Путь к войне. Почему объединение Германии было неизбежным и к чему оно привело

Путь к войне. Почему объединение Германии было неизбежным и к чему оно привело
10 Октября 2020

Когда депутаты Генеральных штатов отказались повиноваться королевскому приказу разойтись, они воззвали к французской нации, которая стоит выше воли коронованной особы. В тот день, 20 июня 1789 года, не только началась революция, но и была пробуждена невероятно мощная сила - национализм.

При старом режиме, конечно же, существовали чувство национальной общности и патриотизм. Именно к национальному единству обращались сторонники королевской власти в трудные годы Столетней войны, когда французское государство чуть было не погибло. Но вплоть до революционных событий никто не думал, что патриотизм может стать фактором политики. Причем настолько мощным, что его энергией будут свергать королей и создавать государства.

Когда Наполеон покорил почти всю Европу, он, сам того не осознавая, создал ту силу, что вскоре нанесет ему самые тяжелые поражения и в итоге лишит власти. Германия, разделенная на сотни мельчайших княжеств, осознала свое единство и поднялась против Бонапарта под лозунгами немецкого национального возрождения. Вчерашние пруссаки, баварцы, ганноверцы и мекленбуржцы теперь говорили о себе: «Мы, немцы». Несмотря на то что завершение наполеоновских войн привело к реставрации старых порядков, к немцам навсегда пришло ощущение могущества, которое дает национальное единство.

С тех пор объединение Германии, которое прежде могло показаться неуместной шуткой, стало политической реальностью.

В Европе довольно быстро осознали, чем оно грозит. Появление большой, многонаселенной и богатой страны резко меняло политический баланс в мире, угрожая всем великим державам. В первую очередь ситуацию понимал русский император Николай I, со свойственной ему прямотой писавший: «Не быть единству Германии, ни прочим бредням». И действительно, политика недопущения объединения Германии проводилась Россией в XIX веке крайне последовательно. Именно она стала одной из главных причин вмешательства империи в весну народов - всеевропейскую революцию 1848 года, что принесло русскому царю нелестное прозвище жандарма Европы. Спасение Австрии было вызвано отнюдь не монархическим идеализмом или реакционными убеждениями Николая I, как порой любят представлять. Нет, цель разгрома восставшей Венгрии и усмирения революции состояла в том, что Австрийское государство Габсбургов являлось единственной силой, способной удержать Германию от объединения.

Первое, что сделали немцы после начала революции 1848 года - созвали общегерманский парламент и приступили к выработке процедуры объединения. Поражение революции привело к разгону парламента, но посеянные им семена единства должны были рано или поздно взойти. И ключевую роль в процессе, как ни странно, сыграли две соседние монархии: Россия и Австрия.

Панславизм против империи Габсбургов, или Почему распался русско-австрийский союз

Подъем национализма в эпоху наполеоновских войн затронул все европейские страны. Россия не стала исключением. Национализм и прямо проистекавший из него панславизм стали оказывать на политику Российской империи все большее влияние. Россия взяла на себя особые обязательства по защите балканских славян, живущих под гнетом иноверцев-турок, и стала более активно проводить политику разрушения Османской империи. Отсюда, в свою очередь, возникло немедленное столкновение русских с австрийцами.

Империя Габсбургов была типичным средневековым государственным образованием, построенным не на национальной общности, а на верности правящей династии, представители которой носили корону эрцгерцогов Австрии, королей Венгрии и Богемии и герцогов множества мелких и мельчайших владений, не имеющих между собой ничего общего кроме личности правителя. В Средние века так работало. Верность государю была мощной объединяющей силой. Но национализм Нового времени обнаружил в сложной конструкции Габсбургской империи множество слабых мест. Немцы составляли меньшинство населения империи, но в то же время занимали в ней привилегированное положение. И, в общем-то, не случайно - ведь сам император был немцем, а его личные владения были германской территорией. Венгры - второй по численности народ государства - жили с постоянным ощущением обиды на немцев, стремились к независимости и жаждали получать все большие привилегии. Славяне, составлявшие большинство, имели меньше всего прав. Ко всему прочему добавлялось отсутствие религиозного единства - в империи сосуществовали обширные католическая, православная и протестантская конфессии. Итоговый этнорелигиозный коктейль не добавлял спокойствия и служил источником постоянных брожений.

