Константин Крылов: Буковский

Умер Владимир Буковский, известный советский диссидент и литератор. Ему было 76 лет. Он скончался в больнице Кембриджа от остановки сердца. Судя по маленькой буре в блогах, старик Буковский по-прежнему вызывает какие-то чувства у публики. Впрочем, либералы стенали негромко, без криков «Отца мы потеряли!», все больше отделываясь дежурными фразами.

Зато патриоты с наслаждением кляли покойника. Разумеется, не за диссидентскую деятельность, а за то, в чем его обвинили англичане - за педофилию. У старика, живущего в Британии, британские спецслужбы нашли на компьютере коллекцию педофильской порнографии. Буковский сначала пытался открещиваться («Подкинули!»), потом признался, что и в самом деле коллекционировал ее в исследовательских целях.

Я вообще не стал бы говорить о педофилии. Но в связи с тем, что половая тема затрагивается практически в каждой второй публикации о Буковском, то разделаюсь с ней сразу. Коротко и грубо. Да, я не сомневаюсь (а кто сомневается?), что интерес к голым детишкам у Буковского был не академическим. Само же явление известно со времен античности: старческая импотенция иногда сопровождается чем-то подобным. Человек не может принять собственного бессилия и ищет способы разжечь угасающую чувственность. Недуг постыдный, но он именно недуг. Хотя ему были подвержены и весьма нравственные люди. Даже такие, как, например, консервативный мыслитель Константин Леонтьев (почитайте его поздние письма, если не верите). Плюс к тому личная жизнь Буковского никогда не была благополучной. У него никогда не было семьи, жены, детей. И здесь был не только его выбор - он 12 лет провел в тюрьмах и психушках. Ситуация его никоим образом не оправдывает, разумеется. Но давайте все-таки немного прикрутим фитилек праведного негодования. Предоставим старческие грешки покойника суду Божьему. И поговорим о том, кем он был. И почему именно таким.

Владимир Константинович Буковский родился в эвакуации в Башкирии в 1942 году - не самое хорошее время, чтобы появляться на свет. Отец - Константин Буковский, советский писатель и журналист, поднялся от заводских многотиражек до корреспондента «Красной звезды». По советским меркам - прекрасная карьера. Естественно, член КПСС - с 1930-го, кажется, года. Во время войны был фронтовым корреспондентом - то есть не воевал и хорошо кушал. В дальнейшем писал о селе, крестьянстве, сельском хозяйстве - ну, тут все ясно - гнида конченая, певец колхозного строя. Как сказано в известном романе Стругацких, «ел, пил, спал в свое удовольствие». С семьей он не жил. Умер в 1976 году. Насколько можно понять, за сына-диссидента его не наказали - видимо, человек был проверенный. Впрочем, сына он не любил и старался не замечать. Воспитывала его мать, Нина Ивановна Буковская, радиожурналистка. Она сына любила и защищала как могла. Когда Буковского обменивали на Корвалана - о чем ниже - он вылетал из СССР не с женой, не с любимой женщиной, а с мамой.

Вернувшись в Москву, Буковский-младший был записан в хорошую школу, где учились дети партработников. Мальчик с ними дружил и чувствовал себя среди них своим, не понимая собственной второсортности по сравнению с законными отпрысками дворянства маузера.

В 56 году состоялся XX съезд КПСС, на котором разоблачили Сталина. На маленького Володю съезд произвел неизгладимое - до самой смерти не изгладилось! - впечатление.

Как ни смешно, он был вполне себе правильным маленьким советским ребенком и верил в куманизм. Окружающие его номенклатурные детки, наверное, над ним посмеивались - они знали и понимали больше. Однако XX съезд задел их всех. Но номенклатурные быстро очухались - потому что в куманизм не верили. Что до Буковского, его прошибло очень сильно, на уровне «Бога нет». Мысль тяжелая, страшная.

