Егор Холмогоров: О чем новый фильм Квентина Тарантино

Выход на экраны нового фильма Квентина Тарантино «Однажды в Голливуде» поставил российских либералов в крайне неловкую ситуацию. Даже более неловкую, чем визит режиссера в Москву и его прогулки по кремлевским соборам, когда журналист «Эха Москвы» Ксения Ларина с перепугу аж от Бориса Пастернака отреклась, не читая. Но туристические маршруты американского режиссера - ничто по сравнению с его идеологическими сальто.

На протяжении четверти века у нас, как и в США, формировался культ Тарантино как кумира и эталона для продвинутых. Если ты по-настоящему прогрессивен, тебе должен нравиться Тарантино, и наоборот. Содержание последних тарантиновских фильмов тоже было весьма характерным: американские евреи убивают Гитлера, русских рядом не стояло («Бесславные ублюдки»), восставшие негры убивают белых расистов и всех приравненных к ним лиц («Джанго освобожденный»), белые ничтожны, особенно если они южане, и только черные по-настоящему сильны духом («Омерзительная восьмерка»). По сути, режиссер превратился в пропагандиста обамо-клинтоновской идеологии, лишь слегка припорошенной фирменной жестокостью и цинизмом.

И вдруг… Мэтр освободился наконец от плотной опеки Харви Вайнштейна, бывшего своего рода первым секретарем голливудского обкома Демократической партии США и пострадавшего в великой битве жабы с гадюкой феминизма. Оказалось, что без продюсерского идеологического контроля Тарантино не только снимает несколько иначе, но и совершенно по-другому расставляет идеологические акценты.

«Однажды в Голливуде» - жесткий удар под дых леволиберальной идеологии, которая захватила и поставила на грань уничтожения старую добрую Америку. По сути, хиппизм, ставший прародителем всех современных феминисток, антирасистов, ЛГБТ-активистов, борцов за толерантность против консервативных ценностей, приравнивается Тарантино к фашизму. Старые добрые американские герои, буквально сошедшие с экранов вестернов, еще способны защитить Америку от гибели с помощью кулака, бойцовой собаки и огнемета. Встретишь левацкую ведьму - сожги ее так же, не задумываясь, как бесславные ублюдки сожгли Гитлера.

Содержание фильма настолько шокирующе расходится с формировавшимся десятилетиями каноническим образом Тарантино в массовой культуре, что носители либеральной киноведческой парадигмы попросту игнорируют содержание картины и несут в своих рецензиях несусветную чушь про ностальгический оммаж старому Голливуду, про парадоксальный юмор. В каждой второй статье можно встретить непременные пугливые заклинания о том, что фильм очень американский и российскому зрителю непросто будет его понять. Налицо, конечно, защитное лицемерие. Понять Тарантино на сей раз удивительно несложно, и коды рассказанной и показанной им истории поддаются однозначной расшифровке.

Итак, о чем же фильм «Однажды в Голливуде»?

Картина приурочена к полувековой годовщине потрясшего американскую киноиндустрию и общество в целом убийства актрисы Шэрон Тейт членами секты Чарльза Мэнсона «Семья». Нечеловеческая жестокость расправы потрясла Голливуд и проложила своего рода границу между двумя эпохами - легкомысленными и полными разгула шестидесятыми и нервными, депрессивными, полными экономических, политических и моральных катастроф семидесятыми.

Убийцы-сектанты и учение их предводителя были воплощением самого духа шестидесятых - хиппизм, битломания, сексуальная и наркотическая свобода, заигрывания с сатанизмом, антиправительственный и антивоенный настрой, связанный с движением чернокожих за гражданские права и протестами против вьетнамской войны. Все подобные мотивы бывалый уголовник Мэнсон переплел в своих проповедях, зомбированию которыми особенно легко поддавались сбившиеся вокруг него стайкой юные хиппушки.

Мэнсон не был религиозным типом, он был уголовник-рецидивист с гомосексуальными наклонностями и редкий мерзавец, обладавший, однако, харизмой, позволявшей окружать себя восторженными поклонницами. Центральной и самой жуткой идеей его проповедей стало учение о Helter skelter - так называлась написанная Полом Маккартни песня «Битлз», посвященная катанию на американских горках. Те, кто сейчас внизу, будут наверху, настанет великая расовая война, в ходе которой черные вырежут белых. Главное, что требуется от секты, - подать черным знак к тому, как правильно осуществлять резню. Таким знаком и считались убийство актрисы Шэрон Тейт, а также еще несколько убийств, совершенных «Семьей». Мэнсон приказал четверым членам секты вломиться в бывший дом обманувшего его наркоторговца (теперь занимаемый четой Полански), убить всех, кто там находится, и забрать деньги, а также оставить побольше зловещих знаков. Устроенная резня вполне соответствовала мэнсоновским ожиданиям: погибло пять человек, беременная Тейт, умолявшая бандитов пощадить хотя бы ребенка, получила 16 ножевых ударов.