Поэтому для Австрии любое внимание иностранной державы к славянскому вопросу было подобно смерти. Любая попытка объединения славянских народов и даже покровительство им извне неизбежно приводили к гибели государства. Австрия была последним европейским государством, не следовавшим политике национализма и, более того, пытавшимся с ним бороться. В империи Габсбургов к националистам относились с большим подозрением, ведь горячий патриот имел все шансы оказаться революционером. Так что в XVIII-XIX столетиях австрийцам удалось построить поразительно интернациональное государство, где на национальность подданных принципиально старались не обращать внимания.

А в России весь XIX век общественное мнение все больше и больше требовало активных действий по защите братьев-славян и поддержке православных единоверцев. Игнорировать мнение общества правящие круги были не в силах. И даже убежденный легитимист Николай I был вынужден одновременно бороться с революционной заразой, защищать монархов, сидящих на тронах на законных основаниях, - и строить планы по разделу Османской империи и распространению влияния России на Балканах. По сути, налицо были два противоположных политических вектора, реализация которых привела к противоречиям, вылившимся в Крымскую войну.

Новый император Александр II оказался даже более зависим от общественного мнения, которое в условиях либерализации общества стало куда влиятельнее, чем прежде. А в русском обществе национализм и панславизм стали господствующими идеологиями. В 1867 году с большой помпой в Санкт-Петербурге, а затем в Москве прошел Всеславянский съезд, на котором громко звучали слова о славянском единстве. В Вене состоявшийся форум поняли однозначно, обиделись и сочли деятельность русских заговором против Австрии. И, в принципе, ничего удивительного тут нет. Сложно спокойно наблюдать за тем, как в соседней и гораздо более сильной империи открыто претендуют на пусть находящуюся в очень дальней перспективе, но власть над всеми славянскими народами, которые рано или поздно должны объединиться в едином государстве.

К чему приводят такие разговоры, было понятно давно. В 1861 году завершился первый этап объединения Италии, в результате которого из множества мелких владений родилось единое Итальянское королевство. Причем его появление на свет больше всего задело интересы империи Габсбургов, лишившейся изрядного куска своих земель. И всего за год до Всеславянского съезда отгремели залпы австро-прусской войны, после которой претензии Берлина на объединение Германии стали очевидны каждому, а Австрия потеряла Венецианскую область.

Никакие уверения русского правительства в том, что оно не желает зла империи Габсбургов, не могли успокоить австрийцев. В Вене знали, что вслед за словами о славянской общности неизбежно последуют политические решения. Ведь унификационные процессы в Германии и Италии, происходившие на их глазах, тоже начинались с казавшихся безвредными разговоров университетских профессоров. В результате русско-австрийский союз, с XVIII столетия бывший определяющим политическим фактором в обеих державах, пал жертвой национальных чувств славянских народов. Выбирая между немцами и братушками-славянами, русское общество, а вслед за ним и русское правительство выбрало единоверцев и близких по крови, а не чужаков.

Так Австрия стала смертельным врагом России. В Вене пришли к выводу, что само существование русского государства угрожает безопасности их страны, и отныне делали все, чтобы ослабить своего могущественного конкурента. Даже если бы русское правительство захотело наладить отношения с Веной, оно было уже совершенно бессильно. О помощи славянам и православным говорили все русские люди независимо от убеждений: от либералов и революционеров до убежденных консерваторов. Иначе и быть не могло: воздух Европы XIX века был наполнен романтическим национальным чувством, и все народы дышали им полной грудью.

