«А напоследок я скажу…» Из поучений политической двоечницы Терезы Мэй

«А напоследок я скажу…» Из поучений политической двоечницы Терезы Мэй
19 Июля 2019

В Великобритании завершается одна из самых кратких, но и самых драматичных исторических эпох - эпоха правления Терезы Мэй. Заступила она на пост премьер-министра правительства Ее Величества королевы Елизаветы II 13 июля 2016 года, сменив Дэвида Кэмерона после того, как на объявленном им референдуме непредсказуемо сенсационно победили сторонники Brexit`a.

Занимавшая на тот момент пост главы МВД Тереза Мэй сама, как и Кэмерон, голосовала за то, чтобы Соединенное Королевство оставалось в составе Евросоюза. Но, подчиняясь воле народа и мандату демократического выбора, решительно взялась за реализацию чуждого ей проекта. Решительно до такой степени, что через год затеяла досрочные парламентские выборы в надежде укрепить большинство тори в Палате Общин.

На досрочные выборы ее подвигли результаты голосования по активации статьи 50-й Лиссабонского договора (неформальная Конституция ЕС) в Палате Общин. 8 февраля 2017 года за проголосовали 494 парламентария при том, что против выхода из ЕС проголосовали лишь 122. В окончательном виде билль поступил на подпись королеве 28 марта, и на 23.00 29 марта 2019 года был назначен Brexit. Существенную роль сыграли так же и результаты опросов, которые фиксировали почти 20% отрыв тори от лейбористов в случае, если выборы состоятся в данный момент.

Однако результат - как и в случае с референдумом - оказался не то чтобы прямо, но все-таки противоположным. Нет, лейбористы не выиграли, большинство не взяли и, как и прежде, остались в оппозиции. Но тори вместо прежних 330 мандатов получили всего 316. И чтобы сформировать правительство большинства в подвешенном парламенте (hung Parliament), им пришлось вступить в коалицию с партией североирландских демократических юнионистов (DUP), у которой оказалось ровно десять недостающих мандатов.

Тем не менее поначалу все складывалось относительно благополучно. Мэй произносила зажигательные речи, обещая Британии глобальное будущее и практически молочные реки в кисельных берегах. Но как только дело дошло до голосования в Палате Общин ее проекта Соглашения с ЕС и Политической декларации, случился конфуз. Или, как выражаются сами англичане, - epic fail. В самом деле, 12 января 2019 года Палата Общин подала 432 голоса против при 202 голосах за. Разрыв в 210 голосов не в пользу правительства случился впервые за последние сто лет. И самое обидное - 118 членов фракции тори голосовали против сделки, согласованной Мэй с Евросоюзом.

Немедленных катастрофических последствий Терезе Мэй все-таки удалось избежать. Не прошел вотум недоверия правительству, инициированный лидером оппозиции Джереми Корбином, - не хватило 19 голосов. Но и на последующих голосованиях в парламенте ее сделка неизменно блокировалась большинством, хотя уже и не со столь гигантским разрывом. В итоге 24 мая она почти разрыдалась, когда во дворе на Даунинг-стрит, 10, сообщила, что уйдет в отставку с поста лидера партии 7 июня и уступит пост премьер-министра тому, кто будет избран парламентариями и партийным активом тори в конце июля. И сегодня уже практически понятно кому. Хотя чисто формально нам предстоит подождать до 22 июля.

Премьерство Мэй, которое продлилось три года и восемь дней, уже признается одним из самых неудачных в британской политической истории. Ее миссия - вывести страну из Евросоюза в четко оговоренный срок - провалилась дважды. Не получилось ни 29 марта, ни 11 апреля. Не помогли ни унизительные поездки в Брюссель на поклон к руководству ЕС в лице Дональда Туска, Жана-Клода Юнкера и главного переговорщика Мишеля Барнье. Ни закулисные торги в собственной фракции. Ни отчаянная попытка в последний момент (во время пасхальных парламентских каникул) заключить сделку с заклятым врагом - Джереми Корбином.

И теперь Евросоюз назначил издевательский новый дедлайн - Хэллоуин. Особая ирония даты для самой Терезы Мэй состоит в том, что в полном соответствии с оборотнической сущностью праздника нечистой силы число 31 читается как перевернутое 13. А я напомню, что именно 13 июля три года назад стартовало ее несчастливое премьерство.

На фоне такого наследства Мэй бы скромно уйти из политики вообще и сесть за мемуары под условным названием «Все не так как надо». Однако она не только решила просто пересесть с первого ряда на backbench и стать обычной заднескамеечницей во фракции тори. Нет, она выбрала в качестве последнего жеста тему другого, не менее популярного русского шлягера.