Дальше была обычная история. Детишки нарисовали рукописный журнал с какой-то антисоветчиной. Вероятно, ничего такого особенного там не было. Журнал попал к учителям, нужно было принимать меры. Виноватым назначили Володю как наименее защищенного - за него из московского горкома никто не вступился бы. Ну вот его и отчислили.

Видимо, с тех пор Буковский начал что-то понимать про номенклатуру. То есть - заинтересовался проблемой. Впоследствии ситуация вышла ему боком.

Однако серьезных неприятностей Буковскому делать не стали - видимо, понимали, что он пострадал за компанию (то есть стал козлом отпущения). Он поступил в вечернюю школу и доучился.

В 1960 году Буковский стал постоянным посетителем - и одним из организаторов - публичных чтений стихов у памятника Маяковскому. Забавно - сейчас за такое свинтили бы сразу, но тогда шла пересменка власти и народишку позволили чуток свободушки. Тут же началась какая-то культурная жизнь, какая-то даже поэзия (Буковский, к примеру, был знаком со СМОГистами - самой интересной литературной группировкой того времени).

Стихи те были довольно беззубые, «Смерть советской власти» никто не говорил. Хотя несколько человек арестовали. У Буковского в квартире провели обыск, нашли какое-то сочинение о демократизации ВЛКСМ. Решили, что он дурак и оставили в покое.

Он отучился в вечерней школе и поступил в МГУ на почвоведение. В МГУ были какая-никакая студенческая жизнь, вольные разговоры под портвешок и самопальные стишки. Буковский туда вписался, но позволял себе много лишнего. За что и был отчислен.

В 1962-м, опасаясь ареста, Буковский отправился в геологическую экспедицию в Сибирь - на полгода. В 30-40 годы прокатывало. Видимо, кто-то из старших товарищей поделился опытом. Однако в 60-е ситуация изменилась, уровень работы карательных органов сильно возрос. К тому же Владимир Константинович, вернувшись, снова взялся за старое.

В 1963 году Буковский был арестован за изготовление двух фотокопий [1] книги югославского диссидента Милована Джиласа «Новый класс: Анализ коммунистической системы».

Здесь немного задержимся. Система управления социалистическим лагерем была устроена следующим образом. СССР управлялся непосредственно из Лонд… ну, скажем, из некоего центра, имевшего предшественником Интернационал (якобы распущенный Сталиным, ха-ха). Соцстраны управлялись из СССР, с небольшой коррекцией из центра. Но были две особенные страны, которые имели статус как СССР, то есть сидели на прямом проводе, - Югославия и Куба. После роспуска советского блока Куба так и осталась в прежнем статусе, Югославию размонтировали, но потом. Так вот, югославским товарищам было известно и понятно куда больше, чем советским недотыкомкам. Джилас же был высокопоставленным функционером, много знал и к тому же был патриотом. Его программой было поднятие статуса Югославии от коммунистической страны (то есть позорной криптоколонии) до относительно пристойной страны с более или менее нормальными демократическими институтами и т.п. И, конечно, всяческого дистанцирования от поганого, срамного, зашкварного сысысыра. Зависеть от которого было стыдобищно. (Как и сейчас - от Российской Федерации, имеющей тот же статус.)

Но ничего подобного Буковский не понимал. Да и откуда? Однако интерес был обоснованным. Если бы Буковский углубился в изучение советской элиты, особенно ее национально-кланового состава, он, может быть, понял бы, в каком государстве живет и что государство делает (особенно с русским народом). Увы. Джилас не пошел впрок. На ту же дорогу он не свернул. К счастью для себя, возможно.

Так или иначе: Буковский был признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение в Ленинградскую спецпсихбольницу.

Карательную психиатрию использовали все и всегда, она - не советское изобретение. Одно дело - сажать, другое - лечить. Но в СССР соответствующая мера оказалась крайне удобной и действенной. Больного не судят, больному просто ставят диагноз. Дальше его можно пытать (лечение) и держать взаперти сколько угодно, хоть пожизненно.

