Французский суверенизм: шанс на успехКсавье Бертран, экс-лидер французских правых республиканцев, объявил о своем решении участвовать в президентских выборах 2022 года. Заявление одного из видных правоцентристов стоит рассматривать как свидетельство неофициального начала избирательной кампании, что, в свою очередь, дает основание поразмыслить о конфигурации политического пространства второй по значимости страны Европейского Союза, а также о том, чего можно, а чего нельзя ожидать от выборов в Пятой республике. Президентская гонка 2017 года стала поворотным моментом в новейшей политической истории Франции в том смысле, что в ней впервые во второй тур не прошли кандидаты от двух основных системных партий последних десятилетий Пятой республики - республиканцев и социалистов. В результате самоустранения растратившего популярность президента-социалиста Франсуа Олланда и коррупционного скандала вокруг кандидата от республиканцев Франсуа Фийона большинство лево- и правоцентристских голосов перешло к надпартийной креатуре глобалистских сил Эммануэлю Макрону. Макрон уверенно победил во втором туре лидера партии «Национальное собрание» (бывший Национальный фронт) Марин Ле Пен. Большинство комментаторов сходятся во мнении, что расклад 2017 года, скорее всего, повторится в 2022-м - в том смысле, что и Макрон, и Ле Пен снова пройдут во второй тур, в котором Макрон легко победит Ле Пен, во-первых, в виду ее высокого антирейтинга, во-вторых, из-за беспомощности Ле Пен в телевизионных дебатах, наглядно проявившейся в 2017-м. Актуальная поддержка Макрона исчисляется теми же 24-25% собирающихся принять участие в голосовании (14% от числа избирателей), что высказались за него в первом туре выборов 2017 года. Социально-экономический профиль группы избирателей Макрона, их общественно-политические предпочтения и удельный вес в общем населении страны вызывают аналогии со средним классом XIX века. То есть периодом, когда он составлял 10-15% граждан, а не пресловутые две трети, характерные для послевоенных десятилетий. Развивая историческую аналогию, правоконсервативный критик Макрона Эрик Земмур метко охарактеризовал его как современного Луи-Филиппа - выразителя интересов тех жителей больших городов, которые в целом выиграли от неолиберальной глобализации. (Вспомним лозунг «Обогащайтесь!» премьера Луи-Филиппа Франсуа Гизо, характеризовавший период капитализма свободной конкуренции во Франции 1830-1840-х.) Успех Макрона, презревшего традиционный водораздел между социалистами и республиканцами и объединившего право- и леволиберальных сторонников глобализации и евроинтеграции, сразу же заставил его оппонентов мыслить по аналогии и задаться вопросом: возможно ли аналогичное объединение суверенистского, антиглобалисткого и евроскептического электората. Идеологическая формула объединения давно известна. Она выражается в лозунге «Левая труда, правая ценностей» («Gauche du travail, droite des valeurs»). В 2007 году его предложил радикальный публицист Ален Сораль, незадолго перед тем покинувший Компартию и на короткое время ставший приближенным основателя Народного фронта Жан-Мари Ле Пена. Спустя десять лет с альтернативной формулой объединения суверенистских и антиглобалистских сил выступил экономист Жак Сапир, предложивший создать нечто вроде Национального совета сопротивления времен Второй мировой войны, в который в свое время входили как коммунисты, так и антивишистские правые. Сапир обратил внимание, что суверенистский электорат, разделившийся в первом туре президентских выборов-2017 между Марин Ле Пен и примкнувшим к ней голлистом Николя Дюпон-Эньяном, с одной стороны, и лидером движения «Непокорная Франция» Жан-Люком Меланшоном - с другой, - составлял практически половину избирателей (47% голосов) и в случае их объединения давал хорошие шансы на победу. Несмотря на то что число суверенистски настроенных избирателей за последние четыре года только выросло, перспективы его объединения более чем туманны - и прежде всего ввиду личностного фактора. К примеру, высказанная в 2007-м блестящая формула «Левая труда, правая ценностей», которая могла бы послужить основой для социального разворота Национального фронта, пала жертвой ее автора Алена Сораля. На протяжении нулевых годов Сораль эволюционировал в направлении откровенного антисемитизма. Потому в итоге он вступил в конфликт с Луи Альо, гражданским супругом Марин Ле Пен, которая сменила отца на посту лидера Национального фронта после президентских выборов 2007 года. Альо воплощал собой так называемую стратегию нормализации Национального фронта. Одним из ее аспектов стало дистанцирование Марин Ле Пен от антисемитских высказываний отца, а, следовательно, и от самого Сораля. Совершенно очевидно, однако, что межличностные склоки не в состоянии полностью объяснить как ограниченность социального разворота Национального фронта, так и непоследовательность его суверенизма. А она проявилась, в частности, в совершенно невнятной позиции Марин Ле