Вирусное осложнение. Что ждет российский режим после карантина

Вирусное осложнение. Что ждет российский режим после карантина
13 Мая 2020

В обращении 11 мая Владимир Путин объявил об окончании нерабочих дней и постепенном снятии карантина. Оптимизм президента слабо вяжется с встревоженными заявлениями мэра Москвы Сергея Собянина о росте числа заболевших, и здесь далеко не единственный пример, как чиновники дают взаимоисключающие оценки происходящему. На протяжении всей эпидемии такая, казалось бы, консолидированная система, как российская власть, действует на удивление нескоординированно и разбалансированно.

Вакуум ответственности

Причин у разброда несколько, и главная из них - кризис политической ответственности. Когда Путин устранился от принятия рутинных решений, делегировав их на нижние этажи госаппарата, правительство оказалось не способно взять на себя инициативу и действовать самостоятельно - таково одно из свойств технократов, доминирующих в кабинете министров. Технократизация при скучающем Путине привела к тому, что российская власть перестала мыслить политически и ориентироваться на будущие выборы и настроения в обществе.

Отличие политика от технократа заключается в том, что первый ориентируется на социальную поддержку, а второй - на мнение начальника, и тут инициатива наказуема. Главным результатом работы становится хорошо составленный отчет, что позволяет манипулировать цифрами, прикрывая провалы.

На первый план выходят слепые валовые показатели выполнения поставленных задач: количество больничных коек, оснащенность аппаратами искусственной вентиляции легких, укомплектованность врачебным персоналом. Чем выше цифры, тем лучше впечатление президента, а значит, и политическое будущее чиновника. KPI захватывают власть, изолируя ее от реальности. Отчеты об успехах и достижениях подменяют собой доклады о проблемах и сбоях, - отсюда одна из причин чрезмерного оптимизма президента.

Кроме того, технократы поливалентны, то есть легко поддаются влиянию самых разных сил и институтов, способных направлять работу чиновника в нужное им русло. Поэтому правительство так восприимчиво к потребностям крупных корпораций (с ними плотно работают, к ним прислушиваются, их понимают) и так глухо к интересам малого и среднего бизнеса, не говоря уже о самозанятых или безработных.

Российское правительство не представляет никакую политическую партию, не отражает ничьих интересов. Оно выполняет роль предохранителя системы, распорядителя денег, а в очереди на поддержку население оказывается в хвосте, пропуская вперед всех тех, у кого есть возможность напрямую достучаться до кабинета министров. Логика режима строится на тезисе: нет денег - нет власти. Как пишет политолог Глеб Павловский, в понимании власти раздача денег суть благотворительность: «Как только они лишатся ресурсов, они лишатся власти. У них просто вот такое уравнение».

Система накопления исключает самостоятельность и политическую инициативу, а раздача денег - исключительная привилегия Путина. Ожидания, что новый премьер может стать политической фигурой, не оправдались. Михаил Мишустин, в январе возглавивший список потенциальных преемников, в итоге застрял в образе типичного технократа, который предпочитает не высовываться и работает не столько над планом спасения, сколько над планом по неразбазариванию денег.

Никаких обращений к населению (что может позволить себе, например, Дмитрий Медведев), никакого личного политического стиля и публичной игры - никто сегодня не скажет, в чем заключается линия Мишустина или подход Мишустина. Политическая невыразительность премьера, его неспособность добиться нужных действий от губернаторов привели к тому, что нового премьера едва не списали на пенсию, когда он заразился коронавирусом. Слухи, что Мишустин уже не вернется к премьерской работе, показывают, что система нуждается в более решительных мерах.

Мало кто осведомлен о реальных намерениях Путина в отношении Мишустина - скорее всего, тут не было хитрого плана по замене премьера. Но более дерзкий первый вице-премьер Андрей Белоусов с выраженным идеологическим профилем может кардинально переиграть ситуацию, особенно в условиях, когда обстоятельства решают больше, чем самые твердые намерения президента.

Растворившаяся вертикаль

Вертикаль власти - едва ли не главный символ путинского двадцатилетия. Критики указывают на авторитаризм и чрезмерную жесткость режима, сторонники гордятся восстановлением дееспособности государства. Однако нынешний кризис показал, что вертикаль может поддерживать исключительно политическое, но никак не управленческое единство страны.

Вертикаль решает всего одну задачу - формирует лояльное Кремлю политическое поле, от федерального уровня до местного. Не пускает несистемную оппозицию на выборы, поддерживает партию власти, гарантирует победу прокремлевским кандидатам, обеспечивает солидарность с Кремлем в вопросах геополитики и традиционных ценностей. Все, что мы видим, вписывается в логику построения вертикали, то есть монополизации и гомогенизации политического пространства, но не имеет отношения к ежедневной управленческой рутине.

В борьбе с эпидемией каждый уровень власти действует исходя из своей корпоративной логики. Даже президентская администрация оказывается разобщенной: пока кураторы внутренней политики говорят о приближающемся плато, чтобы как можно скорее провести конституционный референдум, кураторы телевизора, наоборот, нагнетают напряжение паническими новостями о размахе эпидемии.