Обвиняемых по политическим статьям везли на экспертизу в Институт имени Сербского. Ставить диагнозы по распоряжениям КГБ было делом нехлопотным и приятным. За право сесть на тему даже конкурировали. Существовали две школы палачей - академика Снежневского и профессора Лунца. Снежневский придумал вялотекущую шизофрению, а Лунц - паранойяльные расстройства. В конечном итоге стандартным диагнозом диссидента стала именно вялотекучка. Нигде кроме СССР такой диагноз не считали научно-признанным. Зато он был крайне удобен, так как позволял объявить сумасшедшим абсолютно любого человека: даже полное отсутствие симптоматики объясняли тем, что болезнь протекает вяло.

Описывать, что делали с больными, нет смысла. Если коротко - пытали и сводили с ума. Однако именно там он познакомился с генералом Григоренко.

Генерал Григоренко был, в общем-то, обычным украинским националистом, что совершенно естественно. Кроме закошмаренных русских националистами были абсолютно все представители абсолютно всех народов СССР, а уж украинцы в принципе находились на особом положении. Так что до определенного момента Григоренко делал образцовую советскую карьеру. Почему он вдруг расчехлился? Тут возможны две версии: то ли он вообразил себя великим (или захотел им стать), то ли его выбрали для своих целей гебисты. Впрочем, почему «то ли»? Вероятнее всего, человека сочли годным для определенной миссии и поставили на лыжи.

Идея Григоренко была проста: нужен интернационал, сплотка всех нерусских против русских. Последних он именовал советской властью, чтобы побольнее русских оскорбить и чтобы их же обманывать. Впрочем, время от времени он высказывался абсолютно конкретно:

«Сталин на празднике Победы произнес тост за великий русский народ. Тост, который развязал руки великодержавно-шовинистическим элементам и унизил достоинство других народов, в том числе моего великого украинского народа».

Григоренко начал свою деятельность с борьбы против антисемитизма (что смешно само по себе), а потом взял себе беспроигрышную тему - защиту прав крымских татар. Что такое крымские татары и чего от них можно ждать, теперь, кажется, понимают все (кроме отмороженных гнид-многонациональщиков). Но тогда здесь был просто отличный ход: татары казались особо пострадавшими от советской власти, и сама советская власть фактически признавала их таковыми (догадайтесь почему). Григоренко поставил перед ними простую и понятную задачу: способствовал организации национального движения крымских татар, стал неформальным лидером их движения за возвращение в Крым. Оно увенчалось успехом - можно сказать, предопределенным заранее. Но мы не будем углубляться в тему, а то чего-нибудь наговорим, ага-ага.

Гебисты Григоренко по-своему оберегали. Разумеется, он сидел в психушках - тут ничего не поделаешь, работа такая. Однако условия труда ему обеспечивали. В той же страшной ленинградской психушке ему не давали таблеток и не ставили уколов - то есть не пытали и с ума не сводили. В дальнейшем условия стали хуже: надо было поддерживать легенду. В конце концов Григоренко отпустили на Запад (мечта любого советского человека). Как написано в одной статье, «Григоренко, не имея ни малейшего намерения эмигрировать, поехал навестить живущего там сына, и сразу же, указом Леонида Брежнева, был лишен гражданства».

Ну просто праздник какой-то - мучимого властью Григоренко выпускают за границу (!) к живущему там сыну (!!) и уже потом лишают гражданства (!!!). Для сравнения: другие люди жизнь клали на то, чтобы только выехать (или бежать) из ненавистного СССР. Генералу все преподнесли на блюдечке. С чего бы? И опять же - sapienti sat.

Я так подробно пишу о Григоренко, поскольку думаю, что именно общение с ним и его кругом оказалось для Буковского крайне важным. По сути, именно Григоренко помог ему ответить на вопрос «Кто виноват?»