Кровавая расправа над Тейт нагнала на Голливуд тем больше страха, что в культовой картине ее мужа, знаменитого режиссера Романа Полански (он в тот момент был в отъезде в Лондоне) «Ребенок Розмари» беременную женщину преследуют члены сатанистской секты, готовящие рождение антихриста. Когда сектанты-убийцы были разоблачены и арестованы, для западного общества стала понятна страшная цена духовных и нравственных экспериментов шестидесятых. Дети цветов обернулись кровавыми собаками. Впрочем, убийства не помешали Мэнсону стать героем для тысяч фанатов, образом борца с системой, до самой его смерти в 2017 году не прекращались попытки добиться его досрочного освобождения, и он рассматривался многими как нечто вроде зловещего пророка.

Тем более что, по сути, идеи Мэнсона и его поколения были осуществлены, хотя и в менее экстравагантной и криминальной форме, получившими доступ к власти американскими левыми. Разгул черного расизма. Травля привилегированных белых мужчин, по сути, парий современного американского общества. Сносы памятников солдатам Конфедерации. Превращение всего, что связано с традицией и консерватизмом, в пугало. Истеричная феминократия, едва не воплотившаяся в президенте Хиллари Клинтон. Предпринимаемые Дональдом Трампом попытки противостоять левому разгулу или хотя бы ограничить его обернулись разгулом совершенно мэнсоновских по интонации левацкой агрессии и истерии с регулярно раздающимися угрозами покалечить президенту то жену, то сына. Кстати, одна из ключевых последовательниц Мэнсона Линетт Фромм - рыжеволосая Пискля, чью заметную роль сыграла Дакота Фэннинг, в 1975 году произвела попытку покушения на президента-республиканца Джеральда Форда (вышла по УДО в 2009-м, а вот убийц Шэрон Тейт никогда так и не помиловали и не помилуют).

Образ зла в «Однажды в Голливуде» нарисован совершенно ясно и четкими линиями. Зло - антисистема, представители контркультур, хиппующее левачье с его вечной грязью, паразитизмом, агрессией, антигосударственной и антиобывательской демагогией и желанием резать свиней - полицейских и всех буржуев. Особенно выразительной получилась роль Киски - чрезвычайно сексуально привлекательной вымышленной девушки из секты, к которой постепенно начинаешь испытывать полнейшее омерзение.

Ключевой эпизод для понимания тарантиновского фильма - сцена на ранчо Спана. Когда-то здесь был центр традиционной для Америки цивилизации - тут катались на лошадях и снимали вестерны. Но все сильно изменилось: запустение, ветер, грязь и заполонившие все хиппи, сперва напоминающие злых диких псов. Чтобы аналогия дошла даже до тупого, Тарантино пустил на улицу несколько натуральных одичавших собак и синхронизировал их движения с движениями хиппи.

Хозяин ранчо Джордж Спан, несмотря на то что он реальный персонаж, - очевидная аллегория американского народа. Он ослеп, малоподвижен и подчиняется всем приказаниям Пискли, которую никогда не видел и только знает, что она его сексуально ублажает. За ее услуги он фактически отдал свое достояние на растерзание хиппи и категорически отказывается от помощи. Пискля велит слепому смотреть вместе с ней сериал «ФБР» и очень злится, если он засыпает (нет ли тут намека на принудительное пичкание американцев всевозможными антитрамповскими расследованиями?).

Попытка старомодного героя Брэда Питта если не восстановить порядок, то хотя бы напомнить, что и к чему, заканчивается агрессией со стороны хиппарей. Из диких собак они превращаются в настоящих зомби, с которыми Питту уже приходилось иметь дело в «Войне миров Z». Вопрос решается привычным тарантиновским насилием, и нам дают как бы ключ к дальнейшему: с левыми можно только так.

Как кинохудожник Тарантино создал своих «Бесов». Пусть не достигающих метафизической глубины Федора Достоевского, но чрезвычайно ярких и убедительных, бескомпромиссных в отвращении к антисистеме, предстающей ядовитым, зловонным, хотя и мелким, по сути, злом, вся сила которого в том, что большинство стало с ним соглашаться, чтобы не показаться несовременным.

На противоположном полюсе добра ключевым понятием является именно несовременность, устарелость, старомодность, отставание от времени. Старомодность - сила и правда, фактически утверждает Тарантино, рассказывая историю двух друзей - актера Рика Далтона (Ди Каприо) и каскадера Клиффа Бута (Питт). Фамилия актера, застрелившего эмансипатора Линкольна, тут не случайна, и Тарантино прямо ее подчеркивает в одном из диалогов.