Пен на выборах 2017 года по вопросу членства Франции в еврозоне. В то время как большую часть поддержки Ле Пен составляет бывший электорат французской Компартии, сконцентрированный на находящемся уже четыре десятилетия в депрессии промышленном Северо-востоке Франции, в руководстве ее партии очень сильны идентитарные элементы, происходящие с Юго-востока страны и изначально выступавшие за экономическую либерализацию. (Здесь стоит вспомнить, что сам Жан Мари Ле Пен в 1980-е был большим поклонником неолиберального экономического курса Рональда Рейгана.) Они, безусловно, сыграли свою роль в последовавшей вскоре после выборов 2017 года отставке секретаря Марин Ле Пен Флориана Филиппо. Филиппо был главным сторонником выхода Франции из зоны евро. Но, впрочем, даже большее препятствие для объединения суверенистских сил составляет личность лидера движения «Непокорная Франция» Жана-Люка Меланшона. Троцкистские корни Меланшона хорошо известны - так же как и его масонство. Он был одним из молодых последователей Франсуа Миттерана и призывал голосовать за Маастрихт в 1992 году. В то же время Меланшон долгое время являлся лидером левого, более радикального крыла Социалистической партии, что периодически приводило его к столкновениям с Франсуа Олландом, воплощавшим правоцентристское большинство. После трех десятилетий попыток революционизировать социалистов изнутри, Меланшон наконец их покинул, назвав мертвой звездой, и основал Левый фронт, в который вошли Компартия и ряд более мелких леворадикальных формирований. Выступление на его стороне леворадикалов и яркий ораторский стиль позволили Меланшону заручиться 11% голосов в первом туре президентских выборов 2012 года. Последующий ребрендинг Левого фронта в движение «Непокорная Франция» и активность в соцсетях увеличили поддержку Жан-Люка Меланшона до 19% голосов на выборах-2017. Однако за впечатляющим результатом последовала серия разочарований. Первым из них стала якобы случайная встреча Меланшона с новоизбранным Макроном на набережной в Ницце, во время которой поведение лидера «Непокорной Франции» не отвечало шекспировскому шуму и ярости, которые он громогласно пообещал воплощать во французской политике. Спустя год, когда у него на квартире и в офисе партии прошел неожиданный обыск, Меланшон сорвался в истерику. За издержками характера скрывается, однако, более серьезная проблема идеологической несовместимости лидеров левых и правых суверенистов и антиглобалистов. Меланшон никогда не пойдет на союз с Марин Ле Пен, чтобы создать нечто подобное коалиции «Северной Лиги» и движения «Пять звезд» в Италии. Несмотря на неоднократные попытки Ле Пен и людей в ее окружении обсудить возможное сближение, лидер Левого фронта и «Непокорной Франции» наотрез отказывался даже на диалог. Хотя Меланшон сыграл важную роль в развитии евроскептических и суверенистских настроений среди левой части французского электората, его стратегия на президентских выборах 2012-го и 2017 годов определялась логикой конфронтации с Национальным фронтом. К тому же, не сумев переманить бывший электорат Компартии, уже несколько десятилетий голосующий за Ле Пен, Меланшон в последние годы скатился в исламогошизм и начал окучивать арабскую молодежь предместий. Его упорный отказ видеть в публичном намазе что-либо кроме препятствия для общественного транспорта вынуждает заключить, что, как и Социалистическая партия, которую он покинул 13 лет назад, Меланшон в конце концов поменял народ. То есть переориентировался с пострадавшего от глобализации рабочего класса и мелких госслужащих на подпитываемые иммиграцией этнические меньшинства, один из продуктов глобализации. С другой стороны, принципиальный раскол суверенистского электората не означает, что условный Макрон с его 14% поддержки право- и леволиберальных бенефициаров глобализации сможет переизбираться бесконечно долго. Более того, само разделение, вероятно, является условием конечной победы одного из суверенистских кандидатов если не в 2022 году, то позднее. Дело в том, что объединение правых и левых суверенистов вокруг единого претендента в президенты уже в первом туре было бы гарантией его или ее поражения во втором. Сколь высоким ни был бы результат выдвиженца, мейнстримные СМИ сумеют мобилизовать его антирейтинг во втором туре против глобалистского кандидата, как, собственно, и произошло в случае с дуэлью Эммануэля Макрона и Марин Ле Пен в 2017 году. Условного Макрона надо побеждать уже в первом туре. Поэтому как право-, так и левосуверенистский кандидат должен заручиться большим числом голосов, чем те 14%, которые составляют глобалистский средний класс во Франции. Но для победы в первом туре Марин Ле Пен и Меланшон должны переманивать голоса не друг у друга, а у тех остатков республиканцев и Социалистической партии, которые пытаются подавать признаки жизни. Автор(ы):
Виктор Таки, специалист по истории России и Юго-Восточной Европы
Короткая ссылка на новость: http://4pera.com/~yWhTQ
Люди, раскачивайте лодку!!!
|