Ну то есть. Советскую власть он, конечно, ненавидел - и совершенно правильно. Но вот откуда она взялась и почему существует - не понимал. Григоренко и прочие националы ему объяснили. Советская власть = русские, русский народ. Он сам на себя повесил столь страшную гадину. И хотя он от нее же и страдает, все-таки вина на нем. А не на других народах, которые - жертвы (хотя роль жертв в революционных событиях может не замечать только слепой).

В сети Буковского часто называют русофобом и приписывают ему соответствующее происхождение (как правило, еврейское). Я очень сомневаюсь в его еврействе. В конце концов схожих взглядов придерживалась Валерия Новодворская, которая всегда вписывалась за кого угодно против русских. То, что другие ее и за человека-то не считали, она отчасти понимала, но считала, что надо терпеть, потому что «они же от нас так пострадали». Буковского же завораживала готовность нацменов добиваться своих целей и умение их добиваться. На разобщенных и терпеливых русских он крайне досадовал - и, разумеется, объяснял русскую покорность свойствами русской души… К чему мы, впрочем, еще вернемся. Как и к поразительной, космической слепоте русских диссидентов, которые своими глазами видели, что все нацмены - отмороженные националисты и хотят своего национального государства, и только русские ни о чем таком подумать не смеют.

Сейчас Буковского часто представляют как некоего лидера правозащиты. Лидером он не был. Во-первых, трудно быть лидером между отсидками. Во-вторых, правозащитное движение - которое было наполовину движением нерусских национальных меньшинств - ни в каких лидерах не нуждалось, особенно со стороны. У них у всех были прекрасная организация и свои авторитеты (у тех же татар - знаменитый Мустафа Джемилев, например). Немцами прямо руководили извне, про евреев-отказников и говорить нечего. Буковский вписывался во все национальные движения исключительно как спикер.

Разумеется, сотрудничеством с антирусским нацдвижем он не ограничивался. Он был, например, одним из организаторов митинга гласности в защиту Синявского и Даниэля. Его снова посадили в психушку - конкретно в Институт Сербского, где он провел восемь месяцев. Освободили его из-за начавшейся на Западе кампании в его поддержку.

В декабря 1967-го Буковского арестовали снова - теперь за организацию демонстрации протеста против ареста Юрия Галанскова и Александра Гинзбурга. с психиатрической темой возиться не стали, а дали три года лагерей по статье «Активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок». Сейчас в РФ можно схлопотать подобный срок и за меньшее.

На свободе - он вышел в январе 70 года - Буковский пробыл недолго. Работал литературным секретарем (в том числе у писателя Максимова - будущего эмигранта и главного редактора журнала «Континент»). Основным же занятием его стало разоблачение советской карательной психиатрии - тему он знал лично.

Как ни странно выглядит с нашей нынешней точки зрения, КГБ с ним цацкалось. Его вызывали на беседы, за ним велась демонстративная слежка. Но в то же время он спокойно собирал и готовил документы для передачи на Запад. И, что характерно, передал - 150 страниц текста с доказательствами того, что психиатрия в СССР используется для расправ над инакомыслящими. Особенно убойными оказались копии судебно-психиатрических экспертиз шести известных инакомыслящих, признанных в СССР невменяемыми (а именно - П.Григоренко, И.Яхимовича, Н.Горбаневской, В.Файнберга, В.Борисова и В.Кузнецова [2]). Западные эксперты (конкретно - британские) смогли изучить копии диагнозов и сам процесс диагностики. И публично заявили, что диагнозы выставлены исключительно по политическим мотивам.

Сейчас читать про доказательства Буковского можно только с кривой усмешкой. Но - да, тогда подобное считалось ужасным компроматом. Сейчас можно слать на Запад тоннами какие-нибудь судебные экспертизы по 282-й статье (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства), совершенно бредовые. Ну и что? Там они никого не интересуют. Но тогда политическая обстановка была другая. Тема преследований за политику для СССР была болезненной. Или хотя бы изображалась таковой.