Ключевым мотивом Рика и Клиффа оказывается песня «Роллинг Стоунз» «Out of time», на которую сделан четырехминутный клип.

«You’re obsolete, my baby, // my poor old-fashioned baby, // I said baby, baby, baby, you’re out of time» («Ты устарела, детка, бедная старомодная детка, я говорю: детка, детка, детка, ты не ко времени»).

Оба героя в самом деле не ко времени. Восемь лет назад Рик был звездой, Клифф - его бессменным дублером-каскадером. Однако Рик выходит из моды, как и старые классические вестерны. Он начинает спиваться, а так хочется быть большим актером полнометражных фильмов. Однако в итоге Рик одержит большую творческую победу и покажет себя настоящим актером, вызвав восхищение у восьмилетней партнерши по сценической площадке Труди Фрейзер, в которой невозможно не узнать Джоди Фостер (на раскрытие всего мифологического куста, связанного с ролью актрисы в американском кино 1970-80-х, пришлось бы потратить отдельную статью).

За Клиффом тянется мрачная репутация женоубийцы, которая мешает ему работать. Нам показывают его воспоминание, из которого можно понять, что жена, злобная истеричка, просто довела его на яхте, и у парня случайно сорвался палец на курке подводного ружья - совершенно антифеминистская сцена, с которой соседствует совершенно нетолерантная сцена фактического избиения Клиффом легендарного Брюса Ли (кто скажет, что трамповская антикитайская повестка тут совсем ни при чем, пусть первый бросит в меня бумеранг).

Вообще в своем новом фильме Тарантино отморозился в плане нетолерантности по полной. Отмороженный антифеминизм, избиение китайца, роман «Хороший индеец - мертвый индеец», ироничные шутки над мексиканцами (что-то скажет друг Родригес?). Не прозвучало разве что никаких выпадов в адрес геев, если не считать скрытым выпадом крепкую мужскую дружбу героев, лишенную всякой сексуальной подоплеки. Да и черных режиссер «Джанго освобожденного» решил не трогать и даже не упомянул чернорасистских мотивов идеологии Мэнсона. Ограничился лишь тем, что в фильме вообще нет минимально заметных чернокожих персонажей, его фильм настолько ослепительно белый, что левая критика, которая еще не в силах признать, что Тарантино в принципе подверг ее проклятию, обрушилась на него с упреками за непонимание расового вопроса.

Хотя какое уж тут непонимание у автора двух совершенно чернорасистских фильмов, налицо сознательная смена вех. Тарантино именно что сжег то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжигал. Цветные в его фильме - не люди, а краски окружающих предметов и природы: режиссеру удалось удивительно точно восстановить яркий колорит кино 1960-х, совершенно выцветший до полной депрессивности в 1970-е. Даже если не слушать диалоги и музыку и не обращать внимания на происходящее на экране, можно просто наблюдать игру цветовых пятен - оранжевых, красных, желтых, синих, - яркую одежду, яркие рисованные плакаты (играющие огромную роль в формировании визуального ряда), огни реклам.

Фильм Тарантино - об ослепительно белых привилегированных мужчинах-англосаксах и о том, как они прекрасны и как много в них добра и простой старой доброй силы в духе старых вестернов. И об ослепительной белой женщине, настоящей барби Шэрон Тейт. Роль Марго Робби кажется многим совершенно абсурдной. Ее Шэрон Тейт почти ничего не говорит, она только ослепительно улыбается, играет роскошными светлыми волосами, зажигательно танцует, а в конце поглаживает округлившийся животик. В чем тут драма? Однако значение Шэрон не в том, чтобы произносить содержательные реплики, а в том, чтобы быть своего рода мистическим средоточием нарисованного Тарантино разноцветного белого мира. Она погибнет, и все вокруг поблекнет, если же удастся ее спасти (в том, что фильм превратится в «Спасти Шэрон Тейт», нет никакого сомнения с его трейлера, поэтому никакого спойлера тут нет), то ход времени волшебным образом повернется.

Тарантино намечает как бы ветку альтернативной истории, в которой настоящая Америка ковбоев и каскадеров дает отпор лево-феминистским бесам и может развиваться дальше. Фильм строится на антитезах того, что стало благодаря хиппи-революции обычным, и того, что возможно в лучшем мире. Диалогу Клиффа с развратной малолеткой Киской противопоставлена игра Рика с маленькой Труди. Совращение малолетних было постоянной проблемой Голливуда тех лет: такие эпизоды погубят голливудские карьеры по меньшей мере двух героев фильма - Романа Полански и звезды вестернов Джеймса Стейси, партнера Рика Далтона по съемочной площадке… И вот, сексуальной разнузданности Киски, которая отвергается Клиффом, противополагается чистый восторг искусства, соединяющий Рика и Труди...

