Владимир Ленин: «Действительное впечатление можно произвести только сверхнаглостью»

Владимир Ленин: «Действительное впечатление можно произвести только сверхнаглостью»
3 Мая 2020

К 150-летию со дня рождения большевистского палача.

Из книги Венедикта Ерофеева «Моя маленькая Лениниана»

Глебу Кржижановскому: «Мобилизовать всех без изъятия инженеров, электротехников, всех кончивших физико-матем. факультеты и пр. Обязанность: в неделю не менее 2-х лекций, обучить не менее 10-и (50-и) человек электричеству. Исполнить - премия. А не исполнить - тюрьма» (декабрь 1920).

Тов. Чичерину: «Пусть Сталин поговорит начистоту с турецкой делегацией».

Получает донос на врачей, комиссующих раненых красных солдат, когда те «вполне способны воевать»: «...организовать тайный надзор и слежку за поведением врачей, чтобы изобличить их, собрав свидетелей и документы, а потом предать суду» (20 ноября 1918).

В ответ на жалобу М.Ф. Андреевой относительно арестов интеллигенции: «Нельзя не арестовывать, для предупреждения заговоров, околокадетской публики. Преступно не арестовывать ее. Лучше, чтобы десятки и сотни интеллигентов посидели деньки и недельки. Ей-ей, лучше» (18 сентября 1919).

Максиму Горькому о том же: «Короленко ведь почти меньшевик. Жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками». «Нет, таким талантам не грех посидеть недельки в тюрьме». «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле они не мозг, а говно» (15 сентября 1919).

Тов. Крестинскому: «Брошюра напечатана на слишком роскошной бумаге. По-моему, надо отдать за трату роскошной бумаги и типографских средств под суд, прогнать со службы и арестовать кого следует» (2 сентября 1920).

«Неумный человек или саботажник ее редактировал?»

Тов. Сталину в Харьков: «Пригрозите расстрелом неряхе, который, заведуя связью, не умеет дать вам хорошего усилителя и добиться полной исправности телефонной связи со мной» (16 февраля 1920).

Тов. Каменеву: «По-моему, нужен секретный циркуляр против клеветников, бросающих клеветнические обвинения под видом критики» (5 марта 1921).

Смольный, Зиновьеву: «Знаменитый физиолог Павлов просится за границу. Отпустить за границу Павлова вряд ли рационально, так как он и раньше высказывался в том смысле, что, будучи правдивым человеком, не сможет, в случае возникновения соответственных разговоров, не высказаться против советской власти и коммунизма в России. Ввиду чего желательно было бы, в виде исключения, предоставить ему сверхнормальный паек» (25 июня 1920).

Каменеву и Сталину: «Опасность, что с сибирскими крестьянами мы не сумеем поладить, чрезвычайно велика и грозна, а т. Чуцкаев несомненно слаб, при всех его хороших качествах, - он совершенно незнаком с военным делом» (9 марта 1921).

Каменеву, Троцкому, Цюрупе, Шляпникову, Рыкову, Томскому: «Прошу вас собрать совещание наркомов - об оздоровлении фабрик и заводов путем сокращения количества едоков» (2 апреля 1921).  

В Совет Труда и Обороны: «Перетряхнуть Московский гарнизон, уменьшив количество и повысив качество».

Тов. Серебровскому: «Если у вас в Баку есть следы (хотя бы даже малые) вредных взглядов и предрассудков (среди рабочих и среди интеллигентов), пишите мне тотчас. Беретесь ли вы сами разбить предрассудки и добиться лояльности или нужна моя помощь?» (2 апреля 1921).

Тов. Брюханову: «Сейчас же начать кампанию беспощадных арестов за нерадение. (...) НКпрод должен установить по губерниям и по уездам ответственных лиц, чтобы знать, кого сажать» (25 мая 1921).

Тов. Преображенскому: «Что он реакционер, охотно допускаю. Но их надо иначе изобличать. Изобличи на точном факте, поступке, заявлении. Тогда посадим. Надо выработать приемы ловли спецов и наказания их» (19 апреля 1921).

Очень мило. В. Молотову: «Уволить Абрамовича тотчас. Федоровскому представить объяснения, как он мог принять на службу Абрамовича. Федоровского наказать примерно» (10 июня 1921).

«Если после выхода советской книги ее нет в библиотеке, надо, чтобы вы (и мы) с абсолютной точностью знали, кого посадить» (тов. Литкенсу, 17 мая 1921).  

Тов. Горбунову: «Ведь есть ряд постановлений СТО об ударности Гидроторфа. Явно они забыты. Безобразие! Надо найти виновных и отдать их под суд» (10 февраля 1922).

