Карл Шмитт и возвращение Донбасса

 

«Генералы всегда готовятся к прошлой войне», - сказал однажды Уинстон Черчилль. Но, как показывает практика, готовиться к прошлой - не самый плохой вариант. Иногда генералы на полном серьезе готовятся к войне, которую выиграли (или проиграли) даже не их отцы, а отцы их отцов.

Лет десять-двенадцать назад в среде российских интеллектуалов было модно ссылаться на Карла Шмитта. Так называемого проклятого философа охотно переводили и издавали умеренно фрондирующие московские издательства. Иные провозглашали его едва ли не главным теоретиком путинской (и постпутинской, коль скоро речь идет о временах тандемократии) России. А многие введенные Шмиттом в обиход конструкции действительно стали неотъемлемой частью нашего политического словаря. Взять хотя бы знаменитую формулировку «гарант Конституции». 

Внезапно оказалось, что Шмитт не просто актуален для российской политической философии. Он был как-то даже пугающе современен. Но, конечно, тот факт, что Шмитт в свое время довольно тесно сотрудничал с нацистским режимом и даже считался главным юристом Третьего Рейха, ставил его популяризаторов в щекотливое положение. 

«Как, не опасаясь нацистских теней, колышущихся в темных углах современности, читать тексты Юнгера, Шмитта, Фрайера, других значительных мыслителей, которых можно отнести к предтечам или теоретикам нацизма? Не опасаясь? Опасаясь не их?..» - вопрошал один из издателей Шмитта, либеральнейший Валерий Анашвили. Ответов не было. Точнее, были, но они не выглядели убедительными. 

Олег Кильдюшов, переводивший Шмитта, писал в предисловии к книге «Государство и политическая форма»:

«…в некотором смысле наше положение напоминает Веймарскую Германию после поражения в Первой мировой войне и экономического краха… а если учесть аспект внешнеполитического унижения великой нации в результате Версальского мира и экономический аспект мирового кризиса (Великая депрессия), то сравнение обеих ситуаций напрашивается само собой. И хотя подобное сравнение межвоенной Германии с современной Россией и стало общим местом, даже набившим оскомину у многих, все же применительно к операционализации мысли Шмитта оно вполне релевантно…»

Простите, что?..

Ну, какая, в самом деле, из РФ образца 2010-го Веймарская Германия? Та эпоха теперь кажется едва ли не высшей точкой развития, акме постсоветской России. Еще не успел забыться триумф над Грузией в августе 2008 года - впечатляющая демонстрация силы, которая - вопреки опасениям - не повлекла за собой ни Третьей мировой войны, ни даже экономических санкций. Уже пройден был пик финансового кризиса 2008-2009-х, хотя и болезненно ударивший по российской экономике, но в общем оказавшийся не таким уж и страшным. 

На международной же арене царило благорастворение воздухов. Российский и американский президенты, как добрые приятели, ели гамбургеры в Вашингтоне. Госсекретарь США привезла в Москву кнопку «Reset», переведенную каким-то эрудитом из Госдепа как «Перегрузка». А в ООН делегация РФ рукопожатно воздержалась при принятии резолюции, разрешавшей мировому сообществу бомбежки Ливии. Сложно было поверить в то, что пройдет каких-то четыре года и все изменится до неузнаваемости.

Но - изменилось. Те позиции, которые занимала Россия в 2008-2013 годах, оказались утерянными - если не навсегда, то надолго. Из непослушной, взбрыкивающей, но в целом пригодной к сотрудничеству с Западом региональной державы наша страна превратилась едва ли не в государство-изгой (rogue state) и уж точно - в одну из главных составляющих мировой оси зла. Разумеется, с позиции Запада.

Считается, что точкой невозврата стало присоединение Крыма в марте 2014 года. Хотя, строго говоря, отношения с Соединенными Штатами стали серьезно портиться раньше - как минимум с июня 2013 года, когда в транзитной зоне Шереметьево поселился Эдвард Сноуден. Но, возможно, сам по себе Крым России бы простили, как простили разгром грузинской армии и признание независимости Южной Осетии и Абхазии, - если бы не попытка присоединения Новороссии. В случае успеха она могла бы привести к значительному расширению территории РФ. 

Запад взбесил именно сценарий развития Русской весны на всю территорию Новороссии, и он же вынудил его пойти на резкое обострение. 17 июля 2014 года над Донбассом был сбит малазийский Boeing-777. Расследование трагедии продолжается до сих пор, но в нем есть ряд странностей. 

Дело в том, что весной-летом 2014 года территория, на которой шли бои между ВСУ и силами ополчения, находилась под плотным колпаком западных спецслужб, включая мощные разведывательные ресурсы альянса «Пять глаз». И если уж, выражаясь словами классика, вся королевская конница и вся королевская рать не сумели добыть неопровержимых улик виновности одной из вовлеченных в конфликт сторон, несложно предположить, что улики все-таки есть. Но выкладывать их на стол Западу невыгодно.

А значит, не исключен вариант, при котором почти 300 мирных граждан были принесены в жертву ради того, чтобы выставить Россию исчадием ада и новой империей зла и окончательно вытолкать ее за красные флажки. Тем более что аналогичные прецеденты имелись. Взять хотя бы историю с южнокорейским Boeing-747, сбитым в 1983 году над Сахалином. 

