Воронежский публицист Геннадий Литвинцев: Жанна Д`Арк русской революции Мария Спиридонова

11 сентября 1941 года вместе с другими 156-ю политзаключенными Орловского централа чекистами была убита Мария Спиридонова. Тела вывезли на грузовиках в Медведевский лес. Место захоронения знаменитой террористки, Жанны д’Арк русской революции, одного из лидеров октябрьского переворота, не найдено до сих пор. Из 56 лет жизни 34 года Мария Спиридонова провела в царских и советских тюрьмах, но отмотать свой последний 25-летний срок так и не успела. О ее смерти знали только исполнители расстрела, да и не до того было остальным ввиду наступления немецких войск. Впрочем, к массовым бессудным расстрелам страна привыкла задолго до войны, с того самого октябрьского переворота.

До революции бомбометателей и расстрельщиков в обществе знали по именам, сравнивали с Прометеем, о них сочиняли поэмы и песни, с них рисовали иконы. Всероссийскую известность Марии Спиридоновой принесло убийство в январе 1906 года советника тамбовского губернатора Гавриила Луженовского. Спиридонова выстрелила в него пять раз, но до конца не убила. Луженовский скончался через три недели мучений. 

Тамбовский суд приговорил валькирию эсеровской террористической дружины к смертной казни. Но тут же сам обратился с прошением о помиловании. 

Местом заключения Спиридоновой определили Акатуйскую каторжную тюрьму в Забайкалье. По пути следования либеральная общественность встречала осужденных эсерок цветами и приветственными транспарантами. Конвоиры и те просили сфотографироваться вместе с ними. «На память». Жизнь политических в тюрьме, по воспоминаниям самих заключенных, была довольно вольготной. Их содержали отдельно от уголовных, не разлучали, разрешались регулярные прогулки в лесу и многодневные свидания с родственниками вне тюрьмы, с проживанием на квартирах. 

Мария Спиридонова считалась мученицей царского режима и сразу после Февральской революции, отбыв около 12 лет заключения, была амнистирована и освобождена личным распоряжением Александра Керенского.

Наступил расцвет ее политической и общественной деятельности. Именно к тому времени относятся слова американского журналиста Джона Рида о Спиридоновой как о самой известной и влиятельной женщине в России. Она становится лидером партии левых эсеров, входит в состав ВЦИК РСФСР. Ее избирают председателем двух съездов Советов крестьянских депутатов, членом президиума ВЦИК. Она признает необходимость сотрудничества с большевиками и часто встречается с Владимиром Лениным. Союз с левыми эсерами в конце 1917-го - начале 1918 года помог большевикам закрепиться у власти. 

Вместе с большевиками Мария Спиридонова делила узурпированную власть и была с ними до лета 1918-го. Но рано или поздно революционные хищники - по логике революции - должны были передраться. После неудавшейся попытки военного переворота, предпринятой 6 июля, Мария Спиридонова, отказавшаяся освятить своим именем красный террор, отправилась по этапу тюрем и ссылок. 

Сохранился конспект ее речи на заводе «Дукс», сделанный каким-то сотрудником ВЧК для доклада наверх: «Рабочие задушены, связаны по рукам и ногам, вынуждены подчиняться декретам, кои издаются кучкой темных лиц во главе с Лениным, Троцким... Все комиссары - мерзавцы, жиреющие на бешеных жалованиях. В партию коммунистов записываются проходимцы, чтобы получать лучший паек, лучшую одежду, галоши...»

Неудачный мятеж навсегда подорвал силы партии левых эсеров. Спиридонова отошла от политики, но ее тюремные мытарства только начинались. С 1920 года ГПУ не выпускало ее из своих рук. В 1923-м за попытку бегства из страны Спиридонова была сослана в Среднюю Азию. В 1930-м - снова арестована и направлена сначала в туберкулезную больницу в Бутырской тюрьме, затем - в ссылку в Уфу. Срок ссылки несколько раз продлевался, а в 1937 году Спиридонову опять арестовали, теперь уж на 25 лет. Всякий раз ее обвиняли в подготовке заговора и террористических актов против вождей.

Мария Спиридонова завершала список наиболее знаменитых российских революционных террористов. Вера Фигнер, Вера Засулич, Софья Перовская, Андрей Желябов, Иван Каляев, Николай Кибальчич, Степан Халтурин… Советской властью они прославлены как герои освободительного дела, введены в непререкаемый исторический пантеон, их именами названы (и продолжают называться) улицы практически во всех городах России, с них учили делать жизнь молодежь. 

Но если бы героям - в кавычках - индивидуального террора довелось жить и действовать чуть позднее, в одно время с Марией Спиридоновой, - ни один из пламенных борцов, конечно, не смог бы уцелеть при организованном их почитателями и последователями терроре массовом, государственном. Многим из них волей-неволей поначалу пришлось бы войти после Октября в органы ВЧК, участвовать в подавлении рабочих и крестьянских восстаний, в избиении интеллигенции, в создании лагерей, в доносительстве и обличительстве. То есть из псевдозащитников народа, якобы предвестников свободы стать в один ряд с урицкими, землячками, дзержинскими, ягодами и ежовыми. А потом сгинуть в жерлах подготовленной и созданной ими же системы отбирания земли и подавления всякой воли.

До нас дошло письмо Марии Спиридоновой от 13 ноября 1937 года в четвертый отдел ГУГБ НКВД СССР. Сильный, в чем-то уникальнейший человеческий документ. В нем бывшая террористка судом совести оценила результаты как своей революционной деятельности, так и практики убивающих ее победителей: 

«Советская власть так жестоко и, я бы сказала, нерасчетливо относится к человеческой жизни… Мне думается, лет через десять, когда забудется кировщина, уляжется вся мнительность и, главное, развернется в жизни Конституция, вам придется, быть может, сказать себе: напрасно мы столько народа уничтожили, могли бы пригодиться и тогда, и теперь… 

Нужно иметь много аморализма, чтобы пойти на террор сейчас. При царе пропадали только сам террорист и кто-нибудь случайно влипший. Ни предков, ни потомков не трогали. А сейчас Михайлов (следователь. - авт.) сказал мне, что он посадил моих сестер в Тамбове. 

Я виделась с двумя сестрами один раз по приезде с каторги в 1917 году, а с третьей тоже один раз, в 1929-м. Переписывалась я чрезвычайно формально и редко с одной сестрой (ей 70 лет). Все старухи, все старше меня… 

За Кирова было расстреляно количество людей, опубликованное на двух огромных газетных листах «Известий», за покушение на Ленина было расстреляно 15 тыс. человек, мне говорили так коммунисты и чекисты. Какую же веру в правоту своей тактики и в себя, доходящую до мании величия, надо иметь, чтобы за смерть одного, двух ответственных работников или вождей платить столькими человеческими жизнями. Кто я, чтобы взять на себя [право] распоряжаться жизнью сотен людей, ведь живут-то на свете один раз.

После 17 лет заключения и 12-ти ссылки опять решетка, замок, оторванность от жизни, солнца, природы и людей, от горячей работы, вечный волчок, грубые и злые надзиратели, ковырянье в заднем проходе и влагалище (что делалось со мной два раза в Бутырке), опять жуткие долгие бесцельные дни и годы - и теперь вовсе без какого-либо оправдания моей муки какой-либо виной или идеей... Нет, проявите гуманность и убейте сразу».

Текст письма Марии Спиридоновой - а он на десяток страниц - я бы поставил в учебники отечественной истории как лучший вид назидания и предупреждения.