Александр Дугин: У современного российского общества нет внятного образа

Образование в любом обществе, даже самом архаичном, имеет определяющее значение. Ведь именно от того, какой образ транслируется в процессе образования, зависит, каким является общество в целом и какова идентичность каждого его члена.

Человек в огромной и решающей степени существо социальное, политическое (по Аристотелю человек есть политическое животное). И именно общество - его установки, его правила, его традиции, его ценности, его институты и практики - наделяет человека содержанием. Вне общества человека нет. Аристотель говорил, что вне общества может существовать только Бог или идиот.

Образование - тот инструмент, с помощью которого общество творит само себя. Оно себя в образовании осмысляет, осознает, меняет, сохраняет и транслирует в будущее.

В средневековом обществе образование было неразрывно связано с Церковью. А в России их связь отчасти сохранялась вплоть до 1917 года. И сохранялась логично, так как Церковь отвечала за образ общества, за догматы, правила, истины и веру, за то, что есть добро и зло, за структуру знаний и норм, за изложение истории и оценку мировых событий - древних и современных. В секулярном обществе Нового времени Церковь была от образования отстранена, и ответственность за него взяло на себя светское государство. Теперь уже государство выступало как истина в последней инстанции в вопросе трансляции образа.

Однако государство не есть вещь в себе. У любого государства обязательно имеется явная или скрытая идеология, то есть система установок, положений, истин, на которых оно основано.

В современной России сложилась катастрофическая ситуация именно в том, что никакого внятного образа у современного российского общества просто нет. Нет никакой идеи, нет никакой идеологии, нет никакой ясно сформулированной системы положений, ценностей и истин. И укреплять, утверждать и транслировать будущим поколениям, строго говоря, нечего.

В 90-е годы в Российской Федерации власть оказалась в руках у либералов-западников. Параллельно контролю над экономикой и политическими процессами они ринулись устанавливать контроль над образованием. Вначале они стали внедрять в школу крайне либеральные - практически экстремистские и открыто русофобские - учебники, напечатанные Фондом Сороса. В сфере образования начались великие чистки: марксизм поспешно заменялся на либерализм, коллективная идентичность - на индивидуальную, социализм - на капитализм и так далее.

Однако за десять лет либеральной вакханалии в 90-е завершить либерализацию российского образования правящей верхушке реформаторов не удалось. Марксистские догмы и практики были очень устойчивы, а либеральные установки подчас откровенно противоречили русской идентичности.

Огромная масса работников образования - осознанно или не очень - саботировала либеральные реформы - я имею в виду именно в содержании образования. По форме же западные методики продолжали довольно интенсивно внедряться. Либеральный образ захлебнулся, поблек и зачах. Синонимом 90-х стала не священная частная собственность, а бандитский передел, распад, насилие и вырождение.

При Владимире Путине последовательный западнический либерализм в качестве правящей идеологии в России был как минимум поставлен под вопрос. Но не последовало ни возврата к коммунистической идеологии, ни создания новой идеологии, ни передачи главенствующей роли Церкви. Следовательно, образование в России лишилось своей основы.

Власть полностью контролирует образование, но не знает главного: какой образ она хочет создать, закрепить и передать грядущим поколениям. Ее представления самые размытые и подчас противоречивые. В одном месте власть утверждает одно, в другом другое. Но для образования прагматизм и идеологическая гибкость власти совершенно губительны.

И единственное, что остается, - опираться на предыдущие эпохи, когда идеология у государства была. Поэтому современное российское образование - уродливая смесь подзабытого и фрагментарного коммунизма (прежде всего в его материалистической составляющей) и слегка потесненного либерализма. Он начал внедряться в 90-е, но постепенно перешел почти исключительно в методологию - открыто строить учебный курс на принципах Карла Поппера и Джорджа Сороса могут только самые крайне и фанатичные либералы (например, в Высшей школе экономики). Впрочем, их действия уже воспринимаются как протестная фронда.

Существующее положение дел с каждым годом делает положение российской власти все более шатким. Она почти полностью контролирует ситуацию в текущем моменте, но стремительно утрачивает свое влияние на будущее.

Если у общества нет нормативного образа, а взять его можно только и исключительно из идеологии или религии, то общество может только распадаться. И удерживать его можно только силой. Но ни один самый жестокий и тоталитарный режим не опирался исключительно на силу. Любая власть нуждается в легитимации, а значит, в идее, в ценностной системе и в конце концов в образе. Без образа государство становится безобразным. Что мы и видим. Да, нас явно не устраивает западная идеология, но ее отрицания недостаточно. Отрицая что-то, мы должны утверждать что-то взамен. Но ничего подобного не происходит.

Катастрофа российского образования уже дает о себе знать. Не уделяя вопросу образования - как и вопросу идеологии в целом - приоритетного внимания, власть сама себя ликвидирует. Незаметно, но последовательно. Мы подошли к красной линии. Надеяться только на инерцию исторически безответственно.

В образовательной сфере необходимо что-то срочно и радикально предпринимать. Нам срочно нужны философия образования, идеология образования, фундаментальная стратегия, основанная на четко сформулированных идеях и ценностях.