Главные действующие лица сейчас - губернаторы, которые не стесняются бросать вызов правительству и на полную мощность используют свои региональные полномочия, неожиданно пригодившиеся в условиях кризиса. Многолетние бюджетные и федеративные реформы резко снизили финансовую самостоятельность региональных властей, но Россия не перестала быть федерацией. Просто без кризиса у губернаторов не было возможности продемонстрировать степень своей автономии по вопросам, которые не имеют прямого значения для Путина.

Типичный путинский губернатор никогда не усомнится в легитимности присоединения Крыма и не призовет допустить несистемную оппозицию к выборам. Но он вполне может игнорировать министра промышленности и торговли, призывающего не перегибать палку с ограничительными мерами, или премьер-министра, запрещающего вводить ограничения на передвижение между регионами. Каждый губернатор прекрасно понимает, в каком кабинете решается его судьба, и кабинеты находятся не в правительстве.

Ускорение эрозии

Большинство проступивших сейчас проблем были заметны задолго до эпидемии и не раз описаны: усталость общества от агрессивной геополитической риторики властей, расхождение народной и путинской повестки, растущее равнодушие людей к внешнеполитическим интригам президента. Российская власть и общество все меньше понимают друг друга, их приоритеты и ценности расходятся все дальше. Подобные процессы проявились в 2016-2017 годах, усугубились в 2018-м во время пенсионной реформы, а теперь ускорены новым масштабным кризисом.

Кризис происходит в условиях, когда институты, которые должны регулировать отношения власти и общества, уже не в состоянии их регулировать. Главная политическая опора режима - партия власти «Единая Россия» - не просто изношена, а парализована. Она не может заигрывать с протестными настроениями и обречена на провалы, когда власть теряет поддержку общества. Единороссы остались на далекой периферии кризиса, занятые точечными волонтерскими акциями и другими попытками хоть как-то заработать политические дивиденды в условиях, когда им запрещено реально действовать и противоречить власти.

Системная оппозиция выглядит не лучше. КПРФ бурно отметила Первомай и день рождения Владимира Ленина, ЛДПР выступает адвокатом правительства и карантинных мер, «Справедливая Россия» уныло предлагает лишь незначительно скорректировать действия властей. Несистемная оппозиция так и остается несистемной, лишенной права на дебаты с официальными лицами даже в нишевых, не говоря уже о массовых СМИ.

Безальтернативность Путина теперь сводится к навязанной дилемме: или как сейчас, или хуже. Но когда так, как сейчас, становится невыносимо для все большего количества людей, любая альтернатива покажется надеждой. Пока раздражение и недовольство только копятся, многое будет зависеть от глубины и продолжительности кризиса, но социально-политические последствия для власти неизбежны.

Потребность общества в альтернативах растет, а выбор, наоборот, сокращается, из-за чего Кремлю приходится переходить от управления внутренней политикой, от ее конструирования к административному навязыванию решений. Все чаще звучат призывы отказаться от сделок с системной оппозицией, власти минимизируют политическое участие даже самых безобидных кандидатов в выборах, сводят к нулю риски при избрании любого кремлевского назначенца. Возвращается тема полной отмены губернаторских выборов как самый простой способ обезопасить себя от последствий текущего кризиса и усилить административный контроль.

Рейтинг Путина теряет свой социологический смысл - сокращение выбора до простого за или против Путина не позволит власти понимать реальные настроения в обществе, предсказывать его поведение. Рейтинг Путина окончательно становится политическим институтом, константой режима, его едва ли не последней скрепой, не имеющей уже ничего общего с реальными настроениями. Россия быстро приближается к ситуации, когда право решать будет окончательно отобрано у населения из-за того, что у власти просто не осталось политической воли и ресурсов убеждать.

Нынешний идеальный шторм завершится тем, что вирус будет побежден, но вместе с ним побежденным может оказаться и российское общество как его носитель. Режим утрачивает чувствительность к общественным настроениям, теряет инструменты для считывания социальных проблем, становится слепым в условиях разрушения политических институтов. Поддержка власти видится как должное, протесты - как искусственные манипуляции, что неизбежно приведет к ужесточению администрирования - еще большему прямому контролю над политическими процессами, выборами, всеми формами гражданской активности. Но и социальное раздражение будет искать выход в условиях скукожившегося политического предложения.

Россию ждут разнонаправленные и даже взаимоисключающие тренды. С одной стороны, власть обречена дальше закручивать гайки, но усиливающаяся внутриэлитная конкуренция сделает репрессии хаотичными и неразборчивыми. С другой стороны, будет расти число локальных протестов, пока в основном неполитических и местечковых. Происходящее наложится на все большее недовольство и своеволие регионального актива системных партий - фактор, который усугубит эрозию режима.

Владимир Путин был прав, когда во время обнуления 12 марта заверял, что право баллотироваться на президентских выборах не гарантирует победы. Сегодня российская реальность такова, что Кремль уже вряд ли может что-либо гарантировать, если, конечно, не свернуть в сторону полной китаизации.

Автор(ы):  Татьяна СтановаяМосковский центр Карнеги
Короткая ссылка на новость: http://4pera.com/~s7uHU


Люди, раскачивайте лодку!!!




Переходи! Подписывайся! ... пользователей

   открыл, Электронная почта, конверт значок

 info@4pera.com

вконтакте Vестник Vедьмы



 

 Vестник Vедьмы