Прохиндеи. Как Михаил Бычков и Владимир Петров разрушают в Воронеже великое русское драматическое искусство

Люди добрые, да когда же прекратится безобразие? Когда же воронежский драмтеатр очистится от нечисти, которая в нем засела? Неужели властям нет никакого дела до того, что там творится?

О Камерном театре и его пастыре Михаиле Бычкове в последнее время сказано много. Не буду повторяться. А вот драмтеатр почему-то почти не попадает в фокус развернувшейся дискуссии. Хотя гнилостный процесс, который в нем запушен, будет поопаснее того, что развивается в Камерном.

Дело в том, что у Бычкова есть определенная репутация в нашем обществе. Люди знающие о его театр просто не мараются. Да и многим из тех, кто далек от искусства, хватает одного-двух приходов в Камерный для того, чтобы навсегда забыть туда дорогу. Тусуются в Камерном постоянно в основном зрители с некоторыми отклонениями в психике да незрелая молодежь.

Совсем другое дело - Воронежский государственный академический театр драмы имени Алексея Кольцова. За его плечами более чем двухсотлетняя славная история. Череда выдающихся режиссеров и множество ярких постановок.

То, что Воронежский государственный театр драмы с 1959 года стал носить имя нашего знаменитого земляка - поэта Алексея Кольцова, не случайно: спектакли были пропитаны русским духом даже тогда, когда ставились по пьесам зарубежных авторов. А в 1978-м драмтеатр удостоился почетного звания «академический». И присвоение ему высокого звания тоже не было случайностью. Оно свидетельствовало о том, что здесь есть чему поучиться.

Вехой в истории Воронежского государственного академического театра драмы имени Алексея Кольцова стал Анатолий Иванов, назначенный его художественным руководителем в 1987 году. Иванов сделал акцент на русскую классику, сохранял и развивал традиции русского психологического театра. Его политика была тем более ценной, что шла вразрез с наступившими тогда в России мрачными временами. В хлынувших в искусство со всех сторон потоках грязи ивановский театр был спасительным островом для воронежской интеллигенции. На волнующие ее больные вопросы современности она искала и находила ответы в постановках по вечным произведениям Николая Гоголя, Александра Островского, Антона Чехова, Алексея Толстого, Михаила Булгакова.

В 1996 году из обветшавшего здания на проспекте Революции драмтеатр переехал в новое здание на площади Детей. А старое здание, имеющее статус памятника истории и культуры XIX века, поставили на капитальный ремонт. К сожалению, окончания ремонта, растянувшегося на долгие 16 лет, Иванов так и не дождался. Он умер в 2009 году. Хотя дело, конечно, не в ремонте. Но и в нем тоже.

По стечению обстоятельств пребывший в Воронежскую область из Москвы как раз в год смерти Анатолия Иванова новый губернатор Алексей Гордеев, казалось бы, откликнулся на чаяния воронежских театралов: оперативно изыскал средства и интенсифицировал ремонтные работы по восстановлению исторического здания драмтеатра. Одновременно Гордеевым из Москвы был приглашен новый художественный руководитель тоже с русской, как и у Иванова, фамилией - Владимир Петров.

Однако дело в упомянутом мною выше «казалось бы». У человека с русской фамилией оказалась совершенно не русская душа. Все стало очевидно в 2012 году, когда, наконец-то, завершились ремонтные работы. Ладно, если бы речь шла только об оформлении Петровым здания драмтеатра в каких-то странных серо-охристых тонах взамен близкой русской душе красно-желтой гамме. Но все обстоит гораздо хуже. Независимо от того, что с тех пор ставится на сцене драмтеатра (в здании на площади Детей и после назначения Петрова художественным руководителем продолжали идти ивановские спектакли) - русская или зарубежная классика, современные пьесы, - метод всегда один: извратить суть, низвести человеческие характеры до уровня карикатур или, того хуже, патологий, одеть героев в странные костюмы и наполнить пространство сцены такими же странными декорациями, применять как можно больше всякого рода спецэффектов, даже если они никак не связанны с содержанием спектакля. Причем такой подход свойственен не только самому художественному руководителю Владимиру Петрову, но и всем работающим у него режиссерам. Похоже, режиссеров с другими подходами в драмтеатр просто не пускают.

Не раз доводилось слышать от знакомых, что они не выдержали, ушли со спектакля, а потом долго плевались. Вместе с тем некоторые из знакомых не сразу завязывают с походами в драмтеатр, а один за другим посещают новые спектакли, чтобы каждый раз уходить с них и плеваться. Почему же они туда ходят? Я подумала: наверное, потому, что люди просто не могут, не хотят поверить в то, что их театр убит, что его в стенах драмтеатра уже не найти!

Вот и недавно одна глубокоуважаемая мною дама пригласила нас с мамой в драмтеатр. Как она объяснила, внук угадал ее давнее желание и подарил ей на Новый год сертификат на посещение пары-тройки спектаклей. Но она решила поступить иначе: сходить на один спектакль, но в компании друзей, коими являемся мы с мамой. А дама в таком почтенном возрасте, что помнит не только ивановские, но и советские постановки. Поэтому всей душой жаждет погрузиться в прошлое, а заодно и осмотреть отремонтированное здание театра, в котором, к стыду своему, ни разу не была. Ну не станешь же человеку в годах объяснять, что того театра уже нет - все равно ведь не поверит, только обидится.

