлению Белого дома, более часа («Почти полтора», - похвастался журналистам Дональд Трамп). То есть меньше, чем первая беседа двух президентов в Гамбурге (два часа 15 минут), но гораздо больше, чем их разговоры на ногах во вьетнамском Дананге.

Хронометраж важен. В условиях, когда контакты между Трампом и Путиным искусственно затруднены, когда русская тема объединенными усилиями СМИ и истеблишмента сделана предельно токсичной, каждая минута коммуникации двух лидеров буквально на вес золота. Отношения между Россией и США не просто плохие; они сознательно загнаны в такой тупик, из которого нет институционального выхода: после почти года истерики насчет российского вмешательства в выборы американский истеблишмент просто не может взять и отыграть назад, а Россия, разумеется, никогда не признает, что как-то повлияла или даже пыталась повлиять на демократический процесс в США.

Между тем из-за прекращения диалога Москвы и Вашингтона оказались подвешенными важнейшие сюжеты мировой политики: война и мир на Ближнем Востоке, корейская ядерная проблема, урегулирование украинского кризиса.

Сейчас проблемы невозможно обсуждать на привычных площадках: в основном из-за красных флажков, которые американский истеблишмент щедро расставил вокруг Трампа, но также и из-за чисто институционального кризиса американской дипломатии. Какая-то работа, безусловно, ведется по всем направлениям (в Сирии поддерживают между собой контакты российские и американские военные, украинскую проблему обсуждают в Белграде Владислав Сурков и Курт Волкер), но понятно, что без принципиальных решений, принятых первыми лицами, никакого значимого прогресса ожидать не приходится.

Поэтому любая коммуникация первых лиц приобретает особенное значение.

Если организация личных встреч Путина и Трампа по степени сложности и комплексных рисков приближается к уровню лунной экспедиции, то снять трубку и позвонить в Кремль американскому президенту пока никто запретить не может. Ключевое слово - пока.

Официальные сообщения о телефонном разговоре двух президентов сенсационными назвать сложно: президенты выразили свою поддержку совместному заявлению США и РФ, принятому на саммите Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества во Вьетнаме 11 ноября, подчеркнули важность выполнения резолюции Совбеза ООН № 2254 (сирийское мирное урегулирование) и в очередной раз поддержали Женевский процесс. Кроме того, лидеры США и РФ подтвердили важность совместной борьбы с терроризмом на Ближнем Востоке и в Центральной Азии и договорились о том, что будут искать пути для дальнейшего сотрудничества в деле борьбы против «Исламского государства», «Аль-Каиды», «Талибана» и других террористических организаций, запрещенных в России.

Говорили и об Украине с Северной Кореей, но тот факт, что двум странам уделено по несколько слов в самом конце пресс-релиза Белого дома, наводит на мысль, что они не были приоритетными темами.

Разумеется, Трамп не просто так решил поговорить с Путиным о Ближнем Востоке: прямо сейчас на наших глазах происходит переформатирование системы, ни шатко, ни валко существовавшей здесь после начала Арабской весны, которую можно считать неудачной попыткой предыдущей администрации изменить баланс сдержек и противовесов в регионе.

21 ноября российский президент четыре часа общался в Сочи с президентом Сирии Башаром Асадом, 22 числа провел там же первую в истории трехстороннюю встречу лидеров России, Ирана и Турции. Как раз между двумя событиями Трамп и позвонил Путину.

На встрече с Асадом Путин заявил, что война в Сирии будет завершена в ближайшее время и теперь настал момент перейти к политическим процессам. На встрече с Хасаном Роухани и Реджепом Эрдоганом - что благодаря усилиям России, Ирана и Турции удалось предотвратить распад Сирии и не допустить ее захвата международными террористами.

Что сказал Путин про Сирию Трампу - знают только они двое.

Но очевидно, что речь шла о послевоенном устройстве Сирии и о деталях политического процесса, прежде всего об организации свободных и честных выборов под контролем ООН. Здесь ключевой момент для дальнейшей судьбы страны, и если США и России не удастся договориться о проведении выборов, то процесс мирного урегулирования в Сирии снова повиснет на волоске.

Нельзя не заметить, что российская дипломатия (подкрепленная убедительной огневой мощью Воздушно-космических сил и флота) добилась нескольких чрезвычайно существенных подвижек в двустороннем процессе урегулирования сирийской проблемы. С приходом в Белый дом Трампа были сданы в утиль всерьез обсуждавшиеся в 2016 году планы введения бесполетных зон над Сирией (весьма вероятно, что Хиллари Клинтон решилась бы на соответствующий шаг, что автоматически поставило бы наши страны на грань горячей войны).

Не менее важно, что Вашингтон перестал настаивать на отстранении от власти Башара Асада как обязательном условии мирного урегулирования. Не отрицая всех проблем и объективных препятствий на пути реализации стратегических интересов России в регионе, следует признать, что с 2013 года, когда Москва стала гарантом уничтожения сирийского химического оружия массового поражения, наша страна уверенно лидирует в организации мирного процесса на Ближнем Востоке, - а Соединенным Штатам приходится играть непривычную для них роль второго плана.

Тем не менее очевидно, что без доброй воли Вашингтона прекратить военный конфликт в Сирии не получится. Подходы сторон предсказуемо различаются: если в Кремле делают акцент на необходимости сохранения суверенитета, независимости и территориальной целостности Сирии, то в Белом доме говорят прежде всего о прекращении гуманитарного кризиса, возвращении сирийских беженцев и перемещенных лиц в свои дома и обеспечении стабильности объединенной Сирии, свободной от иностранной интервенции и террористических организаций.

Между строк читается: Россия выступает против раздела Сирии на зоны влияния западных держав, намереваясь сохранить собственное преимущественное влияние в стране. Соединенные Штаты намерены защитить союзные им группы населения внутри самой Сирии и добиться гарантий безопасности для тех прозападных активистов и экс-боевиков, которые вернутся в страну после окончания войны и будут участвовать в политическом процессе.

Трамп - как мастер заключения сделок (во всяком случае он себя так позиционирует и искренне верит, что он мастер) - не может не понимать, что в настоящий момент Путин, ставший дирижером в концерте трех великих держав Востока, имеет на руках более мощные козыри. Отсюда - и отсутствие каких-либо разногласий в разговоре двух президентов, и позитивная оценка самим американским лидером проведенной беседы («Замечательный разговор»).

Однако следует иметь в виду, что телефонная беседа президентов - при всей ее значимости - не конец переговорного процесса, а только его начало. В ближайшие месяцы мы увидим, сложился ли на самом деле альянс России, Турции и Ирана - альянс, который по понятным причинам в любом случае будет альтернативным западной коалиции во главе с США. От него напрямую зависит, будет ли продолжаться дружба по телефону Трампа и Путина и в каких формах сможет реализовываться политический процесс в послевоенной Сирии.

Госдепартамента США фактически нет. И какое-то время не будет