Главный урок Константина Крылова

Такое ощущение, что Константин Анатольевич Крылов был всегда. Мы все давно к нему привыкли. Еще в начале нулевых, в олдскульном Живом Журнале, Крылов уже был широко известен, притягивая к своей странице как друзей, так и недругов. 

Читать его было интересно, хотя, например, Дмитрия Галковского, которого он обильно цитировал и от которого во многом отталкивался, я открыл для себя в 1992 году, когда «Бесконечный тупик» частями публиковался в различных журналах. То есть в информационном плане в крыловских текстах для меня было мало нового и неожиданного. Все-таки сформировались мы оба в девяностые, читали примерно одни и те же книги и газеты (в том числе и национал-патриотический Самиздат), подозреваю, могли пересекаться на каких-то массовых мероприятиях, на которые в те времена была мода.

Новизна, однако, заключалась в подаче материала. Патриотическая публицистика восьмидесятых и девяностых была, за редким исключением, унылой и однообразной. Ей не хватало гибкости, иронии, да просто какого-то шарма. Оный шарм, кстати, сначала и появился в «Бесконечном тупике» у Галковского, а затем - в начале нулевых - в ЖЖ Крылова. Здесь была уже иная патриотическая риторика, без нытья, без сектантского ухода от реальных проблем, без жидоедства и традиционного сворачивания в позу жертвы. Крылов был активен, искрометен и смел, являя собой новую формацию русского националиста - человека умного, расчетливого, начитанного, способного переспорить кого угодно. Своих его явление удивляло, чужих настораживало. И было красиво, чертовски здорово!

Лет десять назад я был уверен, что у Константина большое будущее. Как минимум - пост главы госдумовской фракции русских националистов. Тогда мы верили, что что-то изменить в нашей стране можно честной политической борьбой. Я, впрочем, вынеся из девяностых опыт политической деятельности, поостерегся входить в ту же реку. А Крылов шел открыто, и поначалу многое у него получалось. Он возглавлял Русское общественное движение, общался с массой людей, обзаводился важными знакомствами, подбирал соратников. Казалось, еще чуть-чуть - и он из популярного блогера и активиста превратится в крупную политическую фигуру. Так думали многие, в том числе и те, кому по долгу службы следует бороться с возмутителями спокойствия.

И с ним начали бороться. Сначала по пустяшному поводу впаяли ему 282 статью за разжигание, затем стали просто издеваться, как в случае с крыловской Национально-демократической партией, которую зарегистрировали в Минюсте и тут же аннулировали регистрацию. Как судимый по 282 статье, он уже не мог занимать руководящие должности, проявлять активность в политическом плане, да и в быту судимость доставляла массу хлопот и неудобств. Конечно, он продолжал писать, редактировал Агентство политических новостей и журнал «Вопросы национализма», не распускал НДП, на что-то надеялся. Но было понятно, что перспектив не так много. Человеку перекрыли кислород, подрезали крылья. Не бандиту, не террористу, не насильнику - московскому интеллектуалу-идеалисту, который хотел что-то изменить в стране. Изменить в лучшую сторону. За что его и наказывали, за что его и сживали со свету.

Основная вина его была в том, что посмел возвысить голос в защиту русских, заявить, что у нас в нашей собственной стране тоже имеются некие права. А защита русских, как известно, в новейшей истории России считается главной крамолой. И когда сейчас, после его смерти, люди отмечают, что в нормальной стране, ценящей ум и гражданскую активность, Крылов был бы пристроен и упакован по высшему разряду, они абсолютно правы. Но в чекистско-новиопском государстве русским отведена самая низшая ступень. Крыловы тут должны быть обязательно ниже юзефовичей, симоньянов и прочих канделак. Если же условные Крыловы, будучи недовольны ситуацией, не хотят пристраиваться и изображать из себя русских, но порядочных, если имеют наглость заявлять о своих правах, то им начинают активно отравлять жизнь. Не секрет, наверное, что в последние годы с деньгами у Константина было туго, но нормально зарабатывать головой он не мог, ибо так все устроено. Он читал платные лекции, имел какой-то доход от редакторской деятельности, однако средств явно не хватало. Сравните его копейки с доходом носатых восточных красавиц, руководящих гостелеканалами и не забывающих снисходительно поплевывать на русский народ.

Так в чем же мораль истории, в чем главный урок Крылова? А вот ровно в том, что он и жизнью, и смертью подтвердил свою правоту. Нашей страной, утверждал он, управляет антинациональная элита, которая относится к русским как к покоренным туземцам. Любой прозревший и смелый туземец для элиты чрезвычайно опасен. Его станут уничтожать всеми доступными средствами - будь то шельмование в Интернете, судебное преследование или лишение средств к существованию. Ему не дадут проявить себя ни в какой области, обложат со всех сторон и будут ждать, пока он не сопьется, не сойдет с ума или не умрет от болезней. В данном случае дождались последнего варианта. Будь у Крылова нормальный доход, он, может, меньше напрягался бы и больше заботился о своем здоровье, не сидел столько времени за рабочим столом (редакторская работа в большом количестве - настоящий ад, уж поверьте). Имейся у него возможность проявить себя в политике, он был бы бодр и наверняка увлечен разными планами. Но его закрыли. И сил обстоятельства, как можно догадаться, ему не придавали.

Смерть его - величайшая утрата для национального движения, сколь бы банально ни прозвучали мои слова. За долгие годы Крылов стал неотъемлемой частью нашей жизни. Даже не соглашаясь с ним по тем или иным вопросам, мы все-таки с уважительным вниманием относились к его словам. И читали бы его еще лет двадцать. А то и тридцать. Национал-патриотический дискурс, что воспринимается сейчас как нечто само собой разумеющееся, во многом сформировался благодаря Крылову. И он многое мог бы еще сделать, даже не вставая из-за стола, без депутатского мандата и выступлений по ТВ. Мы должны помнить, чего он хотел для нас, для себя, для России. Вся его деятельность - борьба за русских в той или иной мере. В борьбе он сгорел, но другой судьбы для себя не видел, потому и не шел на компромисс с теми, кого презирал и считал врагами и угнетателями. Он, подобно пророку, верил в свою миссию и надеялся на лучший исход.

Конечно, Константин Крылов был большим явлением, достойным памяти не только современников, но и потомков. Он обязательно останется в своих публикациях, книгах, в наших воспоминаниях. Но публикации и книги - далеко не все. Важно помнить его урок. Понимать, почему же все так получилось, почему талантливейший русский человек, который был на голову выше своих гонителей, не смог полностью реализоваться в родной стране и ушел раньше срока? Нужно не просто помнить Константина Анатольевича, но и почитать. А почитание начинается с понимания. Чего хотел покойный? Какой идее подчинил он свои стремления и посвятил жизнь? Вот от чего и нужно нам сейчас отталкиваться, если мы и впрямь уважаем покойного. Помнить Крылова - значит следовать по тому же самому пути, по которому шел он. По трудному и долгому пути. Другого у него не было. Да и у нас нет.

Крылов: смерти нет