А поскольку выбрать спектакль приятельница поручила мне, я и засела за репертуар. После напряженной аналитической работы пришла к выводу, что в драмтеатре можно посетить один-единственный спектакль - «Соло для часов с боем» по пьесе словацкого драматурга Освальда Заградника. В советское время пьесу о трагической участи пожилых людей в нашем мире - в постановке Московского художественного академического театра имени Алексея Горького - то и дело показывали по телевизору. Игра корифеев отечественной сцены - Михаила Яншина, Алексея Грибова, Ольги Андровской, Марка Прудкина и Виктора Станицына - каждый раз заставляла плакать. Но и постановка воронежского драмтеатра обещала не разочаровать, так как из информации на сайте следовало, что в ней заняты в основном ивановские актеры. Поделилась своими соображениями с сыном - как с человеком, посетившим в драмтеатре уже не один спектакль. На что сын заметил: «В нашем театре возможно все».

И слова сына оказались пророческими! Нет, к актерам ивановской школы претензий нет. За исключением Валерия Блинова, игравшего Райнера как-то не очень убедительно. Зато Анатолий Гладнев (Франтишек Абель), Елена Гладышева (Конти), Вячеслав Бухтояров (Хмелик) и Вячеслав Зайцев (инспектор Мич) держались на сцене ничуть не хуже, чем МХАТовцы. И тоже вызывали слезы.

Тем не менее даже спектакль «Соло для часов с боем» был подпорчен. Во-первых, роль внука Абеля, Павла, играл Евгений Чистяков - тот самый актер, который сыграл Гамлета в недавней провальной драмтеатровской постановке (во многом провальность и обеспечивалась именно Чистяковым). Впрочем, слово «играл» по отношению к актеру является в корне неверным по причине того, что последний вообще не утруждает себя вживанием в образ. Да, собственно говоря, зачем, если петровский театр ни в чем подобном не нуждается? Чистяков-Гамлет и Чистяков-Павел - один и тот же персонаж в разных обстоятельствах, отличительной чертой которого является постоянный тремор конечностей, причем всех одновременно! Кстати, в программке в качестве исполнителя роли Павла значился совсем другой актер - Евгений Жуков, однако о замене одного Евгения на другого зрителей не предупредили. Я-то догадалась, что на сцене не Жуков только потому, что узнала Чистякова (актера с таким тремором забыть невозможно!). А ведь кто-то из зрителей после спектакля станет почем свет костерить Жукова, не зная, что перед ним был не Жуков, а Чистяков. Вот такое неуважение к людям в обмен на недешевые билеты (наши, на втором ряду, стоили по 850 рублей).

К слову сказать, невеста Павла - Даша - в исполнении Жанны Бражниковой (если программка, конечно, не врет и на сцене была именно она) смотрелась гораздо достовернее, чем ее горе-жених. Но ее появлением на сцене достижения молодежи в пьесе и ограничились.

Насколько сумели, изуродовали спектакль молодые режиссер-постановщик Никита Рак и художник-постановщик Полина Рак. Собственно, от них не требовалось ничего кроме невмешательства в высококлассную пьесу. Ан нет! По-видимому, невмешательство, в отличие от вмешательства, в денежном эквиваленте ничего не стоит. Поэтому Никита и Полина Рак установили на заднике сцены большущий экран, на котором по ходу спектакля демонстрировались отрывки из каких-то старых черно-белых зарубежных фильмов (кажется, американских). Но их показывали совершенно невпопад, поэтому они здорово отвлекали. Например, в сцене, когда пани Конти стало плохо после телефонного звонка от ее несуществующего сына (такой подарок на день рождения ей решили преподнести ее друзья-старички), на экране застыли встревоженные женские глаза, смотрящие в щелочку между досками. К чему? Почему? Непонятно.

В финальной сцене, когда умирающую пани Конти унесли санитары (кстати, те же мужчины с лицами бывалых наркоманов, что и в «Гамлете»), а к зрителям выскочили картинно изображающие любовь Павел с Дашей, на экране вдруг возникло закулисье, где на удобном диванчике сидели плечом к плечу ожившая пани Конти, Франтишек Абель, Хмелик, Райнер, инспектор Мич. Герои пьесы улыбались, переговаривались, и им разве что семечек не хватало - для полного, так сказать, счастья. Вот такая находка. Хотя и описанную сцену можно было бы обратить на пользу спектакля, показав, к примеру, не кое-как снятый общий план, а крупно лица актеров с комплементарным заключительным аккордам пьесы выражением. Но тут надо обладать талантами, которых Никита и Полина Рак, судя по всему, лишены напрочь.

Больно. Больно за все происходящее в драмтеатре. Взять бы метлу да погнать оттуда всю оккупировавшую его нечисть! Только как осуществить задуманное без вмешательства властей? А власти молчат. Делают вид, что ничего не понимают? Или действительно ничего не понимают?

Зато бывший губернатор Алексей Гордеев, надо полагать, хорошо понимал, что делает: отдал центр города двум прохиндеям, которые теперь методично, день за днем, разрушают великое русское драматическое искусство.