Тов. Каменеву: «Почему задержка? [Имеется в виду печатание ленинских «Тезисов о внешней торговле».] Ведь я давал сроку 2-3 дня! Христа ради, посадите вы в тюрьму хоть кого-нибудь! Ваш Ленин» (11 февраля 1922).

«Наши дома загажены подло. Надо в 10 раз точнее и полнее указать ответственных лиц и сажать в тюрьму беспощадно» (8 августа 1921).

«От Центропечати требуйте быстрой рассылки «Наказа СТО», иначе я их посажу».

«Позвоните Беленькому и скажите, что я зол».

А Брюханову и Потяеву: «Если еще раз поссоритесь, обоих прогоним и посадим» (август 1921).

«Медленно оформляли заказ на водные турбины! В коих у нас страшный недостаток! Верх безобразия и бесстыдства! Обязательно найдите виновных, чтобы мы мерзавцев могли сгноить в тюрьме» (13 сентября 1921).

«Из новых книг я получил из Госиздата: С. Маслов. «Крестьянское хозяйство». Из просмотра видно, что насквозь буржуазная пакостная книжонка, одурманивающая ученой ложью. Либо дурак, либо саботажник злостный мог только пропустить книгу. Прошу расследовать и назвать мне всех ответственных за редактирование и выпуск книги лиц» (7 августа 1921).

О Прокоповиче и Кусковой: «Газетам дадим директиву завтра же начать на сотню ладов и изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев».

Наркомату почт и телефонов: «Обращаю ваше серьезное внимание на безобразие с моим телефоном из деревни Горки. Посылаемые вами лица мудрят, ставят ни к чему какие-то особенные приборы. Либо они совсем дураки, либо очень умные саботажники».

Бедняга профессор Тихвинский, управляющий петроградскими лабораториями Главного нефтяного комитета. Одной фразы Ильича было достаточно: «Тихвинский не случайно арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга» (сентябрь 1921). Расстрелян в 1921 году.

В Главное управление угольной промышленности: «Имеются некоторые сомнения в целесообразности применения врубовых машин. Тот производственный эффект, который ожидает от применения врубовых машин тов. Пятаков, явно преувеличен. Киркой лучше и дешевле» (август 1921).

В комиссию Киселева: «Я решительно против всякой траты картофеля на спирт. Спирт можно и должно делать из торфа. Надо производство спирта из торфа развить» (11 сентября 1921).

Вот что напоминает нам деловую записку от 26 августа 1919: «Сообщите в Научно-пищевой институт, что через 3 месяца они должны представить точные и полные данные о практических успехах выработки сахара из опилок».

Воображаю, как вытягивались мордаси у наркома просвещения Анатолия Луначарского, когда он получал от вождя такие депеши: «Все театры советую положить в гроб» (ноябрь 1921).

Или телеграммы: «Какие вопросы вы признаете важнейшими, а какие - ударными? Прошу краткого ответа» (8 апреля 1921).

Для Политбюро ЦК РКП(б): «Узнал от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное предложение Луначарского о сохранении Большой Оперы и Балета» (12 января 1922).

Раздражение вызывают поэт Маяковский и Народный комиссариат юстиции.

Тов. Богданову: «Мы еще не умеем гласно судить за поганую волокиту. Весь Наркомюст надо вешать на вонючих веревках. И я еще не потерял надежды, что всех нас когда-нибудь поделом повесят» (23 декабря 1921).

Тов. Сокольникову: «Не спит ли у нас НКЮст? Тут нужен ряд образцовых процессов с применением жесточайших кар. НКЮст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов, новой жестокости кар. С коммунистическим приветом. Ленин» (11 февраля 1922).

Начинается изгнание профессуры. 

Каменеву и Сталину: «Уволить из МВТУ 20-40 профессоров. Они нас дурачат» (21 февраля 1922).

Ф.Э. Дзержинскому: «К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров. Надо все подготовить тщательнее. Обязать членов Политбюро уделять 2-3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг. Собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей. Поручите все толковому, образованному и аккуратному человеку в ГПУ.

Не все сотрудники «Новой России» - кандидаты на высылку за границу. Другое дело - питерский журнал «Экономист», по-моему, явный центр белогвардейцев. В №3 напечатан на обложке список сотрудников. Все они явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг, шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы вредителей изловить и излавливать постоянно и систематически высылать за границу.

Прошу показать письмо секретно, не разглашая, членам Политбюро с возвратом вам и мне» (10 мая 1922).

А тов. Кржижановский, которому поручено было 10-50 человек обучить электричеству, надорвался и тоже захотел в Европу.

Тов. Сталину: «Прошу немедленно поручить НКинделу запросить визу для въезда в Германию Глеба Максимилиановича Кржижановского и его жены Зинаиды Павловны Кржижановской. Речь идет о лечении грыжи. С коммунистическим приветом. Ленин» (24 апреля 1922).