В сохранении разделенной Германии были кровно заинтересованы Франция и Австрия. Союз России с любой из них автоматически делал объединение Германии невозможным. Ведь Пруссия ни за что не пережила бы удара, нанесенного ей с двух сторон. Да и военно-политический вес союза двух великих держав был бы достаточен, чтобы после грозного оклика в Берлине оставили бы любые мечты об объединении. Но сложилось так, что Франция поддержала итальянцев в войне за объединение страны, чем решительно испортила отношения с Веной.

Русско-прусские отношения и роль России в объединении Германии

В свою очередь, в Санкт-Петербурге прекрасно помнили решительную антирусскую позицию Парижа во время конфликта на Востоке и последовавшей за ним Крымской войны. Постоянные революции, поддержка мятежных поляков и власть Наполеона III с его сомнительной, с точки зрения русских, легитимностью не прибавляли симпатий Франции. Пока у власти в России находились люди, помнившие, как французы сражались с русскими у Севастополя, а затем видевшие, как те открыто выступили на стороне поляков в 1863 году и дошли до прямых угроз Российской империи, никакой союз с Францией был невозможен.

И, как уже отмечалось, возможный союз России с Австрией был разрушен панславизмом и особыми интересами России на Балканах. Так что все три потенциальных противника объединенной Германии в ключевой момент истории и слышать не хотели о каких-либо совместных действиях, хотя бы они были полностью в их интересах.

Зато русско-прусские отношения продолжали сохраняться в самом лучшем виде. Пруссия стабильно поддерживала русских во всех внешнеполитических акциях. Когда во время польского восстания 1863 года против Российской империи ополчилась вся Европа, Берлин пошел на подписание тайного соглашения о совместных действиях против повстанцев. Прусские власти старательно не задевали русские интересы и всячески демонстрировали свою приязнь. Так что когда перед Санкт-Петербургским кабинетом встал вопрос: что делать, рисковать в одиночку выступить против готовящейся объединиться Германии в ходе сначала австро-прусской войны 1866 года, а затем франко-прусской войны 1870-1871-х - или же признать право Германии на образование единого государства, в России предпочли смириться с неизбежным, испытав мстительное удовлетворение от того, как пруссаками были последовательно унижены старые недруги - сначала Вена, а затем Париж.

И иначе просто быть не могло. Объединение Германии не оказалось результатом неудачных решений Александра Горчакова, как утверждают некоторые. Не было бы Горчакова, те же самые решения принял бы любой другой министр иностранных дел. Силы исторического развития неизбежны, и им не могут противостоять отдельные личности. По крайней мере противостоять достаточно долго, чтобы переломить ход событий. Победа Пруссии и провозглашение Германской империи стали политической реальностью задолго до 1870 года, во время войн с наполеоновской Францией. Никакие силы не могли воспрепятствовать нарастающему национальному чувству, которое отталкивало русских в сторону от австрийцев, а немцев звало к объединению.

А отсюда с не меньшей неизбежностью следует факт Первой мировой войны. Немецкий национализм привел к союзу вчерашних недругов Германии и Австро-Венгрии. Последним шансом Европы сохранить мир мог бы стать союз России и Германии, в котором они договорились бы совместно съесть Австрию, немецкие земли которой отошли бы к Германии, а славянские - к России. Но такой политический разворот, хотя и был невероятно выгоден обоим участникам, оказался решительно невозможным, потому что национально настроенное германское общество неизбежно восприняло бы его как самое гнусное предательство братской Австрии. Так европейский национальный подъем, начавшийся более чем за сто лет до Великой войны, послужил не только причиной объединения Германии, но и привел к последовавшему за ним великому кровопролитию.

Автор(ы):  Михаил Диунов
Короткая ссылка на новость: http://4pera.com/~0WD5J


Люди, раскачивайте лодку!!!




Переходи! Подписывайся! ... пользователей

   открыл, Электронная почта, конверт значок

 info@4pera.com

вконтакте Vестник Vедьмы



 

 Vестник Vедьмы