Однако чтобы перейти в лучший мир, необходимо поистине беспредельное тарантиновское насилие. Хорошим людям нужно убить плохих людей. И здесь Тарантино подхватывает мяч от Денниса Хоппера, чей «Беспечный ездок» вышел как раз в год, когда происходят события «Однажды в Голливуде». Напомню, что байкеров-наркокурьеров, героев фильма, в конечном счете отстреливают консервативные фермеры юга. «Эй ты, Деннис Хоппер, забирай отсюда свой драндулет!» - кричит герой Ди Каприо подъехавшим хиппи-убийцам, и тем самым Тарантино связывает два фильма, подчеркивая, что правда все-таки на стороне хопперовских фермеров и вымышленных им парней, снимающихся в вестернах.

Америка вестернов должна покончить с Америкой байкеров, поскольку последняя - уже не Америка.

«Однажды в Голливуде» удивительно напоминает другой нашумевший фильм 2019 года. «The Highwaymen» («В погоне за Бонни и Клайдом») Джона Ли Хэнкока с великолепными Кевином Костнером и Вуди Харрельсоном в роли техасских рейнджеров. Между фильмами настолько много общего, что волей-неволей заподозришь наличие общей методички. И там, и там взяты самые культовые преступники Америки, каковыми являются Бонни и Клайд, с одной стороны, и Мэнсон и «Семья» - с другой. И там, и там преступники изображаются как воплощение модных, современных, прогрессивных левацких тенденций. И там, и там преступникам противопоставляется пара белых мужчин, по сути, подлежащих списанию в утиль стариков. Оказывается, что старикам здесь самое место. Они и только они способны предотвратить преступление века.

Создателям «The Highwaymen» не пришлось ничего выдумывать, достаточно было документально воспроизвести факты. Тарантино пришлось прибегнуть к фантасмагории «Бесславных ублюдков». Но и рисунок, и послание обоих фильмов совпадают. Старомодная, крепкая и консервативная Америка дает отпор новомодной - развращенной и безумной. В истории про техасских рейнджеров упор делается на христианские ценности, на Бога, закон и семью. Тарантино в качестве своей консервативной цитадели обозначает счастливый мир Голливуда эпохи его расцвета. Здесь, конечно, куда более слабая ценность, но подана она с изяществом и маниакальностью великого синефила, который упаковал в свою ленту отсылки к десяткам фильмов и сериалов той эпохи, и каждая из отсылок - небольшая постмодернистская загадка.

Сцена, когда счастливая Шэрон Тейт сперва покупает мужу первое издание «Тэсс из рода д'Эрбервиллей» (по роману Полански позднее снимет фильм с Настасьей Кински), а затем смотрит комедийный боевик со своим собственным участием, - своего рода апофеоз тарантиновского синефильского мира, живущего наслаждением культурой и вдохновением творчества. Мира, примиряющего всех за счет ярких красок создаваемой продукции, к которой причастны и киноаристократ Рик, и кинопролетарий Клифф (тем самым ставится крест на фундаментальной для левачья парадигме классовой борьбы).

Я очень удивлюсь, если окажется, что новая лента Тарантино не понравится Патрику Бьюкенену. Ведь возникает ощущение, что перед съемками режиссер прочел «Смерть Запада» и явно проникся проводимыми там идеями. Во всяком случае происходит нечто неожиданное: из бастиона ненавидящей левацкой оппозиции трамповскому правлению Голливуд в лице своих лучших представителей превращается в глашатая консервативных ценностей.

Сумасшедший успех патриархально-монархического «Короля Льва». Очень странный фильм «Власть», где под маской ненависти к идеальному реднеку Дику Чейни проглядывает неожиданный восторг перед человеком такого типа и откровенная насмешка над левацкими истериками. Финал «Игры престолов» - совершенно антилевацкий и монархически-традиционалистский. Затем сдвоенный удар на мотив «Старикам здесь место» - появление «The Highwaymen» и буквальное сожжение ведьм в фирменном стиле Тарантино… То есть в новую консервативную парадигму конъюнктурно или искренне встроились лучшие мастера фабрики грез.

И тем тревожнее на самом деле тот факт, что пока Голливуд начинает все больше превращаться в консервативную Москву, сама Москва превращается в левацкий Голливуд, где разгуливают стаи женщин, превратившихся в диких собак и бросающихся на защитников правопорядка, которых называют не иначе, как свиньями. Мэнсоновские бесы для современной России едва ли не более актуальны, чем для самой Америки. Сходство порой просто пугает. Очень не хотелось бы, чтобы нас в итоге постигла Helter Skelter, и в то время как Америка достигнет консервативной консолидации, мы бы вползли в очередную самоубийственную смуту, затеянную антисистемщиками с хорошими лицами.