А тов. Иоффе обязан лечить в Европе свой нервический недуг, который заключается вот в чем.

Тов. Иоффе: «Во-первых, вы ошибаетесь, повторяя (неоднократно), что ЦК и есть я. Такое можно писать только в состоянии большого нервного раздражения и переутомления. Зачем же так нервничать, что писать совершенно невозможную, совершенно невозможную фразу, будто ЦК и есть я? У вас переутомление. Отдохните серьезно. Обдумайте, не лучше ли за границей. Надо вылечиться вполне» (17 марта 1921).

И тут же следом - Г.М. Кржижановскому: «Я должен носом тыкать в мою книгу, ибо иного плана серьезного нет и быть не может» (5 апреля 1921).

А тов. Чичерин вовсе и не просил о лечении, но получилось так: тов. Чичерин представлял нашу державу на Генуэзской конференции с только недавно опубликованным напутствием Ленина: «Нашу ноту по поводу отсрочки Генуэзской конференции следует составить в самом наглом и издевательском тоне так, чтобы в Генуе почувствовали пощечину. Действительное впечатление можно произвести только сверхнаглостью. Нельзя упускать случая» (25 февраля 1922).

В. Молотову: «Я сейчас получил 2 письма от Чичерина. Он ставит вопрос о том, нельзя ли на Генуэзской конференции за приличную компенсацию (продовольственная помощь и пр.) согласиться на маленькие изменения нашей Конституции, именно представительство других партий в Советах. Сделать так в угоду американцам. Предложение Чичерина показывает, по-моему, что его надо лечить, немедленно отправить в санаторий» (23 января 1922).

И через день тому же Молотову: «Текущее и следующее письмо Чичерина явно доказывают, что он болен и сильно болен. Мы будем дураками, если тотчас и насильно не сошлем его в санаторий» (24 января 1922).

И в заключение - два негромких аккорда. Первый из них вызывает слезы, второй - тоже.

Тов. Уншлихту: «Гласность ревтрибуналов (уже) не обязательна. Состав их усилить вашими людьми, усилить их всяческую связь с ВЧК, усилить быстроту и силу их репрессий. Поговорите со Сталиным, покажите ему письмо» (31 января 1922).

Тов. Каменеву: «Не можете ли вы распорядиться о посадке цветов на могиле Инессы Арманд?» (24 апреля 1921).

***

Как вспоминал друг и коллега Венедикта Ерофеева Александр Бондарев, «Моя маленькая Лениниана» - единственная вещь Венички, написанная им по заказу и только ради денег. В качестве курьера и эмиссара журнала «Континент», издававшегося в Париже, по поручению главного редактора Владимира Максимова Бондарев привозил Ерофееву гонорары за французское издание поэмы «Москва-Петушки», а также за переводы на другие языки. Но поскольку французы платили мало и не вовремя, с Ерофеевым они договорились, что журнал «Континент» будет печатать Веничкины творения и добросовестно платить за них авторские гонорары, а в обмен Веничка будет отдавать их для первой публикации только Бондареву. Который их будет вывозить за кордон. Но вскоре наступил, как у всякого требовательного автора, момент, когда Ерофееву нечего было предложить. И Бондарев тогда спросил: «Ну хоть что-то у тебя готовое есть? Пусть совсем крохотное?» Автор честно ответил: «Ничего кроме записных книжек». - «А что там?» - «Записи и выписки», - сказал Ерофеев. «Покажи», - потребовал парижский эмиссар. В записной книжке были аккуратно выписаны цитаты из ленинского полного собрания сочинений. «Значит, так, - сказал Александр Бондарев Ерофееву. - В воскресенье я улетаю. У тебя есть три дня, чтобы привести все в божеский вид. Желательно с твоими комментариями, но можно и без. Гонорар получишь сразу». Перед отлетом Веничка сиял. Он не подвел издателя со сроками, не обманул и честно передал законченную рукопись. В конце стояло: «Москва, 5-6 февраля 1988». Так родилась, пожалуй, самая антиленинская книга на основе ленинских же цитат.

Политолог Борис Межуев: Ленин воскрес на Западе

Автор(ы):  Подготовил Святослав Иванов
Короткая ссылка на новость: http://4pera.com/~RefMN


Люди, раскачивайте лодку!!!


0
Guest
Тов .. Гусева .. прекратите лить дерьмо а речку .срок сутки иначе тюрьма.....
Имя Цитировать 0
0
Guest
Сверхнаглость они называют хуцпа (доблесть). У нас разные Боги. Главное в нашей вере - СПРАВЕДЛИВОСТЬ, у них - нажива.
Имя Цитировать 0


Переходи! Подписывайся! ... пользователей

   открыл, Электронная почта, конверт значок

 info@4pera.com

вконтакте Vестник Vедьмы



 

 Vестник Vедьмы