И 16 июля напоследок выступила с практически часовой речью в Chatham House, то есть в Королевском институте международных отношений. Место знаковое в том отношении, что всякий, оттуда говорящий, по дефолту обращается к urbi at orbi. А в случае конкретного спича Мэй его двоякая нацеленность не столько подразумевалась, сколько намеренно акцентировалась. Причем - с первых же слов.

«Здесь будет произнесена, по всей вероятности (most likely), - начала Тереза Мэй, - моя последняя длинная речь в качестве премьер-министра, и я хотела бы поделиться с вами некоторыми личными размышлениями о состоянии политики в нашей стране и во всем мире». Несколько отвлекаясь от темы, стоит заметить: Мэй не произнесла слов «highly likely» - как она говорила про историю с якобы отравлением Сергея и Юлии Скрипалей. Что подразумевает практически безальтернативность утверждения о том, что случилось в прошлом.

Most likely указывает на высшую степень вероятности, то есть оставляет некий зазор между предположением о будущем и отнюдь не предопределенным исходом дела. И тут мы можем гадать, к чему собственно относится непредопределенность? К тому, что ей удастся второй раз до 22 июля выступить где-нибудь с очень длинной речью? Или к тому, что еще не ясно, а вдруг она каким-то образом все же останется на посту премьер-министра? А может - даже займет его вновь?!

Но оставим подтекст и вернемся к собственно тексту. Что же наговорила напоследок вторая в британской истории, но не последняя (по ее собственным словам) женщина - премьер-министр?

Во-первых, она обозрела состояние человечества за последние полвека и пришла к выводу, что мир совершил гигантский прогресс. В экономической, социальной, гуманитарной и экологической сферах. Например, в момент ее рождения, напомнила Мэй, гомосексуализм считался уголовным преступлением, дискриминация по половому и расовому признаку была нормой, а мракобесие было фактом повседневной жизни. Но теперь все изменилось. И вообще XXI век потенциально может стать ключевым этапом истории человечества. Надо только понять, в чем заключается его потенциал и соответственно его использовать.

Мэй полагает так: «Именно демократическая политика, открытая рыночная экономика и непреходящие ценности свободы слова, правоправия и системы правления, основанной на понятии неотъемлемых прав человека, обеспечили путеводную нить прогресса в прошлом. И здоровая политическая система будет непременным условием консолидации и распространения прогресса в будущее».

Можно было бы спросить Мэй насчет Советского Союза и КНР, чей опыт прогресса с перечисленными ею условиями практически не стыкуется. Но поскольку она в своей речи адресуется к и имеет в виду страны Запада, пройдем мимо. И обратимся к тому, что вызывает ее тревоги и опасения, что, по ее мнению, может помешать миру прогрессировать и дальше в том же духе.

Прежде всего она отмечает, что вышел из моды такой старый добрый обычай, присущий политике в ее наиболее совершенном виде, как способность идти на компромисс. Компромисс в понимании Мэй не означает, что нужно поступаться принципами (вспомним Нину Андрееву). Компромисс означает, что, отстаивая свои принципы, политик должен учитывать наличие других людей с их особенными принципами. И не выбирать игру с нулевой суммой, при которой победитель забирает все, а стремиться найти взаимовыгодный для обеих сторон вариант.

В нынешней британской политике способность к компромиссу утрачена. И хуже того, она утрачена и в странах Запада. Свидетельство тому - рост влияния крайне левых и крайне правых групп, радикалов, рассматривающих своих оппонентов как врагов, не идущих ни на какие компромиссы и превращающих политику, по сути, в межплеменную войну. Для обозначения политического стиля Тереза Мэй изобретает собственный термин - «абсолютизм».

Хотя он и вызывает реминисценции с абсолютной монархией (что в британском контексте имеет особый смысл), но на самом деле речь о другом. Абсолютизм современный «рассматривает любую ситуацию, в которой не удается добиться желаемого на 100% как неудачу, тогда как успех фактически означает достижение оптимального результата при данных обстоятельствах. Устойчивость современной политики обеспечивается не бескомпромиссным абсолютизмом, а скорее кропотливой работой по поиску общей почвы».

Похоже, что термин «абсолютизм» Мэй использует для характеристики стилистики групп во внутренней политике. А для описания поведения стран на международной арене она применяет термин «популизм». Популисты, утверждает она, «продвигают политику поляризации, которая смотрит на мир сквозь призму «мы» и «они», призму победителей и побежденных; которая рассматривает компромисс и сотрудничество посредством международных институтов как знаки слабости, а не силы».