Другая причина возможной усмешки - непонимание масштабов советской карательной психиатрии. По психушкам распихали как минимум около 15-20 тыс. человек, виновных в нелояльности советской власти. А, вообще-то, в 1988-1989 годах по требованию западных психиатров как одному из условий принятия советских психиатров во Всемирную психиатрическую ассоциацию около 2 млн человек было снято c психиатрического учета. Спрашивается: а как они туда попали и зачем? Вот то-то.

Но вернемся к теме. В марте 1971 года Буковского снова арестовали. Причем арест был заранее разрекламирован. А именно - перед ним в «Правде» (!) поместили статью о Буковском, где он был назван «хулиганом, занимающимся антисоветской деятельностью».

Факт, если вдуматься, невероятный. «Правда» была газетой, выпускаемой тиражами в десятки миллионов экземпляров. То есть о существовании и антисоветской деятельности некоего Владимира Константиновича Буковского узнал весь СССР.

Именно тогда Буковский и стал главным диссидентом страны. Потому что про него написали в «Правде». А кличка «хулиган» к нему приклеилась намертво. Напоминаем, что в СССР слово «хулиган» имело и дополнительные значения - от очень-очень плохого до хорошего; Буковский, видимо, был хулиганом в хорошем смысле.

Тут возникает вопрос: что, советские власти не понимали, что они делают малоизвестному диссиденту бешеную рекламу? На свой вопрос я предлагаю читателю ответить самостоятельно. Как и на вопрос, кто пустил в народ частушку «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана» - впрочем, о Корвалане позже, когда пойдет речь о знаменитом обмене.

Процесс над Буковским состоялся 5 января 1972 года в Московском городском суде. За антисоветскую агитацию и пропаганду его приговорили к семи годам заключения (два года лагерей и пять лет ссылки) - максимальному сроку наказания, какой можно было дать по статье 70.1 УК РСФСР.

Сейчас какой-нибудь сотрудник центра «Э» только посмеялся бы - дети, чисто дети, не могли упрятать вредного человечка лет на пять-шесть по какому-нибудь левому обвинению! Как того же Сашу Белова, которому впаяли 7,5 лет колонии [3]. Но смеяться не нужно. Надо было бы - Буковский просто не дожил бы до суда. Значит, было не надо.

Предупреждая вопросы: я не хочу сказать, что Владимир Константинович сотрудничал с гебистами и все такое. Но вот то, что он был разыгрываемой фигурой, в том числе на международном уровне и с обеих сторон, - несомненно.

Срок он отбывал во Владимирской тюрьме, затем в в колонии Пермь-36. Там написал предисловие к брошюре психиатра Семена Глузмана [4] «Пособие по психиатрии для инакомыслящих». Что-то еще писал. Участвовал в разного рода акциях протеста против произвола тюремной администрации, начавшихся в колонии в мае 1974 года. В том же мае, только в конце, его отправили обратно во Владимирскую тюрьму, где построже.

Заграница всерьез подключилась в 1975 году, когда в Лондоне был создан комитет «В защиту Буковского». Подключилась и «Международная амнистия». Тут игра пошла уже всерьез. Освобождение Буковского стало на Западе постоянной темой. В его защиту выступили статусные деятели культуры - например, литераторы, от Артура Миллера до Владимира Набокова. Ценность Буковского росла. Дело пошло на принцип.

Между тем у СССР тоже были принципиальные темы того же свойства. Не нужно забывать, что политзаключенные были не только в СССР. По всему миру по тюрьмам сидели немало левых террористов, коммунистических агитаторов, всякого рода борцов за дело рабочего класса. Разумеется, их политический и моральный вес был разный - как и у советских инакомыслящих, разумеется. Но были и настоящие жемчужины. Например, Анжела Дэвис, которую одно время дружно обожал весь советский народ. Или лидер чилийской компартии Луис Корвалан, умученный генералом Пиночетом. Кстати, без иронии - и в самом деле умученный и поэтому заслуживающий сочувствия (если не думать о том, какой кошмар устроили бы в Чили коммунисты, получи они власть).