Тогда администрация Рональда Рейгана пошла на прямой подлог и фальсификацию доказательств, представленных в Совет Безопасности ООН, чтобы обвинить Советский Союз в чудовищном преступлении против человечества. Только в 2015 году рассекреченные документы японского МИДа подтвердили версию, долгое время считавшуюся конспирологической. Американцы специально подставили гражданский борт под удар советских истребителей. Но, разумеется, спустя 32 года правда уже мало кого интересовала.

Как бы то ни было, с лета 2014 года и по настоящее время Россия находится в состоянии глубокого конфликта с Западом, проявляющегося почти во всех сферах - от санкций, нанесших серьезный урон экономике и технологическому развитию страны, до войны вакцин, когда эффективная и безопасная российская вакцина «Спутник-V» не сертифицируется для распространения на западных рынках.

Но вернемся к тому, с чего начали. Вот теперь-то, кажется, действительно пришло время вспомнить Карла Шмитта с его номосом Земли, парадигмой друга и врага и другими удивительно подходящими к моменту концепциями. И, однако же, именно сейчас о Шмитте странным образом никто не вспоминает. А если и вспоминают, то не в России.

Месяц назад в Италии состоялась интернет-конференция, посвященная методам ведения современных войн. В докладе одного из участников конференции «Концепции Карла Шмитта и современные частные военные компании» говорится:

«…российские ЧВК отражают общую ориентацию элит страны в их представлении о сути классического реализма (парадигма друга представляет врага, таким образом, поддержание баланса сил защищает суверенитет и порядок). Российские ЧВК используются для принуждения врага к миру (как случилось с Украиной), для защиты суверенитета страны и ее порядка (например, в Сирии и Центральноафриканской Республике), для получения контроля над проблемной страной из хаоса непрерывной войны (на примере Ливии)».

При чем тут Шмитт? А вот причем.

Автор доклада - журналист Алессандро Сансони - активно ссылается на работу Шмитта «Теория партизана», в которой описываются главные действующие лица современных гибридных войн - партизан и пират. По Шмитту, ими являются гражданские лица, не состоящие на военной службе, но активно участвующие в боевых действиях. Разница между ними в том, что партизан действует на суше, а пират (или корсар) - на море. 

Партизан отличается большой мобильностью, интенсивностью политической приверженности и теллурическим характером. То есть неразрывной связью с почвой. А также у партизан, в отличие от пиратов, оборонительный modus operandi. Например, на Донбассе ополченцы ДНР и ЛНР организовывали не наступление на позиции ВСУ, а оборону, или - в крайнем случае - контрнаступление.

В докладе Сансони много всего интересного (подчеркиваются, в частности, принципиальные различия между российскими и западными ЧВК, которые выступают, по мнению журналиста, не как инструмент порядка, а наоборот, как инструмент хаоса). Но нам важно другое. В Италии (в Италии, Карл!) есть люди, которые всерьез занимаются теоретическим обоснованием деятельности России и российских прокси в зоне ее жизненных интересов. 

А в самой России? Нет, не слышали.

И их отсутствие обидно. Потому что с марта 2014 года нас энергично прессуют за якобы имевшие место нарушения международного права и прочие преступления. А мы (под «мы» в данном случае следует понимать МИД РФ и ряд других инстанций, включая пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова) довольно вяло возражаем, не забывая, впрочем, выражать глубокую приверженность минским соглашениям. Которым, как известно, нет альтернативы.

А альтернатива между тем есть, и она лежит на поверхности.

Для начала можно как следует перетрясти теоретическое наследие того же Шмитта - наверняка кроме теории партизана там найдется много полезного. Но - при всем уважении Шмитту - изучение его наследия будет подготовкой к позапрошлой войне.

Поэтому главное, что следует сделать, чтобы подготовиться к войне завтрашнего дня, - создать новую концепцию жизненных интересов России. Концепцию, которая станет железобетонным фундаментом для любых действий, защищающих наши интересы, включая превентивные удары по позициям вооруженных сил враждебных России государств или присоединение территорий с русским населением, над которым нависла угроза геноцида.

Семь лет назад Россия сделала важнейшие шаги в правильном направлении - присоединила Крым и начала процесс интеграции Донбасса. Однако они не были как следует осмыслены политической элитой страны, оказавшейся в значительной степени не готовой к новому повороту событий. 

Я глубоко убежден, что именно отсутствие теоретической базы Русской весны-2014 сделало позицию России уязвимой в споре с коллективным Западом. И присоединение Крыма, и попытка реализации проекта «Новороссия» были реакцией Кремля на действия Запада, а не его собственной игрой. 

Отсюда - трагическая неудача Русской весны и фактическое замораживание конфликта на Донбассе. Отсюда - и цена вопроса. Неудача Русской весны стоила республикам Новороссии многих и многих человеческих жизней, в том числе жизней женщин и детей. В конце концов фиаско обрушило возникший после 2014-го крымский консенсус внутри России, а также привело к росту оппозиционных настроений зимой 2020-2021-х и усилению политической турбулентности в год парламентских выборов. 

В перспективе трагедия Русской весны ставит под угрозу предполагаемый транзит власти в 2024-м.

И теперь у нас нет иного выхода кроме как готовиться к завтрашней войне. Вне зависимости от того, начнется она или нет, готовым к ней быть необходимо. А значит, без собственного Карла Шмитта нам не обойтись.