Лимонов на Балканах: рождение и СМРТ

До вечера 17 марта 2020 года Эдуард Лимонов оставался величайшим из живых русских писателей. Уже 18 марта, в день воссоединения Севастополя и Крыма с Россией, он перебрался (излагая далее старомодно) в пантеон почивших классиков. В легион, как он сам выражался, священных монстров. Или - еще более старомодно - титанов. Для русской литературы, где быть даже во втором, третьем ряду больших писателей - уже хорошо, сие есть колоссальная честь. И Лимонов ее удостоился.

Лев Толстой говорил, что все писатели делятся на две категории: одни как личности выше того, что ими написано, другие - ниже. Как быть в случае с Лимоновым? Он писал как жил. И жил как писал свое бытие. Банальные фразы, но очень точные. Лимонов создавал не только блестящие книги, но и блестящую автобиографию. Здесь тот уникальный случай, когда автор продирался через искрящуюся, ранящую и дарящую жизнь, будучи героем текста, собою же и написанного.

В случае Лимонова важнейший эпизод, или, если угодно, системообразующий элемент его летописи, - Балканы. Писатель отправился туда в первой половине 90-х. Тогда, когда труп Югославии с горячей, несмотря на общее окоченение, кровью шматовался на части, Лимонов оказывается в жерле вулкана.

Он бьется на стороне православных сербов, сражающихся против католиков-хорватов. О вероисповедании я говорю неслучайно. Сам Лимонов неоднократно повторяет, что серб, теряя свое православие, перестает быть сербом. Религия - вот краеугольный камень.

Зафиксированы его впечатления в сборнике рассказов, очерков (можно называть как угодно) «СМРТ» (смерть по-сербски). Впрочем, осколки воспоминаний о том балканском опыте разбросаны у Лимонова по разным книгам, статьям и выступлениям. Он - данный опыт - неоспоримо важен для писателя.

«СМРТ» - книга огнедышащая и страстная, свидетельство того, что принято называть переломной эпохой. Причем свидетельство не только того, как все трещит по швам, но и того, как треск нарастает. Лимонов, словно древний оракул, прикладывает к уху раковину истории и слушает голоса и звуки в ней, чтобы передать откровения остальным. Знайте, как оно было.

Очень бойкая, очень точная книга. Все-таки более художественная, нежели публицистическая. Хотя в случае Лимонова тут всегда хэмингуэевская история: когда придуманное писателем на основании его опыта дает более правдивое изображение, чем любое описание фактов. Здесь все убийственно приземленно и вместе с тем возвышенно (что вверху, то и внизу): будь то сцена с дележкой добычи при погребении, или эпизод с петухом, или поездка с сербами на католическое Рождество.

У Лимонова о Балканах мы читаем то, что нам знать важно. Или правильнее так: то, что нам знать жизненно необходимо. Хотя Лимонов изначально не собирался выступать адвокатом сербов. Нет, ему лишь довелось (волею судьбы, что называется) оказаться вместе с ними в одной кровавой колошматине, и потому он - за них. Но, встав за них, Лимонов уже никуда не сдвинется.

Тот балканский опыт он часто вспоминал и в беседах. Но, несмотря на свою извечную самопрезентацию в книгах, он в жизни, наоборот, не рисовался. Не выпячивал себя как героя с передовой. Так делают уже другие авторы. Помню, когда я попросил Лимонова для одного интервью рассказать о своем пребывании на войне, он взглянул чуть насмешливо, хмуро и заявил: «У Льва Толстого получалось лучше». Ирония и факт.

Меж тем Балканы оказались крайне важны для Лимонова и писателя, и политика. Он сам говорил, что, по сути, Балканы были его Кавказом. Как для Лермонтова. Или, раз уж вспомнили, как Севастополь для Толстого. Лимонов всегда интуитивно оказывался там, где закипала лава истории, что, вскоре изливаясь, деформировала прежний мир.

Балканы - всегда ключ, и нет случайности в том, что Лимонов повернул его в годы больших битв. Тут, впрочем, можно ссылаться на интуицию, а можно говорить, что провидение, некая высшая сила направляет писателя. Да, подобное звучит странно, но еще более странно считать, будто великие или даже большие писатели сами выбирают свою судьбу и сами же себе создают обстоятельства. Нет, они лишь проводники, которые должны держать свои частоты открытыми.

Лимонов в балканской бойне абсолютно органичен. Да, он фиксатор, летописец, но вместе с тем он - свой, он - среди своих. И его родовитость, причастность к личностному ощущается в каждой строчке. У него в итоге было три сербских войны, - и на каждой Лимонов нарастил своего рода метамускулатуру. Балканы стали не только материалом для писца, но и точкой притяжения, местом силы, где она пробилась сквозь тектонические разломы. Не сверху, нет, а снизу - из самого сердца, раскаленного ядра Земли, имеющей свои энергетические центры, к которым, в том числе (или прежде всего), относятся и Балканы. Лимонов ведает их, - и потому он там.

Нам же остается лишь внимательно изучать его наследие. Ведь Лимонов о Балканах и на Балканах - не только страстная литература, но и, по сути, важнейший исторический документ, не утративший своей актуальности. И более того - пособие, лайфхак, как существовать дальше в энергетическом центре, где сходятся силовые линии мира.

Тем более что сам Лимонов в конечном счете выбрал не смерть, а СМРТ.

Урок вечной молодости

Мы потеряли больше, чем думаем. На смерть Лимонова