Кому именно пришла в голову мысль обменять хулигана на Луиса Корвалана? Очевидно, гебистам. Во-первых, потому, что обмен засвеченными шпионами - традиционная практика спецслужб. Во-вторых, сам процесс обмена не мог не обойтись без тех же спецслужб - что поднимало их значение. Андропову идея обмена не могла не понравиться. Брежнев мог бы воспротивиться, но он был лично заинтересован в успехе: товарищ Корвалан ему по-человечески нравился, и он хотел его спасти.

Вопросы утрясали очень долго. Например, советская сторона упорно не желала называть обмен обменом, а настаивала на формулировке «одновременное освобождение». Зачем, почему? Хрен его знает. Наверное, видели в слове «обмен» что-то обидное для себя. Другая сторона тоже кобенилась, выдвигала всякие условия и т.п.

Сам Буковский ничего о происходящем не знал. Больше знала его мама, Нина Ивановна. Которая к тому времени занималась только делами сына.

Если уж на то пошло: если кто в описанной истории заслуживает однозначного сочувствия и восхищения, то именно Нина Ивановна. Которая сына любила и за него боялась, но которая никогда не склоняла его к сдаче. Я знаю немало случаев, когда семья какого-то борца с режимом или отрекалась от него, или начинала на него давить («Ты что, дурак, они тебя убьют, сиди дома, сиди тихо»). Но вот мама Буковского была полностью на стороне сына, разделяла его убеждения и делала для него все, что могла, - без каких-либо условий.

Впрочем, оставим лирику. Машина договоренностей в конце концов перемолола все трудности. Что ознаменовалось… новой рекламной статьей о Буковском.

27 октября 1976 года в «Литературной газете» было опубликовано большое интервью заместителя министра юстиции СССР Александра Яковлевича Сухарева. В которой товарищ на голубом глазу утверждал, что Буковский был связан с Народно-трудовым союзом (НТС, русской национальной организацией за рубежом, традиционным жупелом советских товарищей), что он брал у НТС деньги, подстрекал к антисоветским выступлениям и чуть ли не самому Гитлеру сапоги целовал. Все было полнейшей чушью - хотя бы потому, что даже на суде его в ни в чем подобном не обвиняли. Сам Буковский потом удивлялся: «В наше время, когда почти все слушают западное радио, когда меня даже конвойные на этапе узнавали, - что может дать такая глупость?»

Разумеется, никакой глупости тут не было. В преддверии обмена советская власть хотела привлечь внимание к фигуре Буковского - изрядно подзабытой за шесть лет. Обвинения, хотя и вздорные, были нужны для того, чтобы подогреть интерес. Одно дело какая-то правозащита (да еще и связи с малосимпатичными крымскими татарами), другое - шпионский детектив с фашистской власовско-антисоветской организацией (НТС в СССР позиционировали именно так), деньги, призывы к восстанию… Налицо было что-то волнующее, прямо как из фильма «Мертвый сезон».

18 декабря 1976 года Буковского обменяли на лидера Коммунистической партии Чили Луиса Корвалана.

[1] Мне всегда было непонятно, почему наши диссиденты тратили жизни на перепечатку или фотографирование книг, но даже не пытались сделать простейший, на уровне XVII века, печатный станок гутенберговского уровня или гектограф.

[2] Я встречал утверждения, что в список входила и Новодворская. Однако в «Хронике текущих событий» таких данных нет. «Хронике» я доверяю больше.

[3] Потом его, впрочем, сократили до трех лет. А могли и не сокращать.

[4] Сейчас Семен Фишелевич - исполнительный секретарь Ассоциации психиатров Украины.

Окончание следует