Дворцовая мобилизация. Четыре тезиса про протестные акции навальнят 23 января

Оргвыводы политолога Владимира Слатинова.

1. Всероссийская протестная акция в поддержку берлинского пациента - оппозиционера Алексея Навального вышла масштабной - и по численности, и по территориальному признаку. Как известно, состоятельность политической силы определяется, в том числе, ее способностью к мобилизации сторонников и граждан. 23 января несистемные во главе с Навальным доказали, что могут осуществить общенациональную массовую протестную мобилизацию. Ну а если сюда присовокупить умение взять в свои руки политическую инициативу и нанести власти урон, то можно констатировать, что в указанных направлениях (протест, оппонирование власти, владение политической инициативой) несистемные фактически перевешивают всех системных, вместе взятых.

2. Протестный потенциал общества растет и расширяется, что видно, например, из качественных социологических исследований (фокус-группы), результатов выборов (чтобы мобилизовать должный уровень поддержки власти, теперь нужно несколько дней - при том, что от двух третей до трех четвертей избирателей крупных городов на выборы не ходит) и, наконец, из событий 23 января. Причем заметим, что уровень жесткости нашего законодательства и правоприменения резко выросли, а людей на несогласованные акции пришло явно больше, чем обычно. Проще говоря, выросли и репрессивность системы, и протестная активность. Поэтому можно заключить, что рост репрессивности не решает задачу справиться с протестами. Скорее наоборот. Правда, 23 января (за некоторыми исключениями) винтилово было мягче, чем летом 2019-го, и, конечно, человечнее, чем звериная жестокость белорусских карателей-силовиков летом-осенью 2020 года. Надо пока отдадим нашим властям должное - они видели, что именно садизм правоохранителей в Минске существенно увеличил потенциал протеста. Поэтому у нас винтили со среднем уровнем жестокости, но кое-где, разумеется, перестарались. Впрочем, с 25 января с огромной степенью вероятности начнется массовое преследование участников акций, поскольку другой стратегии кроме силовой у властей нет.

3. Протест 23 января явно был направлен в сердцевину системы. Фильм про дворец (первое прямое расследование, направленное на президента Владимира Путина), разумеется, сыграл колоссальную роль в мобилизации тех, кто устал от несменяемости верховной власти, стагнации экономики, семилетнего падения доходов, оторванности власти от реальности и ее роскошного существования. Вышли на улицу те, кто не верит в предложенный технократический вариант улучшения положения дел (правительство и губернаторский корпус технократов, стратегия развития до 2030 года, переведенная на язык национальных проектов). Скепсис и усталость в отношении верховной власти - вполне состоявшаяся реальность, но, в отличие, от, скажем, Белоруссии, усталость до сих пор была не жесткая, не злобная. И отсюда - частичное объяснение доминирующей общественной апатии. Но расследования типа истории с дворцом Путина резко ускоряют качественную трансформацию усталости - от мягко-апатичной к жестко-агрессивной. К факторам, усиливающим готовность протестовать, следует добавить то обстоятельство, что многие засиделись на ковид-ограничениях, а эффективность действий власти в ходе второй волны эпидемии оказалась невысокой. Потенциал раздражения в обществе накапливается, а технократические решения и инструменты его не снимают.

4. Ситуация тупиковая. Власть категорически не желает легализовывать несистемных, веря в то, что сочетание технократических реформ в исполнении правительства Михаила Мишустина и губернаторов новой волны, а также силового давления на несогласных с подключением риторики про внешнее вмешательство сработает. Нет, не сработает, что показали события 23 января. Особенно хочу отметить тщетность попыток водрузить на знамя борьбы с несистемными пресловутое внешнее вмешательство. Даже не потому, что концепт плох или вмешательства нет (может, и есть), а потому, что топливо пропагандистских приемов про защиту суверенитета, внешнее воздействие и прочее истрачено за годы крымского консенсуса. В сочетании с тем, что экономика страны росла с 2014-го в среднем на 0,3%, а доходы граждан падают семь лет (с того же 2014-го), кризис привел к почти полному обнулению патриотического эффекта. У людей другие приоритеты. Феерический провал в сентябре на региональных выборах партии Захара Прилепина «За правду» четко показывает, что попытки подменить актуальную повестку фальшивой патриотической болтовней ни к чему путному не приведут. Если власти хотят спустить пар накопившегося раздражения, им надо как минимум допустить на выборах в Госдуму 2021 года реальную конкуренцию (включая жесткие дискуссии о социальной и экономической политике, реальной борьбе с коррупцией и прочее) среди системных. Но сомневаюсь, что для товарищей, считающих конкуренцию проявлением слабости и решивших технологически управлять кампанией со Старой Площади, подобный сценарий подойдет. Они верят в формулу «Реформы технократов плюс мощное силовое воздействие на противников под соусом защиты от внешнего вмешательства». Поэтому вместо разморозки политической системы и становящегося более актуальным трансфера власти нас с высокой долей вероятности ждет дальнейшая белоруссизация.

Винтили не всех подряд. На акции в поддержку Алексея Навального в Воронеже задержали порядка 80 человек