Борис Межуев в Воронеже: «Нынешняя Россия - консервативный островок модерна в новом мироощущении»

В Воронежском госуниверситете с лекцией выступил известный политолог, доцент МГУ, заместитель главного редактора газеты «Известия» и член редакционного совета журнала «Тетради по консерватизму» Борис Межуев. Его выступление было посвящено размышлениям о важности совмещения понятий «суверенитет» и «свобода» в рамках концепции политического консерватизма.

На протяжении уже достаточно долго времени Воронеж стремится стать интеллектуальной столицей Черноземья. Частым явлением становятся открытые лекции по экономике, философии, политологии, культуре. Однако даже для неискушенных жителей города очевидным является перекос в сторону либерального направления общественно-политической мысли. И в таком плане приезд в Воронеж Бориса Межуева, как и раньше русского националиста и публициста Егора Холмогорова, - знаковое явление, которое в очередной раз показывает, что спор между либералами и консерваторами не только в регионе, но и в стране в целом далек от разрешения. И в таком смысле крупные областные центры превращаются в своеобразное зеркало идейно-политических споров, которые в настоящее время кипят не только в сфере выбора экономической стратегии страны.

Воронежские историки Аркадий Минаков и Станислав Хатунцев с Межуевым. .

Консерватизм в политике и культуре - два разных явления

В истории политической философии, по словам Бориса Межуева, прямая связь между понятиями «суверенитета» и «свободы» никогда не проводилась, хотя и является, по сути, очевидной. Они находились по разные стороны политического мировоззрения философии. В какой-то степени, как отмечает Борис Вадимович, заслуга выравнивания данных понятий и выстраивание их в единую систему - заслуга представителей младоконсерватизма в России (Егор Холмогоров, Михаил Ремизов, Павел Святенков), которые занимались им на протяжении последнего десятилетия. Налицо была попытка ответить себе на вопрос о некотором новом политическом опыте, который возник в Российской Федерации.

«Такой опыт не существовал у наших отцов, - сказал Борис Межуев. - Его нужно было проанализировать, осмыслить. Младоконсерваторы хотели ответить себе на самый главный вопрос: «Почему мы думаем то, что думаем?» И в чем отличие наших мыслей от практик и взглядов наших отцов. Мы выросли в ситуации, когда было столкновение почвенников и либералов, застали полемику в толстых и тонких литературных журналах. Нам в равной степени не нравились и те, и другие позиции. Почвенники слишком жестко определяли понятие национальной культуры. Но разделение культуры на хорошую и плохую по причине политического выбора воспринималось достаточно странно. Культура воспринималась как что-то приоритетное, определяющее политические взгляды. Жесткая связь между политикой и культурой воспринималась как что-то крайне ошибочное.

Вспоминая Владимира Соловьева, я делал акцент на том, что он, в принципе, разделял позицию о том, что «если Россия и Европа едины в культурной сфере, то и в политической они не могут противопоставляться друг другу». Он редуцировал политическое культурному. И здесь я впервые почувствовал недостаток у Владимира Соловьева политического. Культура и политика - совершенно разные понятия, за ними лежит бездна, которая не схватывалась людьми, работающими на их слияние в единое целое.

Диаметрально противоположных взглядов придерживался Николай Данилевский: если мы политически враждебны с Европой, мы должны исходить из того, что у нас культуры разные, разные культурно-исторические типы. Он редуцировал культурное политическому. Однажды в статье «Горе победителям!» (1879 год) Николай Данилевский написал потрясающую вещь: «…Екатерининские вельможи, хотя и преклонялись перед европейскими - собственно французскими - наукой, литературой, искусством, промышленностью и модой, но сохраняли в преклонении некоторый оттенок полупрезрительного покровительства и не допускали мысли предпочтения политических интересов высокопросвещенной Европы интересам своей варварской и грубой России; не допускали мысли, чтобы сила и могущество России могли служить не русским целям, хотя бы и окрестить их названием возвышеннейших интересов человечества».

Ощущение новой реальности и стало основанием для появления сообщества младоконсерваторов. Россия никогда не испытывала политической зависимости, не жила в сознании того, что ее экономическая политика будет зависеть от мнения других стран, что ее внешняя политика будет корректироваться позициями других государств. Ощущение зависимости как факта, ощущение в 90-е годы, что мы больше не суверенны, я помню очень хорошо. И нынешним представителям западнического направления не объяснить, что Запад плох по каким-то определенным причинам, плоха сама зависимость».