Памятуя, что мы имеем дело с организатором Скрипальгейта и вдохновителем глобальной антироссийской кампании (чем сама Мэй не преминула похвастаться), не стоит удивляться тому, что в качестве примера популиста Тереза Мэй избрала Владимира Путина. Обидело ее замечание российского президента о том, что «либеральная идея устарела… поскольку она вошла в конфликт с интересами подавляющего большинства человечества». А, как говорят у нас в народе: «На обиженных воду возят». И народное выражение в полном смысле применимо как раз к самой Терезе Мэй.

Вот ее контраргумент: «Налицо циничная ложь. Никто, сравнивая качество жизни или экономический успех таких либеральных демократий, как Соединенное Королевство, Франция и Германия с Российской Федерацией, не придет к заключению, что наша система устарела. Но сам факт, что он осмеливается сегодня так говорить, указывает на вызов, который нам брошен, в то время как мы стремимся защитить наши ценности».

Собственно, вот и все. Хотя наговорила Мэй еще примерно на полчаса, но суть ее словес в приведенном абзаце проявилась на все 100%. Сначала она извращает сам смысл размышлений Владимира Путина об устарелости либеральной идеи, нацеленный не на ее тотальное отрицание, а лишь на ограничение ее претензии на абсолютную истинность и глобальную применимость. Затем Мэй, в полном соответствии с ею же разоблаченной логикой абсолютизма, позиционирует российского президента как врага. А с врагом компромиссов не бывает и общей почвы искать с ним не положено. И кто же на самом деле получается абсолютист?

Нестыковку в велеречивых словесах выходящей в тираж, но поучающей город и мир неудачницы (политической двоечницы) заметили практически сразу ее же соотечественники. Газета «The Mirror» выбрала несколько цитат из ее речи и разложила их смысл на рубрики «Что она сказала» и «Что она имела в виду». Тем самым показав, что Тереза Мэй не решается сказать правду в глаза тем, кого она действительно критикует, предпочитая пользоваться языком полупрозрачных намеков. И если здесь тот образцовый компромисс, о котором она толковала на протяжении всей своей часовой лекции, то не приходится удивляться столь жалкому концу ее премьерской карьеры.

Неспособность назвать напрямую президента США Дональда Трампа и своего будущего сменщика Бориса Джонсона в качестве конкретных репрезентантов популизма и абсолютизма - свидетельство именно беспринципности, а вовсе не способности достигать прагматичного компромисса. Что, кстати, вполне почувствовали читатели «The Mirror». Так, на вопрос: «Была ли речь Мэй подобающим завершением ее премьерства?» отрицательно ответили 67%.

Кстати. О наследстве, которое Мэй оставляет своему преемнику. 18 июля Палата Общин окончательно похоронила главный козырь и последнюю надежду Бориса Джонсона - вариант Brexit`a в формате «No deal». Поправка лордов, требующая постоянного контроля парламента над процессом организации равномерного участия во власти всех политических сил в Северной Ирландии (power-sharing) и фактически исключающая возможность для премьер-министра распустить парламент или не вызывать его после летних отпусков (prorogation) в сентябре и октябре, прошла со счетом 315 - 274. А ведь именно такая возможность рассматривалась Джонсоном для того, чтобы без помех со стороны парламентариев осуществить Brexit даже без сделки до 31 октября 2019 года.

Таким образом, позиция Джонсона на переговорах с ЕС по новому варианту Соглашения и Политической декларации существенно ослаблена. Свою позицию по ирландскому backstop’у (отсутствие границы между Ирландией и Ольстером и участие последнего в Таможенном союзе) Евросоюз теперь не уступит. Никакой вариант Соглашения с ЕС в Палате Общин большинства не получит. Вотум недоверия правительству Джонсона практически гарантирован. И, наконец, в Великобритании неминуемы досрочные парламентские выборы. Что, между прочим, уже признал и сам Джонсон.

Так что Brexit откладывается в очередной раз, а 31 октября получается просто Хэллоуин. И как поется в другой знаменитой песне про отель «Калифорния»: «You can check out any time you want, but you can never leave».

Хант-лузер, или Здравствуй, Джонсон - No deal!

Автор(ы):  Леонид Поляков, Высшая школа экономики
Короткая ссылка на новость: http://4pera.com/~buwkD


Люди, раскачивайте лодку!!!


0
Guest
В Кожухово (Косино -Ухтомский) отчаянно меняют бордюры. Здесь жить можно (рядом лес), но плотность населения высокая.После августа осень.
Имя Цитировать 0
0
Guest
Осень для нынешней цивилизации. Восход(весна) для новой.
Имя Цитировать 0


Переходи! Подписывайся! ... пользователей

   открыл, Электронная почта, конверт значок

 info@4pera.com

вконтакте Vестник Vедьмы



 

 Vестник Vедьмы