Консерватизм не враждебен свободе

По словам Бориса Межуева, младоконсерваторам пришлось серьезно переосмыслить существующую в их время политическую реальность. В результате они своими трудами пришли к выводу о том, что консерватизм как идеология не может служить активным противопоставлением свободе. Новый политический консерватизм, в отличие от культурного, предполагает идею защиты себя, своего достоинства, достоинства своего национального целого:

«Само по себе понятие суверенитета исходило из другой реальности. Совсем не обязательно, чтобы он исходил из свободы. Суверенитет может быть связан с признанием власти правителя или определенной группы лиц над целым сообществом. Не обязательно суверенитет предполагается как независимость от других субъектов. Свобода - лишь одна из интерпретаций идеи суверенитета. Но именно та интерпретация, которая, безусловно, соответствует определенной исторической фазе развития России, которую Европа прошла еще в XVII веке.

Сейчас в нашей стране только появляется национальное самосознание в консервативном его выражении. Опыт, который мы пережили в 90-е годы, существенно приблизил нас к модерну. Россия стала консервативным островком модерна вокруг мира, который движется к какому-то совершенно новому мироощущению. Миру, для которого суверенитет и свобода не являются абсолютными политическими догмами. И политический консерватизм является консерватизмом модерна, защиты сознания суверенитета как свободы как высшей ценности, достижимой внутри политики. Тут не просто вход в Новое время, но вход в политическую философию, открывается ее проблематика, открывается ее смысл, те сложные и загадочные моменты, которых славянофилы просто не замечали».

Встреча Бориса Межуева с ректором ВГУ Дмитрием Ендовицким.

Школа политической философии - уникальная площадка для взаимодействия консерваторов в России

Помимо проведения открытой лекции о соотношении понятий «суверенитет» и «свобода» в рамках консервативной традиции Борис Межуев рассказал о начале работы Школы политической философии. Она создана для формирования нового поколения политологов, исследователей и политиков, способных формулировать приоритеты и задачи развития России. Межуев отметил, что одним из ключевых вопросов работы школы станет изучение того, что же из себя представляет политическая философия. Со слушателями на встрече лектор поделился собственным взглядом на то, что такое философия.

«Философия состоит из трех вещей, - сказал Борис Межуев. - Во-первых, из наличия у человека определенного мировоззрения. Оно должно быть у индивида обязательно: что есть первично, а что - вторично, какие ценности являются высшими, какие - низшими. Как правило, мировоззрение имеет политический характер. Мировоззрений, в общем-то, не так много. Но человек должен иметь свои устойчивые политические взгляды, свою позицию. Все позиции возникают не из изучения текстов, рефлексии, а из связи человека с жизнью, тот или иной политический опыт.

Во-вторых, человек должен ответить себе на вопрос: почему он думает то, что думает. Почему он либерал или консерватор, или анархист? Человек философствующий понимает, что однозначно ответить невозможно, так как нет достаточных оснований для ответа. Любой человек становится философом, когда у него начинается акт рефлексии, почему он выбрал ту или иную ценность, не ссылаясь на факторы социального или психологического характера.

Нельзя быть консерватором, потому что друзья консерваторы. А вот быть консерватором, потому что, по твоему мнению, консерватизм обеспечивает устойчивую связь человека с предками и является высшей ценностью для государства, - уже философский ответ. В-третьих, нужно понимать, в каком мире совершается твой мировоззренческий опыт, знать тезаурус. 

Все три компонента, когда они складываются воедино, позволяют говорить о том, что складывается школа политической философии. С моей точки зрения, вся философия является политической.

Сейчас мы открываем политическую философию как нечто совершенно новое, нечто свое, понятное нам, имманентное нынешнему политическому положению. Поэтому проблема политической философии и проблематика политического консерватизма тесно связаны между собой, о чем и нужно говорить в живом переплетении, когда судьбы живых людей переплетаются с вековыми идеями».

Идеологическая русофобия. Доклад Олега Неменского на международной конференции «Русофобия и информационная война против России»